Джо Аберкромби - Полукороль

Внезапно взвизгнув, надсмотрщик упал и растянулся. Рука неожиданно ослабла, и Ярви ткнул своим скрюченным мизинцем Триггу в глаз. Потом, извиваясь, пнул его в грудь и упал, свободный.

Тригг запнулся об тяжелую цепь Ничто, неожиданно туго натянутую. Драильщик сгорбился в тени, его глаза мерцали под висящими волосами.

– Беги, – прошептал он.

Может быть, Ярви в конце концов завел себе одного друга.

От первого вдоха его голова закружилась. Он пробирался, хныкая, фыркая, через скамьи, через полусонных рабов, цепляясь, ползая, под веслами и над ними.

Люди кричали, но Ярви почти не слышал их слов из-за крови, которая пульсировала в ушах, как бессмысленное громыхание шторма.

Шатаясь и дрожа, он увидел впереди люк. Его рука схватилась за ручку. Он потянул ее, открыл и нырнул лицом вниз в темноту.

Ярви упал, ударился плечом, треснулся головой и свалился на мешки лицом вниз.

На щеке мокро. Трюм.

Он с усилием перекатился, забираясь в тень.

Здесь было темно. Чернильная темнота, но министр должен знать пути, и теперь он их чувствовал кончиками пальцев.

В ушах рев, в груди жар, каждую его частичку охватывал ужас, но он должен был с ним совладать и подумать. Всегда есть способ, как говорила его мать.

Он слышал, как кричат охранники, заглядывая в люк, слишком близко, слишком близко позади. Он дернул за собой свою цепь, извиваясь между ящиками и бочками в трюме. Мерцание света факелов наверху отсвечивало в ободьях и заклепках и вело его в сторону корабельных складов.

Он скользнул через низкую дверь, шлепая между полками и ящиками по замерзающим лужам, которые натекли за сегодня. Скрючился у холодного борта корабля, тяжело дыша и кашляя. Теперь стало светлее, поскольку охранники несли за ним свои факелы.

– Где он?

Должен быть выход. Очевидно, скоро они придут с другой стороны, через люк на корме. Он посматривал на лестницу.

Какой-то способ должен быть. Нет времени на план, все планы развеялись, как дым. Тригг будет ждать. Тригг будет зол.

Его взгляд метался на каждый звук, на каждую вспышку света, отчаянно ища способы сбежать, или место, где спрятаться, но их не было. Ему был нужен союзник. Он беспомощно вжался в дерево, почувствовал ледяную влагу, услышал капанье морской воды. И вспомнил мягкий и заботливый голос Матери Гандринг у очага.

Когда у мудрого министра остались только враги, он побеждает одного из них при помощи того, кто злее.

Ярви поднырнул под ближайшую полку, и его пальцы сомкнулись на железном пруте, который он сохранил, чтобы забивать гвозди.

Шадикширрам не уставала повторять, что злейший враг моряка это море.

– Где ты, мальчик?

Он видел лишь очертания заплатки Сумаэль, так что вогнал железный прут между строганными и свежими досками и изо всех сил потащил. Сжал зубы, вогнал прут глубже и выпустил всю свою ярость, всю свою боль, всю беспомощность. Он рванул его так, словно это были Тригг, Одем и Гром-гил-Горм в одном лице. Он рвал и тянул, потом засунул под прут запястье бесполезной руки. Измученное дерево заскрипело, он задел плечом полки, и вниз полетели горшки и коробки.

Теперь он слышал охранников, близко, свет их ламп был уже в трюме, их сгорбленные силуэты появились в низком дверном проеме, засверкали клинки.

– Иди сюда, калека!

Он закричал и в последний раз напряг все свои мышцы. Внезапно доски сдались и затрещали, Ярви отлетел назад, и с яростным шипением, словно дьявол, вырвавшийся из ада, Мать Море ворвалась в трюм.

Ярви свалился вместе с полкой, плюхнулся в ледяную воду, еле дыша, закрутился в сторону люка на корме, вынырнул, и, весь промокший, пополз. В ушах стоял шум кричащих людей, яростного моря и ломающегося дерева.

Когда он добрался до лестницы, вода уже доходила до колен. Охранник из темноты схватил его за пятки. Ярви бросил в него прут, тот споткнулся и упал в струю воды, которая понесла его по трюму, как игрушку. Открылись еще течи, море заливалось под дюжиной разных углов, и вопли охраны были едва слышны за этим оглушающим ревом.

Ярви влез по лестнице на пару ступенек, открыл люк, скользнул в него и встал, качаясь и удивляясь, что за магия переместила его на палубу какого-то другого корабля в центр битвы.

В проходе между скамьями кишели люди. Они боролись в ярком свете горящего масла, которое, должно быть, разлилось по баку из разбитой лампы. Дрожащие языки пламени плясали в черной воде, в черных глазах паникующих рабов, на обнаженных мечах охранников. Ярви видел, как Джод схватил одного из них и выбросил в море.

Он был не на скамье. Рабов освободили.

Или некоторых из них. Большинство все еще было приковано и жалось к уключинам, чтобы избежать насилия. Некоторые лежали, истекая кровью, в проходе. Некоторые прыгали за борт, предпочитая попытать удачу с Матерью Морем, нежели с людьми Тригга, которые молотили их безо всякой жалости.

Ярви видел, как Ральф боднул охранника в лицо, услышал, как хрустнула носовая кость, и его меч отлетел по палубе.

Надо было помочь напарникам. Пальцы здоровой руки разжались и сжались. Надо помочь, но как? Последние несколько месяцев лишь укрепили в Ярви убеждение, что он не герой. Их было больше, и они были не вооружены. Он вздрогнул, когда охранник зарубил беспомощного раба – его топор открыл зияющую рану. Он почувствовал уклон палубы – она наклонялась по мере того, как море затекало в трюмы и тащило Южный Ветер на дно.

Хороший министр смотрит фактам в лицо и спасает то, что может спасти. Хороший министр соглашается на меньшее зло. Ярви пробрался по ближайшей скамье к борту корабля и к черной воде под ним. Настроился нырнуть.

Он уже почти спрыгнул, когда его за ошейник выдернули обратно. Мир завертелся, и Ярви рухнул, открывая рот, как вытащенная на берег рыба.

Над ним стоял Тригг, держа в руке конец цепи.

– Ты никуда не денешься, мальчик.

Он наклонился и другой рукой схватил Ярви за горло, как раз под ошейником, так что металл врезался в челюсть. Но в этот раз надсмотрщик сжимал еще сильнее. Он тащил Ярви, а тот пинал ногами, едва задевая палубу. Тригг повернул голову, чтобы взглянуть на бойню, охватившую корабль. Трупы, раненные, и в середине два охранника били палками рабов.

– Видишь, какие проблемы у меня из-за тебя? – визжал он. Глаз, в который попал палец Ярви, покраснел и слезился. Охранники без умолку кричали друг на друга.

– Где Джод и этот ублюдок Ральф?

– Спрыгнули на пристань. Но они там наверняка замерзнут.

– Боги, мои пальцы!

– Как они освободились?

– Сумаэль.

– У этой мелкой сучки был ключ.

– Откуда, черт возьми, у нее топорик?

– Она отрезала мне пальцы! Где они?

– Какая разница? От них теперь нет толку!