Кэтрин Куртц - Хроники Дерини

Торжественная процессия входила в храм, пел хор, горели восковые свечи, дымились лампады… Он почти вживе видел это.

«Introibo ad altare Dei» — «Я взойду к алтарю Господню».

Снова сверкнула молния, прервав грезы Дункана, и он, горько усмехнувшись, стал подниматься по ступеням алтаря. Коснувшись ветхих перил, он подумал о том, сколько рук касалось их прежде, и, представив себе все величие этого места, когда алтарь был освящен, он невольно склонился в почтении к тем далеким временам.

Подул ветер, Дункан поежился и вернулся к своим поискам. Им нужен Переносящий Ход Дерини, и он должен найти это магическое место в руинах заброшенного монастыря — если, конечно, оно еще существует по прошествии двух веков.

Где мог быть сооружен Переносящий Ход в то время? Использовались ли тогда известные Дункану приемы? Как много таких ходов было в одиннадцати королевствах? И где они находятся?

Дункан знал два из них. Один — в его кабинете, построенный так, что королевский исповедник (а в прежние дни это был, по традиции, Дерини) мог мгновенно попасть в собор. И второй — простая металлическая плита в полу соборного алтаря, рядом с входом в подземную церковь. В конце концов, никто не может предвидеть, когда именно придется стучаться с мольбой и стенанием во врата небесные ради короля — так, по-видимому, думали в старину.

И все-таки где же этот Ход здесь, в обители Святого Неота?

Дункан окинул взглядом неф и по какому-то внутреннему велению пошел направо, осторожно пробираясь по разрушенным плитам. Аларик сказал, что слева от центрального алтаря должен быть алтарь Камбера; сейчас он находился справа от него. Может быть, ответ где-то рядом? Святой Камбер — покровитель магии Дерини. Где лучше разместить Переносящий Ход с точки зрения магии?

Немного левее алтаря он заметил в стене узкий выступ. Плита была разбита, буквы почти не видны. Но Дункан прочел надпись — «Jubilante Deo» и, всмотревшись, разобрал дальше имя «Sanctus Camberus» — «святой Камбер».

Дункан ощупал стену, но спустя несколько минут удрученно покачал головой: он не мог найти здесь Переносящего Хода. Хотя во времена междуцарствия, как и до них, магия была повсеместно признана, Переносящий Ход все-таки не делали на виду у всех. Это не в духе Дерини.

Нет, Ход должен быть где-то спрятан, возможно недалеко отсюда, чтобы покровительство святого Камбера защищало его, но только не на таком видном месте.

Тогда где?

Опять повернувшись лицом к алтарю, Дункан осмотрел стену с другой стороны, ища выход в другую, меньшую церковь. Он без труда обнаружил за разбитыми и вывороченными плитами полураскрытую дверь. Не мешкая, он подошел, протиснулся в проем и оказался в маленькой высокой комнате, которая была, конечно же, тайным святилищем.

Дункан выбрался из узкой лазейки и выпрямился, прикрыв глаза от ослепительной вспышки молнии. Пол был засыпан камнями, кусками истлевшего дерева, битым стеклом. Но у дальней стены сохранился алтарь черного дерева, остатки стенного шкафа и ларца и с другой стороны — столик для положения риз. Дункан деловито осмотрел помещение, косясь на поминутно вспыхивающее небо.

Ну, так где же здесь древние могли расположить Ход? И если все здесь было разрушено до такой степени, мог ли он уцелеть?

Пробираясь среди камней, двигаясь дальше в глубь комнаты, Дункан закрыл глаза и сосредоточенно потер лоб тыльной стороной ладони, пытаясь уловить, сохранилось ли здесь что…

— Страшись, о Дерини! Грядет беда!

Дункан резко повернул голову и застыл с полуобнаженным мечом в руках. Сверкали молнии, тени прыгали по стенам, но по-прежнему, кроме Дункана, здесь не было никого. Он, не сходя с места, вложил меч в ножны, продолжая озираться.

Слышал ли он голос наяву? Нет.

Вероятнее всего, слова эти прозвучали только в его сознании. Не голос ли это одного из древних монахов Дерини обители Святого Неота?

Сделав шаг назад, Дункан вновь закрыл глаза, сосредоточился и снова услышал тот голос. Конечно, он звучал в его мыслях:

«Страшись, о Дерини! Грядет беда! Из сотни братьев остался лишь я, дабы разрушить сей Ход прежде, нежели он будет осквернен. Родич, будь осторожен! Храни себя, Дерини. Люди уничтожают то, что не в силах понять. Добрый святой Камбер, защити нас от напасти».

Дункан открыл глаза и огляделся, потом снова прикрыл их.

«Страшись, о Дерини! Грядет беда! Из сотни братьев…»

Дункан прервал общение с неведомым монахом и вздохнул.

Итак — это послание последнего оставшегося здесь Дерини. Он пытался перед смертью разрушить Ход. Удалось ли это ему?

Дункан топнул несколько раз ногой, простукивая пол, потом разгреб слой мусора. В полу было углубление, три на три фута, когда-то, видимо, скрытое плитой. Что же касается Хода…

Не поддаваясь отчаянию, Дункан вытянул вперед руки и напрягся, исследуя внутренним взором всю комнату по частям. В глубине души он очень надеялся, что столик для риз может оказаться тем, что он ищет. Но и там ничего не было.

Он сосредоточился еще раз и вдруг ощутил боль, затем его окружила тьма, и он вновь услышал начало послания.

И все. Ход был мертв. У последнего Дерини это получилось.

Дункан со вздохом еще раз осмотрелся, бессильно опустив руки. Теперь им придется ехать в Ремуг. Ход разрушен, выбора у них не остается. А оттуда, может быть, предстоит отправиться в Кулд, если Келсон уже уехал туда на свадьбу Бронвин и Кевина.

Что ж, делать нечего. Надо будить Аларика и пускаться в путь. Так или иначе, к следующей ночи они доберутся до Ремута, если ничто не помешает.

Колокола мерно гудели, когда епископы входили в собор Святого Эндрю в Дхассе. Вечер был безоблачный, свежий, с легким морозцем, хрупкие снежинки кружились на ветру. Два молодых священника зажгли от главной лампады в центральном нефе длинные свечи. Пламя дрожало при движении, бросая причудливые тени на темные заиндевелые одеяния священников.

Хор занял свое место — два десятка, казалось, безликих людей с факелами в руках. Когда колокола смолкли, клирик одобрительно кивнул: все, кто должен был прийти, пришли. Он исчез в темноте нефа, и дверь с шумом захлопнулась. Три свечи передали в освещенный неф слева — клирик и два священника взяли другие; тут отворилась боковая дверь и вошел Лорис.

Сейчас он был в полном облачении: в черной с серебром ризе, в украшенной жемчугами митре; в левой руке он сжимал серебряное распятие. Миновав центральный неф, он повернул к хорам. Архиепископ Карриган и епископ Толливер сопровождали его, сзади шел епископ Кардиель. Молодой служитель нес тяжелый епископский крест.

Лорис и его спутники поднялись по алтарным ступеням и, склонившись пред алтарем, обратились лицом к стоящим в соборе. Кардиель отошел, чтобы взять у стоящего справа монаха четыре свечи, и насмешливо переглянулся с Ариланом. Вернувшись, он встал рядом с Толливером и зажег его свечу от своей, от свечи Толливера были зажжены свечи Лориса и Карригана. Когда свеча Лориса разгорелась, примас Гвиннеда выступил вперед и бросил на собравшийся клир взгляд, полный холодного огня.