Наталья Якобсон - Шанс для чародея

Я не знал, где пролегает дорога. Скорее всего, я ее не найду. Говорили для этого даже тем немногим избранным, что ступают на нее нужно дождаться особого часа и затмения. Если кто-то проскользнет вместе с ними туда в тот момент, то он погиб. Ну, я в любом случае уже считал себя погибшим.

Прихватив с собой колдовской компас и немного эликсиров, находящих пути во тьме я понесся в леса. Аманда даже не могла поспеть за мной. Мне было на нее наплевать.

Я капнул на дорогу всего одну капельку рубиновой сверкающей настойки из крови сирина. Она должна указать путь. Но осветившая алой нитью дорога привела меня вовсе не к неземным вратам. Запыхавшийся и усталый я увидел существо с крыльями, будто упавшее с небес и теперь валяющееся на мшистом бугре в лесу. Точнее существа было даже два: одно с крыльями, другое кажется без. Одно красивое, другое безобразное. Одно безвольно лежало на мху, другое сидело над ним и вроде бы сильно переживало. Оно сорвалось с места и улетело, заметив меня. Это было весьма кстати, потому что я узнал мертвенно-бледное тело на мху. Аллегра! Я рванулся к ней, поднял ее. Ее дьявольская сестренка уже суетилась рядом. Ей все-таки удалось догнать меня. Казалось, ее причитаниями полнился весь лес.

- Она умрет?

- Нет.

- Она преобразиться.

Эти слова имели особый смысл. Я сорвал с плеча рубашку. Разрезы, а не крылья. Что-то было сделано не до конца.

- Заверни ее в ткань и неси, - скомандовала рыжеволосая малышка неприятно контрастирующим с ней взрослым и повелительным тоном. Я сделал, как она сказала. Я поднимал полумертвое тело с мха и оборачивал его в ткань как можно бережнее. Оно было таким подвижным и безвольным, будто мертвый лебедь. Она не дышала, но я знал, что она жива.

Я отнес ее в избу, а что-то будто летящее за нами по лесу, казалось, пыталось ее у меня отнять. Возможно, оно потом билось в окна, но я старался держать как можно дальше от них, уже наученный горьким опытом.

Ложе, покрытое меховыми полостями, было подготовлено специально для нее. Я развел огонь в очаге, приготовил еду. Я делал все, чтобы привести Аллегру в чувство. И она очнулась. Хотя лучше было такого не видеть.

Я подобрал падшего ангела и поплатился за это.

Она ощупала разрезы для крыл на своей спине и поморщилась.

- Больно?

- Неприятно, - Аллегра уставилась на меня, будто на досадное насекомое, которое хочет слизать ее кровь.

- Неприятно? - заикаясь, переспросил я. Мой язык заплетался.

- Неприятно осознавать, что ты думаешь, будто во мне есть что-то человеческое. Что-то, как в тебе. Как в вас.

Имела ли она в виду еще и Аманду, шмыгнувшую за кресло-качалку с проворством тени. Или всех нас в целом: и людей и нелюдей. Всех, кто не ангелы из того собора в аду.

- Я не такая, как вы.

- Я так и не думал, - поспешил оправдаться я.

- Перестань. Я то вижу твои мысли, а вот ты мои нет.

Она стала какой-то дикой, возбужденной и в то же время неприступной, как статуя. Таким ли должно быть высшее существо? Совсем, как Эдвин. И вероятно как его отец. Недоступная и обжигающая смертных божественная красота. Она будто вся изо льда, но заставляет людей сгорать от неудовлетворенного желания.

- Что вы можете понимать?

И это оскорбительное обращение на вы. Впервые оно показалось мне оскорбительным. В ее устах. Аллегра нарочно и дерзко выделяла это слово, будто лишний раз подчеркивая дистанцию. Мы с ней, как небеса и земля, ангел и червяк, летающее и ползающее создание. Что общего у нас может быть? Разве ты имеешь право равнять меня с собой, вызывающе сообщали ее глаза. И я ощутил себя раздавленным. Она права. Я зря надеялся на то, что между ангелом и червем может возникнуть близость, даже мимолетная симпатия. Будь мы вместе даже на миг и я подточил бы ее, как червь райское яблоко. А оно должно было оставаться неоскверненным. Только теперь я понял это. Аллегра неприкосновенна. Она для высших созданий, не для черни вроде меня.

И все равно мне казалось, что в дерзких ангельских глазах я улавливаю сожаление. Она пыталась скрыть его за всплеском ярости и от меня, и от себя. И от этого мне сделалось особенно больно. Если бы я знал, что надежды не было и нет, то так больно не было бы. Куда болезненнее было знать, что надежда все-таки была и ускользнула прямо из рук, как жаворонок, которого я поймал как-то раз на майском цветущем лугу. Птица с подбитым из рогатки крылом трепетала в моих пальцах всего лишь миг, а потом была такова. Я был неловок. Думал, если она ранена, то уже не улетит. Больше такого шанса мне уже не предоставилось.

Теперь я чувствовал, как из моих рук вот-вот вырвется и улетит раненный ангел. Или же другие падшие прилетят за ним. Я не мог ничего сделать. Я мог лишь внушить себе, что мои объятия все равно были бы ей тошны.

Аманда почти плакала, понимая то же, что понимал я. Ее собственность сейчас раствориться в ночи и вернуть подругу уже не удастся. Лучше бы я не воображал себе надежды, что Аллегра могла стать и моей подругой. Все повторялось, как в случае с Эдвином. Лишь один шаг отделял меня от петли. Лазурные ангельские глаза светились таким презрением к смертному, а я уже присматривал табуретку, на которой можно будет дотянуться до балки на потолке и закрепить там петлю из пеньковой веревки. Вот гномы станут смеяться над дураком, который оказался ловчее их в азартных играх и колдовстве, а потом сгоряча повесился. Впервые я подумал, что Магнус зря вытащил меня из петли. Лучше было быть похороненным заживо еще тогда и никогда не узнать, что есть ангелы - эти пугающие высокомерные и полностью подавляющие нас божественные создания. Лучше было не знать, что есть Аллегра. Эдвин и Аллегра. Две раны на моем сердце. Если однажды я решусь взять нож и рассечь себе оба запястья, то один шрам будет для нее, а другой для него.

Она видела мои мысли, и они ее не трогали. Ни чуть. Ей было все равно. А разрезы на ее спине под батистовой сорочкой кровоточили. Я накинул на ее восхитительное нечеловеческое тело свою последнюю целую сорочку, но совсем не жалел. Ей кружева и ленты шли больше. Нежная ткань оказалась даже грубее еще более лилейной кожи. Вот как выглядит ангел. От нее пахнет лилиями, но этот запах вызывает удушье и тошноту наравне с наслаждением. У нее великолепные сапфировые глаза, но их взгляд гипнотизирует. Ее слова напоминают звуки лиры, но они сводят с ума. Божественные истины лишают разума.

Кровь продолжала течь из разрезов в спине. Ее запах явно сводил с ума притаившуюся в углу Аманду. Маленькая девочка во взрослом наряде сжалась в комок и стала почти незаметна в тесной комнате, но как алчно светились ее глаза. Ярче, чем уголья в затухающем камине. Она жаждала отведать крови своей сестры и сама этого стыдилась. Говорили, что отпить крови ангела это самое изысканное удовольствие, какое только есть. Одна ее капля откроет тебе запредельные тайны, сделает силачом и мудрецом, равным божествам, но я не ощущал запаха ее крови. Возможно, потому что я ее любил. Мысль приложиться губами к ее ранам и отпить из источника вечной силы вовсе не казалась мне соблазнительной.