Роберт Силверберг - Горы Маджипура

Ивла Йевикеник изо всех сил старалась ему помочь. Для нее это было игрой, еще одной забавой, которую они могли делить друг с другом между любовными играми. Она по-детски приходила в восторг от их лингвистических занятий. Пусть у нее тело женщины, думал Харпириас, но в действительности она всего лишь девчонка, и к тому же до крайности простодушная.

Возможно, он кажется ей какой-то занимательной куклой в натуральную величину, которую ее отец пожелал ей подарить. А научить Харпириаса говорить по-отинорски — всего лишь еще одна разновидность игры с этой новой куклой.

Поначалу дело двигалось медленно. Харпириасу довольно легко дались несколько элементарных слов: «рука», «глаз», «рот» и другие столь же очевидные существительные, обозначающие предметы и понятия, которые можно показать и назвать. Но ему было трудно продвинуться дальше. Однако через какое-то время хаос в его голове начал приобретать логичность и упорядоченность; а потом, к его удивлению и удовольствию, Харпириас стал быстро осваивать основные элементы языка.

Но даже после этого грамматика оставалась для него загадкой, а его произношение многих слов было до сих пор так далеко от совершенства, что девушка хохотала до судорог. Все же он накопил достаточно большой словарный запас, так что вскоре уже мог разговаривать с ней, если можно так выразиться, при помощи смеси из искаженных слов, усиленной жестикуляции И сложной пантомимы.

Снова он рассказывал ей о Маджипуре, о его славе и великолепии. На этот раз Ивла Йевикеник, казалось, поняла намного больше. Она замирала от восторга, когда он описывал ей мир, лежащий за ледяным барьером. Ее глаза широко раскрывались от изумления — и, возможно, недоверия, — когда он рассказывал ей о Замковой горе и ее Пятидесяти Городах, о Большом Морпине с его зеркальными ледяными спусками и колесницами, о Халанксе и его обширных поместьях, о Норморке и его великой каменной стене, и мощных вратах Деккерета, и о возвышающемся над всем остальным древнем Замке лорда Амбинола со всеми его бесчисленными тысячами комнат, раскинувшемся словно гигантский многорукий спрут на вершине Горы.

Он рассказал ей о величайшей реке Зимр, не уступающей по размерам океану, и неисчислимых городах на ее берегах — Белке, Кларисканзе,

Гуркейне, Семироде, Импемонде, Большом Хаунфорте и всех остальных, а также о том месте, где Зимр сливается со своей рекой-сестрой Стейч и образует огромное Внутреннее море, на неоглядных берегах которого построен город белых башен — Ни-мойя.

Произнося названия этих мест, Харпириас почувствовал прилив тоски по дому, даже называя те города, которых никогда не видел, даже говоря о Ни-мойе, которую прежде ненавидел.

Потому что все они были Маджипуром, бывал ли он в них или нет; а в этих голых и пустынных ледяных краях он чувствовал себя беспомощным и отрезанным от того Маджипура, который знал, как бы он ни пытался убедить себя, что это тоже Маджипур.

Он долго рассказывал ей о Маджипуре, после чего им стало легче говорить друг с другом, а после спросил ее о тех существах, которых они видели на высоком гребне, и о причине столь гневной реакции ее отца на их презрительные позы и пляски.

— Кто они? — спросил Харпириас — Ты знаешь?

— Они дьяволы. Дикие люди. Живут у Замерзшего моря.

То, о чем она говорила, находилось на самой северной оконечности

Граничья Кинтора, почти на полюсе планеты. Крайний предел мира, за которым начиналось ничто. Место, где, если верить мифам и древним представлениям географов, сам океан превращался в слой вечного льда, а человек не мог выжить.

— Что за люди, Ивла Йевикеник? Они выглядят так же, как мы?

— Нет.

— А как?

Она подыскивала слова и не смогла найти нужных, и тогда начала двигаться по комнате как-то странно, боком, сгорбив сведенные вперед плечи, ее руки болтались у туловища, словно лишенные силы. Сперва Харпириас был озадачен, но постепенно с изумлением понял, что ее пантомима — это имитация Коринаама, его щуплой фигуры, его манеры ходить.

Харпириас указал в сторону комнаты, следующей по коридору за его комнатой, где жил Коринаам.

— Ты хочешь сказать, что они метаморфы? — И он тоже изобразил повадки Коринаама.

— Да. Да. Метаморфы. — Ивла Йевикеник улыбнулась ему и захлопала в ладоши, радуясь, что так удачно ответила на его вопрос.

Метаморфы! Значит, это правда! Как он и подозревал.

Или он сам подсказал ей этот ответ? Может быть, она просто говорит ему то, что он, по ее мнению, желал бы услышать?

Может быть. Но у Харпириаса было такое ощущение, что ее сведения точны. Те создания в горах во время танца были похожи на людей; но когда они после убегали, то передвигались на четвереньках — а это не под силу ни одному человеку. Единственным разумным объяснением, которое он мог придумать, было то, что они изменили форму тела.

А Коринаам, который отвечал так уклончиво, когда Харпириас дважды пытался вытянуть из него, что он о них думает, — он, должно быть, сразу узнал, что люди с гор — его дальние сородичи, некая разновидность диких северных метаморфов. И по каким-то своим причинам не захотел это подтвердить.

Что делать племени диких метаморфов на берегах Замерзшего моря?

Харпириас знал, что в прежние времена, до прилета первых людей-поселенцев, тысячи лет назад, пиуривары жили в любом месте гигантской планеты, где только пожелают. Их столица находилась в

Велализиере, в центральной части юга Алханроэля, и его производящие ошеломляющее впечатление каменные развалины все еще сохранились, их мог увидеть любой. Существовали и другие поселения метаморфов, ныне бесследно исчезнувшие, на противоположной стороне от Внутреннего моря, в лесах Зимроэля и даже в пустынях изолированного континента Сувраэль. Но к чему им было забираться в ледяные северные земли? До сих пор все думали, что народ метаморфов предпочитает теплый климат.

Харпириас снова вспомнил легенду о сотворении мира, которую рассказал ему Коринаам во время их путешествия из Ни-мойи — ту, в которой огромная зверюга в одиночестве бродила в горах севера, единственная обитательница на всей планете, и породила первых пиуриваров, собственным языком вырезав их из льда.

Из этой сказки Харпириас узнал, что пиуривары считали эти холодные северные края своим самым древним домом, из которого они начали мигрировать и постепенно расселились по всему Маджипуру.

Были ли эти дикие дьяволы льдов последними остатками тех древних метаморфов, все еще кочующими по изрезанным, истерзанным скалам территории далеких предков их расы?

Наверное, нет, решил Харпириас. Более вероятно, что миф о северном происхождении был всего лишь мифом и это какая-то забытая группа, которая во время завоевания Маджипура людьми убежала на крайний север в поисках убежища. Просто они с тех пор остались в этих удаленных районах, и об их существовании не знали даже их сородичи метаморфы. Так же, как все эти столетия отиноры без помех жили затворниками в своем окруженном горами убежище.