Андрей Петерсон - Почему я не люблю дождь

В том самом порядке, в котором совсем недавно втыкала их, превращая иссохшее сердце служителя Аулы в причудливую подушечку для иголок.

За порядком, понятное дело, следила Хода, подсказывая и направляя, а уж выкручивать длинные иглы нерда девушке приходилось самой. А это, кстати сказать, оказалось ничуть не легче, чем их туда втыкать. Во всяком случае, наполненное жизнью и невесть откуда взявшейся кровью сердце, отпускать их никак не хотело и сопротивлялось этому изо всех сил. При этом оно трепыхалось в руке раненой птицей, разгораясь все больше, и к тому времени, когда леди Кай вытянула наконец последнюю иглу, пылало уже так, что смотреть на него было просто невозможно.

Скосив глаза, и продолжая держать сияющее рубиновым огнем сердце на вытянутой руке, Осси осторожно уложила измазанные в крови иглы обратно в шкатулку, после чего убрала нерд в карман комбинезона.

Проделать этот трюк одной рукой было не так, чтобы очень просто, но наступал момент, когда должно было свершиться то, ради чего весь этот балаган затевался, а тогда уже, мягко говоря, не до сборов будет…

Поведя глазами по сторонам, и удостоверившись, что ничего не забыли: меч – на поясе, рюкзак – за плечами, Хода – на левой руке чуть выше локтя, Осси глубоко вздохнула и позвала:

– Ташур.

– Да? – Хилависта откликнулся сразу. Видно, не очень-то ему уютно было, раз ничего из себя на этот раз не корежил, и дважды звать не заставил.

– Ты поближе держись. Сейчас уходить будем.

– Уходить? – Хилависта рванул вперед, преодолев разделявшие их пять ардов, что называется в мгновение ока, и крепко прижался к ноге интессы. – Я готов.

– Хорошо, – улыбнулась Осси. – Не зевай, но и вперед не лезь… А то – кто его знает… Может не все у меня как надо получилось.

В ответ хилависта буркнул что-то неразборчивое, но после такого предупреждения можно было не сомневаться, что вперед он точно не полезет, ибо шкурку свою Ташур любил сверх всякой меры, и рисковать ей понапрасну не решился бы нипочем.

А истекающее кровью сердце продолжало сиять маленьким солнышком, и красные лучи его били по глазам остро оточенной бритвой.

Пора!

– …inspertia Ofert dizasters! – Прошептала Осси заключительные слова заклинания и раньше, чем эхо успело подхватить непонятные ему слова, зажмурилась и изо всех сил ударила открытой ладонью по истекающему мертвой кровью сердцу.

Вопреки ее ожиданиям, сияющее сердце от такого неслабого в общем-то удара (а леди Кай, надо сказать, расстаралась и мало, что всю свою силу – она еще и всю свою душу в него вложила) не взорвалось, и жаркими своими лучами напополам с вонючей темной кровью никого не одарило. А как раз, напротив… Оно как-то все сразу скукожилось, одним махом вернувшись в изначальное свое сушеное состояние, а потом пыхнуло во все стороны сухой бурой пылью. Ну точь-в-точь – гриб-гнилица, какими малышня по осени забавляется.

С тем лишь небольшим отличием, что пыль эта, зависнув в воздухе, наземь, как нормальной добропорядочной пыли и положено, не осела, а покружив немного и поклубившись подобно маленькому грозовому облаку, постепенно приняла форму двери. Небольшой кособокой, но двери. К тому же еще и приоткрытой, что вполне недвусмысленно намекало, на приглашение. А вот к добру оно – это приглашение, или, как раз наоборот – к быстрой и неминуемой гибели – сие было, как водится, неизвестно. Но коль скоро приглашение это, которого так долго и мучительно добивались было все же получено, то Осси его благосклонно приняла и двинула прямо в серое марево А за ней и Ташур – ему-то вообще деваться некуда было: куда, как говорится, иголочка…

По ощущениям на портал это совсем не походило. Да и вообще ни на что не походило.

Это было ужасно и отвратительно.

Осси падала в бездну, и падению этому не было ни конца и ни края. Ее кружило, мотало, а рядом беспрестанно рыскали чьи-то голодные тени, то и дело задевая ее своими размытыми краями. И эти прикосновения обжигали тело леди Кай лютым, совершенно немыслимым холодом, кожа на лице застывала мертвой неподвижной маской, а промерзшие до самого дна глаза уже и поворачивались-то с трудом.

Сознание ее распадалось на части, плоть умирала и осыпалась, превращаясь в грязную жирную землю, а кровь обращалась чистой водой и испарялась, растворяясь в высоких небесах. Она собиралась там густым пышным облаком и проливалась вниз, чтобы напоить эту грешную измученную плоть… И тогда на ней… На том, чем она сама стала теперь, расцветали дивные прелестные цветы, но век их был недолог, и они увядали, вновь и вновь обращаясь в тлен…

Осси стояла, как и стояла. Только под ногами были теперь не темные лужи пенитенциарии, а выщербленные разбитые вдребезги плиты некрополя, хотя текло тут ничуть не меньше: над Аулой шел дождь. Скучный, равнодушный, холодный.

Осси стояла и с удивлением рассматривала разгромленную площадь. Не узнать ее было. Портик и молельня с ангелом были стерты почти до основания и превращены в груду грязного камня. Плита, за которой пряталась Осси была расколота пополам, а часть ее отброшена далеко в сторону. И это притом, что с десяток здоровенных деревенских мужиков ее и приподнять бы даже не смогли. По окружавшим полощась строениям будто лихой ураган прошелся: скульптуры были разбиты, колонны потрескались, а многие, так и вовсе, на земле валялись. Крыши погребальных жилищ обрушились вниз, прямо на гробы и саркофаги, навсегда укрыв своих постояльцев тяжелым каменным покрывалом…

Дождь хлынул сильнее. Падающая с неба вода барабанила по земле, разлетаясь мелкими колючими брызгами, а струйки дождя, стекавшие по лицу, заливали глаза, превращая картину жуткой разрухи в нечто совсем уже безрадостное.

Осси откинула мокрые волосы назад и вытерла лицо рукавом.

– Ну, вот… Получилось все-таки.

– Ага, – согласился хилависта все еще жавшийся к ноге. – Получилось. Не то слово… Только, знаешь… – он с мольбой глянул на Осси. Трогательно так: снизу вверх, из-под ног – как песик. – Ну их эти дороги… Не надо их больше. Не для нас они.

– Не для нас, – согласилась Осси. – Но ведь вернулись же.

– Вернулись, – буркнул Ташур. – Только не хочу я так больше. Лучше, все-таки по-простому… – Он осекся на полуслове, а потом взвопил так, что даже дождь испуганно притих:

– Вон он!

– Кто он?

– Портал! Вон он!

Осси повернулась назад, и точно: совсем рядом, буквально в двадцати шагах от нее прямо в мокрое небо бил ослепительно белый луч. Тут он был. Там, где и должен. А это значит – все правильно они рассчитали. И вернулись сюда тоже правильно.