Наталья Якобсон - Шанс для чародея

- Ты смелый, - шептала она, и ее шепот тоже был подобен шипению огня. - Тебе удалось обжечь дно океана. Та восхищавшая всех дрянь, которая пыталась увести тебя у нас, теперь напоминает обожженное полено, застрявшее в вонючих водорослях в болоте. Там ей и место. Она не имела права претендовать на тебя.

Про себя я подумал, что крохотная Аманда с ее замашками взрослой соблазнительницы, пожалуй, такая же восхитительная тварь, как и леди Серена с ее щупальцами и жабрами, прикрытыми шелками. Все они уродцы, порождения магии или потомки падших ангелов. Всей правды о них я так и не узнал.

Аманда хотела бы, чтобы я остался с ней и с ее куклами, но мне это было противно.

- Я не желал бы больше быть ничьим компаньоном, - я отвел ее маленькую жадную ручку от своего лица. - Пойми меня, если сможешь.

Она разозлись. Так сильно, как я и не ожидал. Ей стоило труда сдержаться и не выцарапать мне глаза. Яркий насыщенно-красный цвет волос и глаз выдавал, как она рассвирепела.

- Ты нигде больше не найдешь общества по себе, - прошипела она, словно накладывая проклятие. - Никогда и нигде.

- Мне оно и не нужно, - я смерил маленькую, красную, как факел. Фигурку пренебрежительным взглядом и отвернулся к стене. Я хотел спать, а не разговаривать с ней. Спать и виден сны о своих мечтах, о всем том, что никогда не осуществиться в жизни. Например, об Эдвине. Снова и снова. Если бы он снился мне каждую ночь, я хотел бы не просыпаться вообще. И об Аллегре. В моих снах она и Эдвин были, как одно целое. Два солнечных златокудрых близнеца, обобщенные черной тенью за их спиной.

Рассвирепевшая карлица еще долго потрясала кулачками и сыпала проклятиями, прежде чем исчезнуть. Ее шустрые куклы искромсали острыми коготками мои башмаки и короткую нарядную накидку, но мне было не жаль. Это всего лишь проявление бессильного гнева. Я сумею починить свои вещи с помощью магии, едва отдохну. Благо мне для этого не нужны ни швея, ни сапожник. Хватит и одной силы волшебства. Кое в чем я все-таки преуспел. Я умел заниматься починкой мелких вещей, ставить оберегающие заклинание, создавать перед людьми незначительные иллюзии, принимаемые ими за правду. А еще я, сам того не желая, создал себе больше врагов, чем смогу одолеть за всю жизнь. Что-то подсказывало мне, что Аманда может быть опасна. В ее миниатюрном, изувеченным самой природой тельце обитало невероятно сильное и коварное сознание. Такое существо может легко манипулировать другим более крупными, чем оно само. И я не оказался крепким орешком, я чуть не поддался я. Только ее рыжие локоны так сильно напомнили о дьяволе, готовом прийти за моей душой, что я решил поостеречься. Стоило ей исчезнуть, как этот самый дьявол в наряде шута вновь заплясал в камине вместе с языками пламени, но я не смотрел на него. Я решил, что его нет нигде, кроме как в моем разыгравшемся воображении, потому что не хотел больше верить в его существование.

ПЛАМЯ С НЕБЕС

С утра один шутливый дух, чуть не укравший мой кафтан шута, посоветовал мне не терять оптимизма. Он чуть не утащил цветные карнавальные чулки, берет с бубенцами и маску, а сам все хохотал и приговаривал, что я слишком унылый. По его мнению, мне следовало побольше радоваться жизни.

- А чему радоваться? - злобно огрызнулся я, вырывая назад все свое имущество, уплывавшее из рук прямо по воздуху вслед за невидимым духом.

- Тому, что у тебя есть конь, кошель золота, шпага, тому, что преследователи далеко позади, и тому, что твоя красивая непокорная голова все еще на плечах, - засмеялся воришка. Конечно же, все это было ложью. Просто шуткой. Моя шпага давно заржавела, золото кончилось, собственного коня у меня вроде и не было, не считая того, которого одолжил мне Франсуа, чтобы доехать до Лар, а преследователи еще непременно объявятся. В этом я был уверен. Они всегда берутся, словно из-под земли. И плодятся, как грибы после дождя, потому что меня всегда будет за что преследовать.

Я был осужден за колдовство в Рошене, устроил пожар в здании инквизиции, грабил и убивал людей, жульничал в карты, воровал драгоценности у дам... Полный список моих проступков, злодеяний и неудач даже я сам не смог бы припомнить. Куда уже там запомнить в лица всех людей, которые хотят за это меня изловить.

Что ж, если хочу выживать, мне придется быть половчее.

Жить, правда, не слишком то хотелось. Но волею судьбы я оказался бессмертен, у меня просто не было другого выхода, кроме как продолжать жить. Я солгал Аманде, когда сказал, что мне не нужна компания. Здесь дело было не в том, что я хочу остаться один, а в том, что уродцы и карлики совсем не то общество, которое мне мила. С желанными компаньонами я бы тут же почувствовал прилив оптимизма. Мне нужен был мой прекрасный проклятый принц, мне нужна была Аллегра и другие очаровательные феи рядом с ней, ради приятных на вид и не озлобленных спутников я готов был терпеть рядом хоть целый цирк, но в их отсутствие в этом не было необходимости.

Я вспомнил, как увидел Аллегру впервые. Она читала стихи, а летучие мыши, злобно сверкали на нее глазками с люстры и недовольно пищали, что она выдают людям их сверхъестественные тайны. Хорошо, что они не смели вцепиться ей в волосы или поцарапать за это. Она была слишком сильна и хорошо защищена тьмой, чтобы с ней спорить. Зато теперь всем должно быть хорошо. Всем, кроме меня. Ведь Аллегра ушла так глубоко в мир теней, что никому же не сможет выдать его запретные тайны. Ее стихи теперь лишь для демонов. Я больше их не услышу.

От Аллегры в лесном домике ничего не осталось. Никаких вещей, никаких нарядов, даже лоскутка оторванного от ее накидки и того не удалось найти. Может оно к лучшему. Мне хотелось сохранить что-то на память о ней, но я припомнил, какими губительными силами начинали обладать вещи, которые она хоть раз держала в своих руках. Взять хотя бы проклятие, вырывавшееся из одной шкатулки. Сама Аллегра уходила, но ее шкатулка оставалась в чужих домах, где побывала она. С виду пустая, но на самом деле... Что жило в ней? Если бы я знал. Кого-то оно убивало сразу, вселяясь в тело, но когда я однажды приоткрыл шкатулку, оно вошло лишь в руку. Красные полоски уже лезли из нее, как хвосты медузы. Надо было вырезать эту гадость из руки. Я метнулся за стилетом. Было так сложно найти его среди разнообразного хлама. Канарейки в клетке тревожно бились, бедняги, сейчас оно могло напасть и на них. Они будто предчувствовали гибель. В их щебете слышалось что-то почти человеческое. Я вспомнил, как мы с Аллегрой выпускали заколдованных птичек из клеток, разноцветных, ярких и таких красивых. Наши пернатые освобожденные друзья роились рядом с клетками красочным облаком. Аллегра смеялась.

Она спасла меня, конечно же, в тот раз, но больше к ее вещам я уже не прикасался. Из предосторожности.