Пол Спенсер - Под пальцами богов

— Повесить скотину! — взвизгнул кто-то. Мужчина, кричавший про оборотня куда-то исчез. Я встала, незаметно пробралась к двери, через нее бегом по коридору, поднялась по лестнице и влетела в комнату. Мать кобылиц, какое спасение! Я могла бы быть разорвана на части, пока спала!

Потом чувства смешались. С одной стороны, с моих глаз спала пелена — быть растерзанной зверем; но, с другой стороны, он приказал мне уйти, когда начиналась драка. Не стараясь найти оправдания своим действиям, я вернулась к двери и открыла ее. Снизу явственно слышался гул напичканных сидром голосов, споривших по поводу того, что с ним делать. Они не могли его повесить потому, что корова Грума съела веревку. Они не могли сжечь его из-за боязни, что загорится соломенная крыша, и огонь перекинется на их дома. Если воспользоваться ножом, то каждый знает, что он должен быть с серебряным клинком.

Наконец, кто-то предложил его утопить, и они все ухватились за это. Надежда вспыхнула во мне. Они должны были прежде открыть ворота, чтобы затем спуститься к реке. В том состоянии, в котором они пребывали, они, наверняка бы забыли их запереть. Громкими возгласами они подтвердили свое решение, и я поспешно втиснула мыльницу и полотняное полотенце в переметную сумку. Тяжелый кожаный плащ Волка, его капюшон и их тюки, было ли это все?

В темноте конюшни Дестер фыркнул на меня и ткнулся теплой мордой в мою ладонь. В любое другое время я разразилась бы проклятиями во Внешнюю тьму в адрес того конюха, который надел на Дестера торбу, даже не разнуздав его. Теперь я только молилась, что на всех четырех конях оказались уздечки, почти плакала от облегчения, что нашла их так. Могло быть чертовски трудно второпях взнуздать чужую лошадь. Я сразу же узнала их коней, вороного, на котором ехал Волк и гнедую, разбитую на ноги лошадку Барлача, которая норовила меня укусить, когда я нахлобучивала седло ей на спину. Дрожавшими пальцами я затянула подпруги; вьючная лошадь, мой подарок от Финиста Сокола, сонно взбрыкнула и попыталась вырваться, но я утихомирила ее ударом под ребра. Собрав в руку четыре повода я вывела коней во двор.

Когда я вошла в арку, толпа селян валила по улице. Они, видно, водили его по домам в поисках веревок, и когда он проходил мимо, я видела в лунном свете грубые узлы и петли на его руках. Я не могу сказать, заметил ли он меня, но это не так важно. Пока они шумно сражались с воротами, я вывела лошадей наружу и привязала их перед гостиницей.

Пивная опустела. Хозяйка всхлипывала на кухне, Барлач лежал на полу в общей комнате среди останков погрома, сидр темнел в его волосах. Я потрясла его, но он не подавал признаков жизни, тогда я схватилась за край оранжевой туники и потащила. Он перекатился на спину безвольно и необыкновенно тяжело. О, мать кобылиц, молила я, пусть только туника выдержит, он нравился мне несмотря на то, что тогда говорил, и к тому же он друг Волка.

Туника держала, пока я тащила его через порог и с горем пополам вниз по ступеням туда, где храпели испуганные кони. Я выбрала для своей цели мою вьючную лошадь; что-то придало мне силы перекинуть его через седло, пока лошадь не шарахнулась в сторону. Потом я привязала его свободными ремнями своих переметных сум, и села на Дестера, сжав в руке четыре повода. Ворота в конце безлюдной улицы стояли широко открытыми. Я рванула поводья животных и коленями направила Дестера между столбами.

Мы перешли на легкий галоп. Внизу с правой стороны группа людей кричала и бултыхалась в освещенной лунным светом реке. Свободной рукой я вытащила меч, издала боевой клич, и мы устремились вниз на гоготавших крестьян, как армия — четыре животных, один полубезумный человек и веселое военное сумасшествие. Большинство Аминерцев пустилось врассыпную, оставив что-то темное в реке. Я выпустила поводья, двое лошадей тут же рванулись прочь, исходя криком, по вороной конь Волка остался и разогнал последних Аминерцев, которые тщетно пытались подняться на ноги. Я остановила Дестера по пояс в воде и спешилась.

Он уже не сопротивлялся, неподвижно лежа в футе под водой. Я добралась до него, пытаясь приноровиться к руке или плечу, когда, к величайшему моему изумлению, вороной конь Волка бросил преследовать крестьян, вошел в реку, изогнул шею, осторожно захватил зубами тунику хозяина и потащил. Я подхватила безвольное тело, когда оно всплыло на поверхность, мокрое в лунном свете, и подтянула концы связывавших его веревок к своему седлу. Не было времени рассматривать его теперь: крестьяне, увидев, что грозная армия состояла из одного человека и трех получивших свободу коней, начали возвращаться. Я крикнула и взмахнула мечом, при этом направила голову Дестера к дороге и, что было сил, ударила его по ребрам. Остальные кони, увидев его бегущим, припустились следом, и мы помчались по дороге, как на Большой Охоте.

В миле от деревни я в первый раз заметила воронов. Горячка побега прошла, мы ехали легким галопом, так что у меня было время оглядеться. Три птицы кружили подле нас, закрывая крыльями луну, вполне обыкновенные черные вороны. Я немного удивилась, что в этот час делают здесь эти птицы, но тут же мое внимание отвлеклось на Волка, который пошевелился у меня на коленях. Я коснулась его руки, собираясь сказать что-нибудь успокаивающее, но под кончиками мокрых пальцев ощутила холодную и влажную кожу. И снова мир закружился и стал тьмой вокруг меня.

Я стояла лицом к мужчине, который, даже сидя, казался очень высоким, и который рассматривал меня пронизывающим взглядом из-под широких полей своей шляпы. Драгоценные камни свисали бахромой по ее краям, отражая свет короны из свечей, которая охватывала мою голову. Медленный голос говорил, и я чувствовала, что отвечаю.

Затем я тряхнула головой, я была на спине Дестера в компании двух полуживых мужчин, со странным ощущением, что человек в усыпанной драгоценностями шляпе знал все тропинки моего разума и то, как я ступала по ним.

Дальше было хорошее место для стоянки. Я повернула Дестера и направила его вниз на травянистый склон между рекой и дорогой. Вороной конь Волка сказал что-то другим животным, или так показалось, ибо согласно его полуугрожающему ржанию, они свернули с дороги и встали, покорно ожидая, чтобы их стреножили на ночь. Я сгрузила оба моих трофея и наскоро связала животных, пока не позволяя им пить. Барлач, когда я ткнула его, слегка дернулся, я накрыла его попоной от утренней росы и обратилась к Волку.

Он по-прежнему был без сознания, промокший насквозь, с кожей холодной и влажной на ощупь, когда я разрезала его веревки. Свежая кровь покрывала его рукава поверх той, что от ран троллей, и мне показалось, будто она была теплой. Я выложила сухие сучья их моих тюков и начала разжигать огонь.