Роберт Силверберг - Король снов

— А что вы станете делать, если они расхохочутся вам в лицо?

— Я уже пообещал вам, Престимион, что я приму все необходимые меры для того, чтобы восстановить законный порядок управления на Зимроэле. И намерен сдержать это обещание.

— Причем только мерами, исключающими прямую войну?

— Этого я не говорил. Конечно, я возьму с собой войска. И использую их, если не останется иного выхода. Но я не думаю, что война неизбежна.

— А если я скажу вам, что считаю войну единственным путем разрешения проблемы, это приведет к прямому конфликту между нами — так следует понимать? — Престимион все еще говорил достаточно спокойным тоном, но его гнев нарастал с каждой минутой. Такого поворота событий он никак не мог предвидеть. За все годы, прошедшие с тех пор, как он, подыскивая себе преемника, остановил свой выбор на Деккерете, он ни разу и помыслить не мог, что между ним и Деккеретом когда-либо могут возникнуть серьезные разногласия по какому-либо важному государственному вопросу. И сейчас выступление его собственного избранника против него — и когда: во время одного из серьезнейших за все время существования цивилизации кризисов — показалось ему настоящим предательством. — Настоятельно прошу вас, Деккерет, как следует подумайте над тем, что вы только что сказали.

— Вы понтифекс, ваше величество. Я обязан повиноваться любому вашему решению, и иначе быть не может. И все же я обязан сказать вам, Престимион, что я всей душой против этой войны.

— Ах, так, — мрачно, медленно произнес Престимион. — Значит, всей душой…

Престимион не чувствовал подобной беспомощности, смешанной с бешенством, с того давнего момента, когда он увидел Корсибара, сына Конфалюма, собственными руками надевшего корону Горящей Звезды на свою голову, и услышал, как тот объявил себя короналем. Что следует делать понтифексу, спрашивал он себя, когда его корональ прямо в лицо говорит, что не хочет исполнять его приказы? Конфалюм не позаботился подготовить его к чему-либо подобному. Престимиону внезапно представилось, что отношения между ним самим как понтифексом и Деккеретом как короналем становятся точь-в-точь такими же, какими они сложились между ним и постаревшим, терявшим способность к реальной деятельности Конфалюмом, который неохотно, но передавал все больше и больше власти молодому пылкому короналю лорду Престимиону. Неужели ему придется испытывать все это на собственной шкуре, начиная с этого самого дня?

Он напряг всю волю для того, чтобы сдержать захлестывавший его гнев. В другой ситуации он уже кричал бы и бил кулаком по столу. Этого нельзя было допустить. Чтобы выиграть немного времени, он разломил пополам пирожок со стаджжей, прожевал его, не ощущая вкуса, и запил несколькими глотками прохладного золотого вина.

— Хорошо, — сказал Престимион после долгой паузы. — Вы думаете, что сможете избежать войны. Будем считать, что вам и на самом деле это удастся, раз уж вы так убеждены, что ее не следует начинать. Но все равно остается проблема Мандралиски и его мятежа. Вы пообещали взять и то и другое под контроль. Ну, и как вы намерены это сделать, если не при помощи военной силы?

— Точно так же, как это было сделано во время кампании против прокуратора. У Мандралиски есть шлем. У нас тоже есть шлемы. У него есть Барджазид, и у меня есть Барджазид. Мой Барджазид возьмет верх над его Барджазидом и выведет того из игры, а Мандралиска окажется в моей власти.

— Я думаю, что это наивные мечты, Деккерет. Теперь гнев полыхнул на мгновение в глазах более молодого из собеседников.

— А я думаю, Престимион, что ваше стремление к войне против ваших собственных подданных совершенно не подходит для человека, желающего видеть себя великим монархом. Особенно если учесть, что вы не будете принимать личного участия в этой войне, а останетесь за много тысяч миль от поля битвы.

Престимион ушам своим не верил! Неужели Деккерет на самом деле произнес эти слова?

— Нет! — взревел он, хлопнув ладонью по столу с такой силой, что все тарелки подскочили, а бутылка с вином упала на пол. — Это несправедливо! Несправедливо! Неверно и несправедливо!

— Престимион…

— Не перебивайте меня, Деккерет. Такое обвинение нельзя оставить без ответа. — Престимион заметил, что крепко сжал кулаки и поспешно убрал руки под стол. — Я совершенно не стремлюсь к войне, — сказал он со всем доступным ему спокойствием. — Вы это отлично знаете. Но в данном случае я уверен, что она неизбежна. И я проведу ее сам, Деккерет, если у вас на это недостанет храбрости. Вы думаете, что я забыл, как надо сражаться? О, нет, нет, вы вернетесь в Замок, ваше высочество, а я доставлю войска на Зимроэль и с гордостью займу свое место во главе армии рядом с Гиялорисом и Септахом Мелайном, как мы это делали в былые дни. — Он снова повысил голос— Кто разбил армии Корсибара возле Тегомарского гребня, когда вы были еще мальчишкой? Кто надел шлем для управления мыслями на собственную голову в этом самом доме и сумел с его помощью дотянуться до джунглей Стойензара и раздавить Венгенара Барджазида? Кто…

Деккерет с безмолвной просьбе поднял руки раскрытыми ладонями вперед.

— Подождите, ваше величество. Подождите. Если все же случится еще одна война, от чего упаси нас Божество, вы знаете, что я поведу войска и одержу победу. Но давайте ненадолго отложим этот вопрос. Я должен сказать вам гораздо больше, и это относится не только и не столько к текущим событиям, сколько к будущему.

— Тогда говорите, — севшим голосом разрешил Престимион. После вспышки ярости он чувствовал себя опустошенным. Ему стало жаль, что вино вылилось.

— Вы помните, Престимион, — сказал Деккерет, — как мы с вами разговаривали в дегустационном подвале замка Малдемар, с глазу на глаз, как и сегодня утром, и вы напомнили мне о странном пророчестве Мондиганд-Климда насчет того, что Барджазид станет четвертой Властью царства? Ни вы, ни я тогда не смогли понять, какой же в этом смысл, и отбросили эту часть пророчества, как нечто несбыточное. Но этой ночью, всего несколько часов назад, я понял его значение. Четвертая Власть необходима. И, с вашего согласия, после того как волнения с Мандралиской и пятеркой Самбайлидов останутся позади, я сделаю Динитака Барджазида четвертым властителем.

— Я вижу теперь, что вы сошли с ума, — сказал Престимион. Весь его гнев иссяк, и в голосе слышалась только печаль.

— Выслушайте меня, умоляю вас. А когда я закончу, тогда и судите, насколько я безумен.

В ответ Престимион только пожал плечами.

— Маджипур никогда не знал такого процветания, как в современную эпоху, — вновь заговорил Деккерет. — Эра Пранкипина и лорда Конфалюма, Конфалюма и лорда Престимиона, Престимиона и лорда Деккерета, если будет угодно… Но мы также никогда не знали и таких волнений. Появление магов и волшебников, возникновение новых странных культов, мятежи Дантирии Самбайла и Мандралиски — все это очень ново для нашего мира. Возможно, одно связано с другим — процветание и неустойчивость, неуверенность во вновь обретенном благосостоянии и колдовские мистерии. А может быть, начала сказываться перенаселенность — пятнадцать миллиардов жителей на одной планете, как бы велика она ни была, — и потому некоторые разногласия, даже вражда, становятся просто неизбежными.