Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

Зверёк отдышался и тихонько, но очень быстро и взволнованно застрекотал магу на ухо.

— Он одет? — уточнил маг. Белка кивнула. — И не из портала…

Поднял глаза на притихших соседей:

— Господа, я к вам с новостью прегадливейшей. К нам идёт… серый. В одежде и с амулетами.

Классическую немую сцену прервал деловой голос Тель:

— Это точно не эльф с амулетом, меняющим внешность? К нам такие уже заходили…

Белка фыркнула в её сторону, но тихо и неуверенно.

— Идёт он к замку, я верно понимаю? — встрял Сайлас. Наван кивнул. — Надо встретить. Как думаешь, Гримыч?

Колдун, сидевший на стуле, за спинкой которого стояла Рина, и в данный момент тихо млевший от её массажа, нехотя встрепенулся:

— Я за. Начальник, ты же знаешь.

— Дайте мне на него взглянуть. Может, я его знаю. Спрошу, чего он хочет, — предложила Тель.

— Отлично, привяжем тебя в капкане, как приманку, он к тебе подойдёт, мы капкан и закроем. С тобой вместе. — Грим получил шлепок в ухо от Рины.

Белка застрекотала снова.

— Тогда следует поторопиться — он уже близко, — перевёл Наван.

Тель едва ли не скомкала листы, сунула их за пазуху и помчалась на выход. Даймоника выпрыгнула в окно и догнала её. Указала головой направление. Следом из того же распахнувшегося окна сиганула Рина, уже обернувшись волком, Грим поспешил за ней. Правда, его попытка вылезти в окно не оказалась столь эффектной.

Оставшиеся решили ждать развития событий в замке. Пашка беспрестанно вертелся и призывал спуститься в арсенал.

— Чего разнервничался, боец? — спросил Сайлас. — «Чуйка» плохое предвещает?

— Да не то, чтобы… — пожал плечами тот, — но что-то будет. Не с нами, а с Гримом. Не знаю, но он сердиться станет сильно…

— На нас?

— Не знаю… Дядь Сайл, я не знаю.

Тель быстро шла, иногда срываясь на бег. Выплёскивала раздражение от своего страха. Не старалась укрыться или замаскироваться: эльфы всё равно увидят её ауру, а ей самой не трудно разглядеть ауру серого. Которая уже мелькала вдалеке и казалась на первый взгляд смутно знакомой. Сзади она чувствовала Грима, настигающего её, и Рину, спешащую в обход по кустам. Девушка замедляла шаги. Обе ауры приближались с равной скоростью. Что-то было странное и неправильное в этой ситуации, что-то напрягало.

К Тель с двух сторон приближались обладатели абсолютно одинаковых аур. И первая волна паники сменилась уверенностью, что идёт эльф, каким-то образом скопировавший ауру Грима…

…Из-за деревьев вышел Четырнадцатый. Такой, каким она его помнила: ростом выше её на голову, с тёмными длинными волосами и уверенным взглядом безумно-чёрных глаз. Эстелиель поняла, что это его родная аура. Что Генрих и Грим, подошедший с другой стороны — зеркальные отражения друг друга…

Мужчины остановились. Мерили друг друга долгими тяжёлыми взглядами. Тель между ними не знала, куда деться, и решила отойти.

— Стоять, — спокойно произнёс Генрих, — я за тобой пришёл, Шестая.

Но при этом, не мигая, смотрел на колдуна.

Тот, казалось, витал в своих мыслях, уставившись в глаза Генриха. Вспоминал жизнь своих предков.

— Тебе нужно не только это, мой единственный враг, — жёстко процедил он.

— Я не… не единственный, — чуть склонил голову серый. — И мне не нужна твоя жизнь.

— Мне твоя нужна, — бросил Грим в лицо Генриху. Зрачки моментально вытянулись. Стало понятно, что он едва держится.

Мгновенное движение воздуха, и в шею колдуну ткнулся сильный палец серого. Грим упал, оглушённый. Генрих с хмурым лицом стал сбивать огонь с одежды.

— Помочь? — Тель собирала на ладонь снег и старалась сделать равнодушный голос.

Генрих приостановился, взглянул на неё исподлобья:

— Помочь, — покладисто согласился он. Слишком охотно и холодно. — Меч де Моле принеси, и уйдём.

— Волк, — предупредила Тель.

— Вижу, — совершенно равнодушно ответил Генрих.

Настолько равнодушно, что Рина передумала нападать.

— Он дурак? — кивнул на зашевелившегося колдуна он.

— А ты не дурак — припереться сюда?

— Нужен меч. Портал закроется с той стороны.

— Откуда знаешь? — Тель невольно подцепила манеру коротких фраз.

— От королев, — пожал плечами тот, будто сообщил абсолютно очевидное.

— А они откуда?

Генрих посмотрел на неё, как на умалишённую.

— И что, по-твоему, я просто должен отдать тебе меч? — Грим стоял, испепеляя Генриха взглядом.

— Можешь отдать мне честь и совесть, а меч дотащу сам.

— Ты не переваришь мою совесть — ядовита.

Серому надоело. Он нарочито медленно вынул из сапога кинжал.

— В моих жилах, колдун, течёт кровь тёмных и светлых эльфов. Ты не успеешь даже вздохнуть перед смертью.

— Ты эльф, значит, не бессмертен, — вокруг Генриха взвился огненный кокон, зашевелил волосы, поднял капли растаявшего снега, зашумел звуками старой трубы. — Забирай эту дуру и сваливай.

— Дуру? — с понимающей улыбкой уточнил серый, глянув на сердитую Тель.

— Манускрипты перевести не может, — пожал плечами колдун. — И в целом толку никакого.

Генрих сквозь огонь требовательно протянул руку, девушка отдала листы.

— Алтайский диалект монгольского. — Серый едва удостоил взглядом рукопись. Но спрятал её в складках одежды. — Действительно, дура. Зато как статуя почти незаменима.

Но мгновенно вернул серьёзное лицо:

— Отдай меч, Магистр, твоё дело завершено.

Грим начал воспламеняться:

— Я не Магистр…

— А, тогда это в тебя вселился Паридиэн?.. — искренне уточнил Генрих.

— Нет, не в меня…

— Значит, ты телохранитель Магистра?..

— Его водитель, — Рина подлетела к Гриму и с невинным видом повисла у него на шее.

— А… — определился Генрих. — Веди к Магистру, — приказал он Тель, не глядя.

Они удалились, а Рина всё продолжала гладить по вискам Грима и ловить его взгляд.

— Успокойся. Успокойся, я сказала. Слышишь?..

— «Алтайский диалект монгольского»? Как легко ты сделал из меня идиотку! — попыталась возмутиться Тель.

— Да, тебя разве мама ему не учила? — издевательски-сладко ответил Генрих. — Это чжурчжэньский [112] Чжурчжэньский язык — мёртвый язык, относящийся к тунгусо-маньчжурским языкам алтайской семьи. Вымер в XIV в. Произношение дошло приблизительное. (К слову, в оригинале иероглифы записываются сверху вниз, а Седрик писал слева направо по европейской традиции, отчего Тель запуталась сильнее. — Прим. авт.) , на нём же наговоры все придумывались.

— Я не знала, как этот язык записывается. Я его только слышала.

— Да что ты! А на нём вовсю строчил Тихоня Сэд.

Тель вспомнила, как они, юные, дразнили монаха Седрика Джонса, переписчика из бенедиктинского монастыря…

— Я не нашла Оберег земли, мне нельзя возвращаться…