Андрей Петерсон - Некромант

Осси выполняла команды, даже не задумываясь, сколько уже позади и сколько осталось пройти, когда Хода неожиданно заявила:

«Все. Можешь расслабиться, мы пришли».

Открыв глаза, Осси обнаружила, что действительно стоит в конце коридора, а рядом у стены сидит Тям. Причем с таким видом сидит, будто торчит тут со вчерашнего вечера, да и вообще — всегда тут был.

— Как он тут оказался? — спросила Осси Ходу, понимая, что от самого Тяма сколь-нибудь вразумительных объяснений добиться будет сложновато.

«Ты не поверишь».

— И все-таки.

«Он просто появился. Взял и просто появился. Как призрак. Как радуга. Как…»

— Я поняла, — перебила Осси. — Значит, просто взял и появился…

Леди Кай вздохнула.

— Меня бы кто так научил — просто появляться…

«Успеешь еще! — хмыкнула Хода. — А знаешь, ты здорово шла! Жаль, не видела себя со стороны! Загляденье! Просто танец с призраком! Кавалера не видать, зато графиня наша — во всей красе. И спинку держит, и ножку тянет… И голова гордо так задрана, и глаза аж от удовольствия закрыты. Просто чудо как хороша была! Дома станцуешь для меня?»

— Всенепременно, — улыбнулась Осси и принялась разглядывать третьего мертвеца, который теперь находился совсем рядом.

Это действительно был вурлок. Молодой и сильный. Впрочем, это не мешало ему быть глубоко и безвозвратно мертвым, а потому — уже не опасным. Но там, где есть, вернее — был, один, там завсегда могут быть и еще… И не факт, что все остальные будут столь же мертвы и равнодушны. Можно было даже поспорить, что не будут…

Осси вздохнула и повернулась к двери.

За дверью не было ни чистого поля, ни морского берега. А был еще один коридор. Но на этот раз не прямой, а плавно загибающийся влево. Никаких гобеленов в нем не развесили, никаких нитей-паутинок, по уверениям Ходы, — тоже, а главное и самое приятное — не было в нем плавающих в воздухе мертвецов. Это резко улучшало настроение и вселяло надежду, так сказать…

С другой стороны, было бы глупо, наивно и крайне неосмотрительно предполагать, что все помещения замка забиты под завязку парящими мертвецами. Затейники, которые здесь все обустраивали много лет назад, наверняка предусмотрели программу развлечений намного более разнообразную, а посему расслабляться было совершенно преждевременно. Как раз напротив — следовало готовить себя к встречам новым, не менее неожиданным и наверняка более опасным.

Например, к встрече с зеркалами…

А зеркалами весь этот новый коридор, плавной дугой уводящий куда-то в глубь замка, был увешан просто сплошь. Причем красота эта явно не входила в смету, которую утверждали, когда возводился замок, а была наведена, по всей видимости, много позже людьми или созданиями совершенно иными. Цель, которую они при этом преследовали, была пока ясна не очень, но и хорошего ничего явно не сулила.

Одного только взгляда, брошенного на это сверкающее и отражающее друг друга великолепие, было достаточно, чтобы понять, что сюда стащили все зеркала, какие под рукой были и до которых смогли дотянуться. А когда они кончились или их не хватило, то подкупили и подтащили сюда еще, нисколько при этом не заботясь о создании чего-то целостного и гармоничного, а имея перед собой только одну-единственную цель — закрыть зеркалами все, что только возможно. И теперь они покрывали стены коридора от пола до потолка, не оставляя не единого зазора. И все они были разными. Одинаковых сыскать тут было невозможно.

Здесь были огромные парадные зеркала, которые вывешиваются на главных лестницах и в бальных залах. Были маленькие, украшенные витиеватыми ажурными финтифлюшками и явно когда-то принадлежавшие кокеткам и модницам. Были двух- и трехстворчатые, грубо выдранные из трюмо и приспособленные здесь для новых нужд. Настенные, настольные, ручные и карманные. В рамах и без. Круглые, квадратные и овальные. Дорогие и совсем дешевые, в которые и видно-то было еле-еле. В общем, сюда стащили все, что только могло отражать.

И оно отражало. Отражения гуляли по зеркалам. Множились, таяли в глубине и снова отражались, принимая немного искаженные формы, которые, опять же, множились, увеличивая и подчеркивая различия, пока не рождали нечто совсем новое и сильно отличное от оригинала.

Отражения жили своей жизнью. Они сидели, стояли, прогуливались по зеркалам и даже общались. А это означало, что с зеркалами было не все так просто, а имело тут место наложенное заклятие. И хорошо, если только одно.

Леди Кай, естественно, в своей жизни дело с подобными предметами имела и ранее. Да что там говорить — ее любимое домашнее зеркало так же жило своей жизнью, оставаясь, правда, при этом все-таки прежде всего зеркалом. Отражение, которое жило в нем, имело, в принципе, строго очерченные границы свободы, и основным его предназначением было все же — правдоподобно отражать, а уже потом только своевольничать в пределах допустимого.

Пределы и границы этих зеркал были, мягко говоря, неизвестны, но, учитывая, опять же, ситуацию, время и место… Короче говоря, ждать от множественных, к тому же сильно искаженных отражений леди Осси Кай, которые чем дальше, тем меньше походили на свой, с позволения, оригинал и прототип, чего-то хорошего и приятного не приходилось.

К тому же Осси показалось, что пару раз в зеркалах мелькнули фигуры и образы, совсем от нее отличные. А это, скорее всего, означало, что были тут и так называемые медленные зеркала, которые умели запоминать то, что они видели и чему были свидетелями, а потом проецировать это сколь угодно долго. Встреча с такими зеркалами, а особенно с тем, что однажды уже поселилось в них, а потом зажило своей жизнью, вообще не сулила ничего хорошего. Это не говоря уже о том, что стоили такие игрушки недешево, и просто так, пустой только забавы ради, по коридорам их обычно не развешивали. А раз развесили, значит, сильно нужно было… А раз нужно было… Куда приводит цепочка таких рассуждений, понятно, кажется, и дураку.

Леди Кай себя дурой обычно не считала, а потому и двигаться вперед особо не спешила. Она застыла на пороге, не делая пока того самого главного шага, который недвусмысленно обозначит ее намерения и поместит ее в начало предстоящего аттракциона.

А в том, что сразу же за этим шагом последует нечто, сомнений у интессы не было ни малейших, и спорить она была готова лишь о размерах и глубине этого самого «нечто», а также о вероятности благополучного из него исхода. Пока же она стояла у входа, и ей по большому счету ничего не грозило, ибо достаточно было сделать всего лишь один шаг назад, и тогда никакое, даже самое бойкое и самое отчаянное отражение до нее дотянуться не сможет уже никогда.

Беда же заключалась в том, что назад-то ей было совсем не надо. А надо-то было как раз таки вперед. И теперь она стояла и мучительно выбирала — ломиться ли ей напролом сквозь свои и не только свои отражения, которым такой расклад, скорее всего, придется не по вкусу, либо отступить и искать обходной путь. Ведь не может же тут быть всего одна дорога… Всегда можно обойти, срезать, удлинить, на худой конец пройти другим путем.