Клайв Стейплз Льюис - Хроники Нарнии

– О деревья, деревья, деревья, – сказала Люси (хотя вовсе не собиралась говорить). – О деревья, проснитесь, проснитесь, проснитесь. Разве вы не помните то время? Разве вы не помните меня? Дриады и гамадриады, выходите, идите ко мне.

Хотя не было ни ветерка, деревья вокруг заколыхались. Шелест листьев был почти как слова. Соловей перестал петь, как бы тоже прислушиваясь. Люси показалось: вот еще миг, и она поймет, что пытаются сказать деревья. Но миг этот так и не наступил. Шелест замер. Соловей возобновил песню. Даже в лунном сиянии лес выглядел теперь вполне обычным. И все же у Люси осталось впечатление (какое бывает, когда пытаешься вспомнить имя или число и уже почти вспомнишь, но оно все-таки ускользнет из памяти), будто она что-то упустила: словно она заговорила с деревьями на долю секунды раньше или на долю секунды позже, чем нужно, или сказала все нужные слова, кроме одного, или сказала лишнее слово.

Неожиданно она почувствовала себя страшно усталой. Она вернулась на бивуак, втиснулась между Сьюзен и Питером и через несколько минут уже спала.

Безрадостным и холодным было их пробуждение на следующее утро в сером полумраке леса (солнце еще не взошло), в сырости и грязи.

– Яблоки, хей-хо, – произнес Трам с печальной гримасой. – Должен сказать, что вы, древние короли и королевы, не перекармливаете своих придворных!

Они встали, дрожа и оглядываясь. Деревья росли густо, дальше чем на несколько ярдов в любую сторону ничего было не разглядеть.

– Я полагаю, ваши величества хорошо знают дорогу? – спросил гном.

– Я-то нет, – отвечала Сьюзен. – В жизни не видела этих лесов. На самом деле я с самого начала считала, что нужно идти вдоль реки.

– Тогда, я думаю, ты должна была сказать это вовремя, – с простительной резкостью отвечал Питер.

– Да не обращай ты на нее внимания, – сказал Эдмунд. – Она вечно ноет. Ты захватил свой карманный компас? Ну, тогда все в полном порядке. Нужно только держаться на северо-запад, перейти эту речушку – как ее там? – да, Стремнинку…

– Помню, – сказал Питер, – это та, которая впадает в большую реку возле бродов у Беруны, или моста у Беруны, как говорит Д.М.Д.

– Точно. Через нее и прямиком в гору, и мы будем у Каменного Стола (я имею в виду холм Аслана) в восемь или девять часов. Надеюсь, король Каспиан угостит нас хорошим завтраком!

– Хорошо, если ты прав, – заметила Сьюзен. – Я ничего такого не помню.

– Беда всех девчонок, – сказал Эдмунд Питеру и гному, – что они никогда не могут удержать в голове карту.

– Это потому, что у нас головы не пустые, – отозвалась Люси.

Сначала все, казалось, шло хорошо. Они даже как будто нашли старую тропинку, но если вы что-то знаете о лесах, вам известно, что там всегда оказываются воображаемые дороги. Они исчезают минут через пять, и тогда вам кажется, что вы нашли другую тропу (но вы надеетесь, что это не другая, а продолжение той же самой), и она тоже теряется, а когда вы уже здорово сбились с нужного направления, вы понимаете, что ни одна из них не была тропой. Мальчики и гном, впрочем, были привычны к лесам и если порой обманывались, то через секунду видели свою ошибку.

Они брели около получаса (у троих из них все мышцы ныли после вчерашней гребли), когда Трам внезапно шепнул: «Стой». Все остановились. «Кто-то преследует нас, – сказал гном вполголоса. – Вернее, крадется за нами: вон там, слева». Они стояли, вглядываясь и вслушиваясь, пока глаза и уши не заболели. «Нам с вами надо бы приготовить луки и стрелы», – сказала Сьюзен Траму. Тот кивнул, и когда оба лука были готовы, отряд снова двинулся вперед.

Они прошли несколько десятков ярдов сквозь прелестный светлый лесок, старательно оглядываясь вокруг. Дальше начиналась чаща, подлесок сгущался. Как только они ее прошли, что-то зарычало среди кустов и выскочило, как молния, ломая по пути ветки. Люси толкнули и сбили с ног; падая, она услышала звон тетивы. Когда она пришла в себя, то увидела большого, страшного серого медведя, лежащего мертвым со стрелой Трама в боку.

– Д.М.Д. победил тебя в этом состязании, Сью, – сказал Питер, улыбаясь через силу. Даже он был потрясен.

– Я… я выстрелила слишком поздно, – с трудом выговорила Сьюзен. – Я так боялась, что это, может быть, ну, понимаете… кто-то из наших друзей-медведей, говорящий медведь. – Она очень не любила убивать.

– В этом и беда, – сказал Трам. – Большинство зверей стали враждебными и бессловесными, но и те, другие, тоже остались. Никогда не знаешь, а ждать и разглядывать – некогда.

– Бедный старый мишка, – сказала Сьюзен. – Вы не думаете, что он был?..

– Не думаю, – отвечал гном. – Я видел морду и слышал рычание. Он хотел только Маленькую Девочку на завтрак. И раз уж речь зашла о завтраке, я не хотел огорчать ваши величества, когда вы мечтали, что король Каспиан угостит вас хорошенько, но мясо в лагере – большая редкость. А медвежатина – отличная еда. Жалко бросать тушу, не отрезав кусочка, и займет это не более получаса. Надеюсь, вы, ребятки – я хотел сказать, короли, – умеете свежевать медведя?

– Пойдем сядем где-нибудь подальше, – сказала Сьюзен Люси. – Я знаю, что это за противная грязная работа.

Люси передернуло, и она кивнула. Когда они сели, Люси сказала:

– Знаешь, Сью, какая ужасная мысль пришла мне сейчас в голову…

– Какая?

– Представляешь, как было бы ужасно, если бы в один прекрасный день в нашем собственном мире, дома, люди начали бы становиться дикими внутри, как здесь звери, а выглядели бы еще как люди, и невозможно было бы отличить, кто из них кто?

– Нам сейчас хватает хлопот здесь, в Нарнии, – отвечала практичная Сьюзен, – так что нечего выдумывать всякую ерунду.

Когда они вернулись к мальчикам и гномам, те уже срезали лучшие куски мяса, сколько можно унести. Конечно, мало удовольствия класть сырое мясо в карман, но они старательно завернули его в свежие листья. Все на собственном опыте знали, что совсем иначе посмотрят на эти неаппетитные куски, когда пройдут побольше и по-настоящему проголодаются.

Они снова тронулись в путь. У первого же ручья мальчики и гном остановились помыть руки, дальше шагали без остановки. Солнце поднялось, птицы запели, мухи (больше, чем хотелось бы) зажужжали в чаще. Ломота после вчерашней гребли начала проходить. Все воспрянули духом. Солнце стало припекать, они сняли шлемы и теперь несли их в руках.

– Надеюсь, мы идем правильно? – спросил Эдмунд часом позже.

– Не представляю, как мы могли бы идти неправильно. Главное, не забирать влево, – сказал Питер. – Если мы слишком забрали вправо, то, в худшем случае, потеряем немного времени – выйдем к Великой реке слишком рано и не срежем угол.

И они пошли дальше без единого звука, не считая топота ног и звона кольчуг.