Елена Кароль - Виолетта. Жила–была… лич

— Отнюдь. — Напрягшиеся скулы и очень хорошо контролируемая злость в глазах. — Кажется, ваша дочь не против и сама меня использовать. Впрочем, я надеюсь, мы сможем договориться о плодотворном сотрудничестве…

— Хм. — Очередной оценивающий взгляд, а потом мне. — Работа интересная?

— Очень.

— Тогда дорогу знаешь. Проводи гостя. Я сейчас. — Кивок мне, многообещающий взгляд мужчине и он поднимается наверх, наверняка в свой кабинет, когда как мы наоборот, спускаемся вниз.

Да, папуль, я помню дорогу. До каждого миллиметра, до каждой щербинки на ступенях… Здесь прошли самые любимые годы детства. Лаборатория! Как же я обожала присутствовать при всех его экспериментах и практиках! А уж когда к нему приходили выпускники с дипломными работами… О–О–О! Что это было за время!

— Ты голодна? — Странный вопрос от косящегося на меня дроу, а я удивленно приподнимаю брови, на что он поясняет. — У тебя удлинились клыки и светятся глаза. Если ты нежить… я ужин?

— Неудачная шутка. — Фыркнув, усмехнулась, но идти не прекратила, как не ослабила и внимания. Сорок семь ступеней в подвал и три двери с непростой защитой. И все их пройти… А папуля тот еще шутник. — Я не питаюсь тухлятиной. И не дергайся, здесь я хозяйка… а ты мой пациент. Ну, это если выживешь.

— Сразу видно, дочь некроманта. — Бурча себе под нос, но как ни странно не обижаясь, дроу закончил. — Шутки у вас… специфичные. Я бы даже сказал — семейные.

— Да–да… мы, некры, такие… — С удовольствием ведя рукой по родным стенам, понимала, что меня просто распирает от счастья. Дом… сам дом встречает меня.

А я глупая, боялась!

Да я эту мразь в три счета в порошок сотру! А уж с отцом…

Ладонь на последнюю дверь и она просто растворяется сизым туманом, пропуская нас в святая святых — семейную лабораторию, по совместительству являющуюся экранированным родовым склепом. Ну да. А что? У кого–то скелеты в шкафах, ну а у нас родовой склеп в подвале.

— Родня! Всем привет! Я вернулась!

Ой, что тут началось… есть привидения буйные, есть мирные… а есть те, которые при жизни были некромантами. Да–да… есть и такие, причем наши именно из последних.

— Ви!

— Вийка!

— Леттка!

— Виолетта, малышка!

— МАЛЯВКА ВЕРНУЛА–А–АСЬ!

Громче всех вопил прадед–инквизитор, припрыгивая на месте и потрясая призрачной клюкой, которая вполне успешно в свое время заменяла и жезл и меч и вообще все, что угодно.

А я просто стояла в центре комнаты и млела от счастья. Мои родные… моя семья! Я уже и забыла, как же это невероятно волшебно — чувствовать поддержку родни! Пускай мертвой и призрачной, но все равно родни!

Дроу же почему–то прижался к стенке и кажется, чутка сбледнул. Ну, подумаешь… призраки бушуют. Они же по–доброму, по–семейному… теперь понятно, почему отец вместе с нами не спустился, а решил немного обождать — когда призраки проявляют столь сильные эмоции — живым сложно выдержать их мертвые эманации. Мне–то комфортно, даже очень, да и на отце стоит семейная защита, а вот дроу… Ну вот, уже без сознания сползает на пол… вот и славно — обойдемся без анестезии!

— Я тоже очень рада всех вас видеть. С рассказом о том, где я шлялась и почему так долго… — Понимающий взгляд на возбужденных старших родственников и усмешка. — …немного обождем. Сначала разберемся с этим болезным. Как вам столь запущенный случай серой гнили? — С легкостью транспортировав бессознательное тело на прозекторский стол, уложила его на живот и тщательно закрепила его тело ремнями. — Работа Ректора, между прочим. Как думаете, справимся?

Провокационные вопрос, рассчитанный "на слабо" и усмешка в глазах, когда призраки обступают тело и начинают совещаться между собой. Лишь прапрабабуля смотрела на меня, а не на дроу. Внимательно, цепко… Увы, лишь она и я — единственные женщины–некромантки в этой невероятной семье. Остальные — исключительно мужчины. Так что я порой отхватывала ее "заботы"… даже против своего желания.

— Детка, отойдем? На пару ласковых… о нашем, девичьем…

— Э–э–э… а может не надо… — Прекрасно понимая, что отвертеться не удастся, сморщила нос.

— Надо, детка, надо.

— Бабуль, не грузи дочь. — Как никогда вовремя появившийся отец спас положение, но его последующие слова не порадовали. — В какого бедолагу она влюбилась до радужного сияния ауры, мы узнаем чуть позже. Сейчас главное дело. — Суровый взгляд, под которым тушуется даже бесстрашная бабуля и уже мне. — И даже не думай, что сможешь утаить хоть каплю информации. Все, собрались. За работу. Рассказывай, что знаешь по поводу Тразгаардта и что думаешь делать, а я проконтролирую. Начали.

Секунда на то, чтобы отсечь ненужные мысли по поводу его слов о "радужной ауре" и убрать истерику как можно глубже. Так вот на что намекал Хран… собака! Мог ведь сказать! Сволочь! Да мне такого счастья… в гробу я его видала!

— Летта.

— Да. — Сосредоточенный кивок и я поворачиваюсь к нашему пациенту. — Итак, как я уже сказала раньше — перед нами весьма запущенный случай проклятья серой гнили…

Рассуждая вслух, а также рассказывая те скудные подробности, которые узнала от дроу, параллельно перешла на магическое зрение и закатав рукава рубашки, начала нагнетать в руки всю доступную силу — благо именно здесь я могла делать это без опаски и оглядки — судя по спокойствию отца и родни, им абсолютно пофиг, что я слегка мертва и на вилы меня поднимать никто не собирается. Могла бы и раньше понять, но… да, каюсь, просто боялась их реакции и оттягивала момент объяснений. А ведь они еще о дочери–эльфийке не знают…

Потихоньку расплетая стазис и заморозку, не забывала отслеживать состояние пациента и контролировать, чтобы оно не перешло из стабильного в резко критическое — упустим момент и он труп без шанса на возврат. Мне то в принципе пофиг… но перед родней за свою некомпетентность будет неудобно.

— Посмотри в районе печени. — Едва уловимый шепот от бабули и я благодарно киваю — вязь уже почти расплетена, но именно на этом участке зафиксирован один из ключевых узлов. — И вдоль позвоночника… но это не то. Оставь пока.

Ну да, я уже и сама заметила — остатки защитного плетения. Кажется, когда у данного индивида была кожа, то по ней вилась родовая татуировка. А какой не простой у меня пациент, однако! Интересно–интересно… какой же это дом? Если честно, то в этом я не сильна, да и повода не было…

— Ба?

— Пока не пойму. Не отвлекайся.

И то верно. А теперь у нас всего минут тридцать, пока проклятье не сообразило, что его носитель полностью освобожден от тех факторов, которые сдерживали распространение гнили. Пальцы левой руки порхали по ключевым точкам, пальцы правой плели вязь, позволяющую аннигилировать проклятье, а взгляд бегал вдоль спины, отмечая, что пока все идет по плану и я все успеваю.