Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

Зоопарк засмотрелся на это существо и почувствовал руку Анриеля только тогда, когда она доползла до середины его бедра.

— Эй! — он попытался смахнуть её, как гадюку, но эльф молниеносно поднял ладони вверх.

— Прости, не смог удержаться, — Зоопарк с нарастающим холодком где-то по позвоночнику увидел в рыжих глазах нотки желания и собачью преданность.

— Я… э… я не… Я, как бы, девочек, — но, натолкнувшись на дежурно-театральную улыбку Анриеля, Зоопарк сменил тактику. — Мой ДРУГ погиб… и я… ты понимаешь, это очень тяжело…

— Хорошо, я понимаю, — эльф сник, опустил руки, но преданность в глазах оставил. — Просто, знаешь… если… нет, я буду молчать. Как молчал полжизни, отдав её женщинам…

Он быстро жеманно закивал, приготовился смахнуть скупую мужскую слезу, поклялся не навязываться, стал болтать что-то ещё про соболезнования и поддержку с его стороны. А также помощь в скором окончательном излечении…

В голове Зоопарка вертелась лишь одна мысль:

«Докатился! Прости меня, Диджей, за такую ложь… Толстая белая полярная лисичка…»

За сутки, что Зоопарк провёл у светлых, он проникся к ним если не дружескими чувствами, то интересом. С непристойностями к нему больше не лезли, и жизнь начала казаться новой, ещё более интересной. После некоторого количества эмоциональных скандалов по пустякам он решил, что Мариель всё-таки девушка и за что-то злится на них с Анриелем. Несколько раз она уже традиционно собирала вещи, пытаясь уйти, но задерживалась и передумывала… Её парень объяснял это ревностью, мол, он обратил своё внимание на гостя. Более чем пристальное.

Зоопарк никогда не любил ввязываться в чужие отношения, но такая ситуация его не устраивала, и в этот раз миротворческой миссии он решил не избегать. В разгар одного из скандалов он молча взял Мариель за руку и вывел из дома. Она не сопротивлялась. Смотрела угрюмо и не удивлялась. Просто выслушать чужую точку зрения на свой счёт, плюнуть и уйти.

Они отошли немного от домика в спокойный тёплый лес под тихим облачным небом. Под ногами потрескивало тихим шарканьем листьев, папоротников и редкой тонкой травы. Над головой кто-то изредка чирикал и шевелился, летал. Пахло грибами, землёй и немного солью.

Спутники тихо пробирались, переступая через упавшие ветви, преклоняясь перед величественными деревьями, спускавшими полусухие ветви почти до земли. Сближались и расходились. Они приняли танец леса. Зоопарк собирался с духом, а Мариель отдалась своим мыслям. Шелест их шагов затихал, утопая во влажной земле.

Папоротники и хвощи вольготно занимали светлые места. Деревья замшёли и стали крениться в одну сторону, увязая корнями в наступающее болото. Чуть дальше они уже лежали, утопая в осоке и простирая к небу молодые ветви. В надежде спасти хотя бы их. На открытых местах начали появляться бело-красные шляпки мухоморов. Они сбивали ход мыслей Зоопарка, поэтому он остановился и решил заговорить:

— Вы из-за меня ссоритесь? Ты ревнуешь, что ли? — и, не дождавшись ответа от холодно усмехнувшейся Мариель, продолжил. — Да синие скунсики! Я ж не голубой! Ну, в смысле, как тут у вас… Он мне не интересен. Он мне рассказал, что ты… была вполне себе девушкой… Ну, то есть… ну зелёные пингвины! Ну, вы ж меня спасли, вылечили, приютили… А теперь из-за меня вот… — он не знал, куда деться от её усмешки.

Она совсем не по-эльфийски пнула мухомор. Шляпка отлетела и затерялась в осоке.

— Тебе пару дней назад, ночью, приходил приказ уйти в горы?

— Что? Нет… — растерялся он.

