Наталья Якобсон - Шанс для чародея

Аллегра куда-то исчезла. Во всяком случая, я не нашел ее среди гостей. Зато по пути к выходу меня ждало новое унижение. Королевская процессия проходило мимо, и я вынужден был отвесить изящный, утрированно куртуазный поклон. Только молодой король, выглядевший настолько бледным и болезненным, словно за его плечом уже стоит смерть, держа косу на изготове, даже не обратил на меня внимания. А вот Магнус гордо вышагивавший прямо на ровне с ним так улыбнулся, что по моей спине пробежал холодок.

Я возвращался к себе, чертыхаясь на ходу. Обозленный, я спрашивал себя, зачем во дворце столько лакеев, мажордомов, стражников и зевак, которые непонятно чем занимались и что здесь делали. Внезапно меня начали раздражать абсолютно все. А Магнус... меня непостижимым образом тянуло к нему, и в то же время я его ненавидел. Да, конечно же, как и многие неспособные чародеи, я был пленен его способностями и жаждал перенять у него его накопленный за века опыт, но стоит ли ради этого идти на союз со змеей. Вернее, с многоопытным древним и искушающим змеем.

Если скоро он станет королем Рошена, то мне лучше убираться отсюда. Но меня держала здесь Аллегра. Я знал, что не уеду, не убедив ее, последовать за мной.

ЕСТЬ ЛИ СОВЕСТЬ У ДЕМОНА?

Когда я вернулся в здание инквизиции, то понял, меня уже ждут. И дело было вовсе не в том, что кто-то хотел обсудить со мной успехи моей ночной вылазки. Хоть, по их мнению, я и занимался божьим делом, когда отлавливал колдунов, а дожидаться меня у дверей, чтобы похвалить, никто бы не стал.

В своих расчетах я не ошибся. Меня схватили, едва я переступил порог. Я закрыл глаза и собрался исчезнуть на счет три, пусть стражники недоумевают, когда я испарюсь прямо у них из рук. Но что-то меня незримо удержало и не дало испариться. Было ли это страстное желание снова увидеть Аллегру и ради этого рисковать жизнью? Или же меня неожиданно сковала чья-то посторонняя магическая сила?

Я раскрыл глаза, готовясь увидеть перед собой ухмыляющегося Магнуса, который уже взял дело в свои руки и готов заполучить меня, но его здесь не было. Яркое пламя факелов выхватывало из темноты лишь хорошо знакомые мне и весьма неприятные на вид лица инквизиторов. Все это были нехорошие и подлые люди, но присутствия колдунов я среди них не чувствовал. Если только не считать какой-то давящей силы, которая повисла над зданием. Раньше я ее здесь не чувствовал.

На маскараде весь вечер меня преследовало видение того, как мою Аллегру прижимают к стене и душат щупальца, поднявшиеся из воды. Мне казалось, что они просочились, как влага по всему королевскому дворцу, даже больше по всему Рошену и сжимают его в роковых объятиях. Может, это было всего лишь предчувствие какого-либо стихийного бедствия, в результате которого морская вода хлынет из берегов и поглотит весь город. У меня вполне могло развиться чутье такого рода. Жаль, что, кроме стихийного бедствия, я успел предсказать еще и свой конец, раньше, чем заметил сумрачную фигуру, прячущуюся за колоннами. Это была изящная женщина, блондинка в черной вуали, и ее пальцы легкие на мрамор чем-то напомнили мне щупальца осьминога.

- Смотрите, у него нет тени, - это воскликнул Жиль. Он был здесь, а я даже его не почувствовал, такой сокрушительной была сила, исходившая от женщины под вуалью. Со стороны казалось, что по мраморной галерее за ней тянется хвост спутанных конечностей невообразимой морской твари. Я знал, что под юбками эта дама сама как морская тварь, но даже если я скажу об этом сейчас во всеуслышанье, то никто мне не поверит. Жиль успел настроить их всех против меня. Он схватил канделябр и поднес его к моему плечу, чтобы доказать свои слова. Тени действительно не было. Как я мог теперь это отрицать.

- Он маг, колдун, чернокнижник, - кричал Жиль, как будто сам не был таким и поднимал канделябр над моей головой так, как будто кроме отсутствия тени хотел высветить самого дьявола за моей спиной.

Странно, что именно в этот момент я его заметил, дьявола в наряде шута. Он сидел в проеме арочного окна и смеялся, невидимый никому кроме меня. Смех, как у шута, был, однако, таким зловещим. Меня пронизал могильный холод в то время, как леди Серена при виде свечей в руках Жиля приготовилась юркнуть в тень. Она боялась огня. Я понял это по настороженному выражению ее лица. Даже под густой вуалью было заметно, как ее красивые черты перекривились. Она любила только воду, а огонь ненавидела. И, конечно же, она выползла из моря и явилась сюда, чтобы отомстить мне за мой побег из школы.

- Где Аллегра? - я лихорадочно искал ее взглядом, пока на меня надевали кандалы. - Позовите маркизу Дефер, она скажет вам, что я невиновен.

Но никто мне не ответил. Все мои недавние сослуживцы будто превратились в толпу безмолвных осуждающих теней.

- Отступник, демон, чернокнижник, - вот какие обвинения ни готовы были выплюнуть мне в лицо. Как будто они раньше не догадывались, что я такой. И мои таланты были им очень полезны. Пока не появился шанс обвинить меня и сместить, они терпели мое присутствие здесь. А будет ли шанс вырваться у меня.

- Где Аллегра? - я искал ее глазами, не потому, что мне нужно было ее заступничество, а лишь, чтобы проверить, что мое видение ложно, и Серена не причина ей вред. Я убью эту проклятую русалку, если она посмела к ней приблизиться. Не знаю, как, но убью. Я заметил, что она боится огня. Я буду сжигать ее медленно, как на сковородке, если только смогу до нее добраться.

Но мои чары не действовали. Я мог сопротивляться стражникам лишь физически, а это мало чем помогало. Если б только у меня было хоть какое-то преимущество, я не дал бы упрятать себя за решетки.

Так я очутился в темнице. Меня не заперли вместе с остальными осужденными в каменных мешках. Камера, отведенная мне, была даже просторной. На грубо сколоченном деревянном столе лежали бумага и перо, чтобы я мог раскаяться и написать признание в собственных грехах, которое потом публично огласят перед казнью. Мне даже оставили краюху хлеба и кувшин с водой, как если бы я был высокопоставленным узником. Я только надеялся, что ловкие водянистые пальчики Серены не успели наложить на еду никакого заклинания. Она хотела, чтобы я стал сговорчивее, я чувствовал это. Но кто же тогда желал казнить меня?

В зарешеченное оконце заглядывали красные вороньи глаза. Вороны! Их карканье и их вид были мне так неприятны. Похоже, они посланы шпионить за мной. Но кем? Серенной? Жилем? Или Магнусом? Я бы не опустился до того, чтобы послать кого-то из них к последнему и молить его о помощи. И сам как-нибудь выберусь. Или погибну.

Мне было нечем заняться в ожидании суда или казни. Не знаю, что там мне уготовили. Единственное, что я мог сделать, это что-нибудь написать. И я решил, что напишу покаяние. Только не перед судом инквизиции, а перед Эдвином. Он единственный перед кем я виноват, потому что хотел его. И чуть не причинил ему зло из-за этого. Теперь я должен записать всю свою жизнь на бумаге, чтобы когда-нибудь он нашел ее и простил меня. Правда тогда меня может уже не быть в живых. Правда больно кольнула, но я все равно взял перо.