Андрей Петерсон - Некромант

Так что драться леди Кай умела, дай Странник каждому! И сейчас еще хоть раз в неделю, но выкраивала время, чтобы форму поддержать. То с учителем Логено, занятия которого всегда расписаны на месяц вперед, то просто с кем-нибудь по случаю или на спор.

Драться Осси умела. И магию знала и чувствовала. На это еще семь лет ушло…

Так что с силой и умением проблем не было. И Бог не обидел, да и сама постаралась.

Но в бою, как и в жизни, все решал рассудок.

А вот он-то, вкупе со здравым смыслом, как раз и подсказывал, что драться сейчас надо.

Очень надо.

Что нельзя оставлять у себя в тылу такие подарочки. Они при случае сзади-то набросятся и зубки свои покажут еще. Только это будет тогда, когда это им будет сподручно, а не тогда, когда Осси за них уже все решила!

Так что надо драться, господа! Надо!

— Не хочу я их сзади оставлять. Не знаю, что нас впереди ждет, чтобы еще назад все время оглядываться… Ладно бы просто зверье было… А они ведь тут, чтобы таких, как мы, не пускать. Они и не пустят, дай им только шанс, — коротко суммировав свои мысли, сообщила Осси. — Так что пойдем, как сказал поэт, задуем искры их жизней.

«Или погасим», — намекая на Гаситель, скаламбурила Хода.

— Пойдем погасим, — согласилась леди Кай.

«Пойдем… А с ним что делать будем?» — спросила Хода.

— С кем? — поинтересовалась Осси.

И вдруг услышала знакомое:

— Тям.

Сказать, что леди Кай удивилась, — это все равно что не сказать ничего.

Она просто опешила от удивления, обалдела в изумлении и, разинув рот, обомлела и остолбенела одновременно.

А потом повернула голову.

И вытаращила глаза.

Рядом с ней, на расстоянии вытянутой руки, сидел рыжий, как абрикос, комочек, чуть больше пивной кружки размером и пушистый до невозможности. Его маленькая голова была увенчана острыми ушками с темными кисточками на концах. Он сидел и смотрел на девушку, забавно хлопая большими круглыми ярко-желтыми глазенками. Потом сморщился и начал тереть лапкой черную пуговку носа. Ладошка у него была совсем как человеческая, только маленькие шустрые пальчики заканчивались острыми черными когтями.

Прекратив тереть нос, он замер, а потом со всего размаху ударил себя по левому уху и чихнул так, что аж подпрыгнул, смешно взметнув свой длинный пушистый хвост. Потом снова замер, хлопая глазами в обрамлении густых темных ресниц, и требовательно повторил:

— Тям.

Осси потихоньку начала приходить в себя.

— Ты почему меня не предупредила? Я же тебя просила… — накинулась она на Ходу.

«Не злись. Он не опасен, а я просто хотела посмотреть, что ты будешь делать…»

— Посмотреть, что я буду делать? А если я окочурюсь тут, что ты будешь делать?

«Не окочуришься…» — тихо проворчала Хода.

Спорить было бесполезно. Хода либо соглашалась сразу, либо упиралась до победного, и тогда было проще уступить и не связываться. Поэтому Осси плюнула и оставила ее в покое, повернувшись к Тяму.

— Ну и что нам с тобой делать? Ты вообще кто?

— Тям нам ням.

— А… — протянула Осси. — Это конечно же все меняет…

— Тям.

— Ты знаешь, кто это? Это что — зверюшка, или что это вообще? — Девушка повернулась к Ходе.

«Если честно…»

— Ну?

«Я не знаю… Наверное, очередной реликт. Берем?»

— Погоди пока. Ты насчет магии говорила…

— Тям. Нам тям, ням, — вступил в разговор гость.

«Магия у него есть. Причем в неимоверных количествах. Он — как бездонный колодец, наполненный чем-то… Наполненный… В общем, я не знаю, чем он наполнен», — призналась Хода.

— Ну ты нас-то хоть не съешь? — Осси протянула к Тяму руку.

Он поерзал на попе, на всякий случай отодвигаясь в сторону, и исподлобья покосился сначала на девушку, а затем — на протянутую руку.

— Ну… давай лапу, — Осси старалась говорить ласково и продвигала руку очень медленно. — Ну… давай, не бойся! Тям?

— Тям, — согласился абрикосовый комочек и, ухватившись всей лапой за протянутый палец, потянул его к себе. — Нам тям.

— Вот и славно. Подружились. Давай я тебе печенье дам. Будешь?

Тям выпустил палец и даже чуть привстал, вытянув голову и не сводя широко распахнутых глазенок с девушки.

Осси покопалась в недрах рюкзака, достала оттуда печенюшку и разломила ее пополам. Одну половину отправила себе в рот, а другую осторожно протянула Тяму.

— На, кушай.

Тям схватил кусочек и, аж подпрыгнув на месте, заверещал что-то про тямов и намов.

— Все… все… Кушай. — Осси попыталась успокоить зверюшку, которая только что в пляс еще не пустилась, но, похоже, уже собиралась.

— Везет же нам на живность, — ни к кому собственно не обращаясь, произнесла Осси.

Тям перестал верещать и заерзал, устраиваясь поудобнее. При этом он смешно морщил нос и очень сосредоточенно сопел. Было видно, что занимается он делом архиважным, ответственным и неимоверно сложным. Наконец ерзанье и сопенье прекратились, он угомонился и надолго уставился на свою лапу с зажатым в ней печеньем.

— Тям, — наконец объявил он и впился в него маленькими острыми зубками.

— Странник мой, как же сложно у некоторых трапеза-то протекает. Вот уж этикет — так этикет, нам такое и не снилось.

Тям покосился на девушку, как ей показалось, весьма неодобрительно и продолжил вгрызаться в лакомство.

— Ну ладно… Раз ты пока при деле, то и мы себя чем-нибудь займем, — объявила Осси. — Сиди тут и стереги рюкзак. Тям?

— Тям, — очень серьезно ответил зверек и вернулся к печенью.

— Обалдеть — не встать! Будто понимает все. Ну, пошли… — И Осси ужом соскользнула со скалы под пристальным взглядом Тяма.

Спустившись на землю, Осси достала Гаситель и бросила взгляд на вершину утеса. Тям сидел на месте и хрумкал печенье, периодически почесывая левой ногой за ухом, причем делал это столь легко и непринужденно, что это казалось абсолютно нормальным и естественным.

— Надо тоже так попробовать, — сказала Осси и, пригнувшись, побежала прочь от скалы.

Место, где находится вход в первый круг, она засекла еще сверху. Законы подлости еще никто не отменял, так что он, естественно, был расположен с противоположной стороны, и теперь приходилось огибать большое и абсолютно открытое для любых нескромных взглядов пространство по очень большой дуге, стараясь раньше времени не приближаться к белеющим невдалеке саркофагам.

На бегу девушка еще раз прокручивала в уме незатейливый, но, кажется, вполне выполнимый план предстоящей маленькой победоносной войны, полностью выкинув из головы все остальные, посторонние и не относящиеся к бою мысли. Осси понимала, что успех ей на этот раз могли обеспечить только внезапность и невероятная четкость действий. Один сбой, одна оплошность — и ей придется иметь дело сразу с четырьмя разъяренными хищниками, которых добрые люди и один мятежный полуангел сотни лет натаскивали, чтобы убивать. А поэтому все оплошности и сбои надо было исключить еще в зародыше.