— Тогда ладно. Ты подтвердил, что ты не серый. Жаль, ты был бы хорошим попутчиком, — встретив недоумевающий взгляд Зоопарка, она в неуловимое мгновенье сменила внешность: перед ним предстала дородная немецкая фрау, кровь с молоком, пышечкка, светлые кудряшки и размер, этак, от пятого и больше.

Парень сглотнул.

— Оранжевые муравьишки! Ты тоже серая! — дошло до него.

Девушка дружелюбно улыбнулась:

— Была полюбовницей одного из тутошних серых правителей. Но они же храмовники, монахи. Нельзя им, значит, с женщинами. Вот и протащили меня сюда, считай, под рясой. — Мариель гортанно, по-мужски, засмеялась, а Зоопарку вдруг стало противно даже смотреть на эту бестолковую, средневековую бабу. Она поймала этот взгляд. — Пречистая Богородица всё видит: надоумила она его выгнать меня, беспутную, честь свою незаконному мужу отдавшую. Чтоб, значит, не порочила его перед лицом народа. Я и ушла к светлым. А как Анриеля увидела, так обомлела вся, душой к нему потянулась. А он, вишь ты… Каким ты его цветом обозвал, не разумею?..

Зоопарк молча смотрел на неё и даже не собирался отвечать. Он вовсе не был ханжой. И девушку эту ему было даже жалко. Столько времени убила, меняя себя, подстраиваясь, мечтая понравиться и надеясь… Но помогать ей не намеревался. В нём проснулся какой-то странный цинизм по отношению к этой многовековой клуше. Так, наверно, смотрели её крестоносцы на арабов… или нет, на дикие кочевые племена Африки и Сибири. Вроде и понимаешь, что тоже люди, а ставить наравне с собой не можешь.

— Ну и ладно, — вздохнула «Мариель», не дождавшись ответа. — Это же он, эльф, тебя вылечил. Они целители великие. Я и не притрагивалась даже, уже тогда ревновать начала. Ты на меня зла-то не держи. Ухожу я в горы, приказ такой. Не хотела было, люблю ж я его… этого… да уж что мне тут теперь ловить…

Она даже не стала менять облик. Так и ушла обратно, элегантно танцуя в ветвях, с гордостью отвергнутой женщины неся свою арийскую красоту. Что заставило её излить душу незнакомцу? И не серому, и не эльфу. Наверно, она просто знала, что видит его последний раз.

Зоопарк отвернулся и побрёл в другую сторону по кромке болота. Ему было и жалко эту женщину, и как-то ядовито-приятно от её проблем. Миротворца из него не получилось.

— Во, раскис к сиреневеньким тушканчикам! Голубею, что ли, потихоньку?!

И в этот миг он решил уйти в какие-то неизвестные ему горы с малознакомой отставной фавориткой местных президентов… или как их там здесь.

Он пнул мухомор. Замер. Огляделся, вырвал пяток штук и врезался в лес догонять Мариель. Настиг её уже на подходе к домику. Она окинула его быстрым взглядом, даже не удивилась, спросила, кивая на грибы:

— Тебе это зачем?

— Ну, — замялся тот, — из них как-то можно сделать… успокоительное…

— Вот несмышленый малолетка! — быстрым уверенным движением она отобрала «улов». — В лучшем случае сутки по кустам сидеть будешь безвылазно. Организм очистят лучше всякой свёколки… Из них растирку хорошо для суставов: режешь в кувшин, заливаешь брагой… — она хрюкнула и выдала фирменный мужицкий хохот.

На крыше веранды сидел нахохлившийся Анриель, высматривая их в лесу и всем своим существом выражая такую недетскую обиду, что напоминал как раз трёхлетнего ребёнка. Заметив прибывших, на долю секунды изумился, но совладал с собой и отвернулся так резко и неэстетично, что поскользнулся. Кувырнулся, соскользнул по листве вниз руками. Приземлился, по-кошачьи выгнув спину. Выпрямился. Снова отвернулся от них, тряхнув гривой, и удалился в дом. Мариель хохотала, согнувшись и бабским жестом держась за дерево.