Елена Саринова - Дневник беременной или Лучшее средство никого не убить

- Закройте их, - выдохнул мужчина.

- Зачем? - уточнила Стэнка.

- Ну, как скажете... о-оп! - щедро окатил ее прохладною водой.

Стэнка подпрыгнула, едва не стукнувшись макушкой об потолок:

- Вы что это? Вы...

- Это вместо спасибо? - поставил он пустой ушат на лавку.

Девушка хватила горячий воздух ртом один раз, второй и выдохнула, наконец:

- Спа-сибо.

- Пожалуйста, - развернулся Святой отец и вышел, через мгновенье огласив окрестность целым взрывом из брызг.

- Куда это он? - растерянно пробормотала Стэнка. - А-а, в воду с мостка нырнул, - и поползла с полатей. Пора заканчивать уж с "райской баней". Пора...

Наружу она вышла осторожно: сквозной предбанник пуст и двери нараспашку. Ну что ж, ведь одевалась в бане, правда осталась до сих пор босой. Босой прошлепала и на мосток. И здесь одна. Лишь чуть заметные следы мокрых мужских ступней от лужи на крайних досках ведут обратно же в предбанник. Значит, он ушел... Ушел. А что теперь она? Пора и ей, хотя... "Я всю еду сюда принес". И в правду, на мостке налево - накрытый стол, что-то в тарелках под длинным полотенцем. Отдельно в стороне - пузатый чайник под еще одним, с ним рядом - кружки... Стэнка неуверенно нахмурилась: еще не голодна, вот только если чаю? После такой-то бани - самое оно. И снова огляделась, прислушалась: одна и тишина. Сама себе хозяйка. Ну, а раз так... села на диванчик вдоль стола:

- Какой чай пьют священники? - и подняла крышку. - О-о, с мятой.

- Вкушение еды без освещенья - чревоугодие, - застыл в дверном проеме отец Зоил. Глаза смеются, мокрые волосы зачесаны назад и сам уже переодет, правда, опять в мирское. - Это вам, - качнулся к Стэнке, набросив ей на плечи покрывало, и быстро отодвинул от стола стул.

- Спасибо, - растерялась та. - Я...

- Что? - сдернул мужчина полотенце с еды.

- Я не успела еще.

- Вот и хорошо, - вздохнули ей в ответ. - Глаза всех, Господи, смотрят на Тебя с надеждою, так как Ты каждому в свое время даешь пищу, отверзаешь Твою щедрую руку, чтобы всех живых наделить милостями. Аминь.

- Аминь.

- Теперь обедаем.

- Ага...

Обедали сначала молча. Оказывается, Стэнка голодна. И с удовольствием жевала парное мясо с зеленью, картошку, еще горячую, соленые огурчики, макала в сметану лук...

- Очень вкусно, - руку потянул туда же Святой отец.

Стэнка с набитым ртом, кивнула:

- Ага. И с... солью еще.

- Я сроду так не ел. Чтоб, столько лука враз.

- Ну, вам не целоваться, - обтерла рот ладошкой Стэнка.

- Мне? - глянул на нее Святой отец. - А-а, запах... А эти пирожки вы ели?

Травница прищурилась:

- Я - нет. Они - не для меня.

- Не понял, - нахмурился мужчина.

- О-о. Там внутри, вместе с грибами травка есть одна. Дюже вонючая, но не в том суть.

- А в чем?

- Ее и приворотною считают, некоторые, - и засмеялась, глядя на мужчину. Тот тряхнул головой: видно вспомнил, кто пирожки принес. - Да вы не беспокойтесь. Она - "пустая" в этом деле. А настоящих зелий мне не заказывали... Что?

- Ничего... А вы, сестра Стэнка, и такое... творите?

- Нет. Я тело лишь лечу. Душа - по вашей части.

Отец Зоил выдохнул. Травница потерла нос.

- А как диагноз ставите? - откинулся он на стуле.

- Диа-гноз? - переспросила Стэнка.

- Как выясняете причину болезни?

- А-а. Просто "вижу" ее.

- Так просто? - сузил он глаза.

- Да. Вот вы - здоровы. Бабушка б моя сказала: "Как бык на пастбище". А ваша хромота... - промедлила она.

- И-и? - сузил глаза Святой отец.

- Она - от раны на бедре. Ведь так?

- Так, - усмехнулся он. - Надо же... А что вы еще "видите"? Во мне?

Стэнка закусила губу. Потом вздохнула: сам ведь спросил.

- Что я вижу... Священник вы недавно. До этого, скорей всего, вы были... воином. Но, это я не "вижу". Просто, дошла умом. А то, что "вижу"... Зоил - не ваше имя.

- То есть? - глухо огласился он.

- У вас оно - другое. "Зоил" похоже на зимнюю зарю, а ваше ближе к воде. Но, это - не мое дело. Наверно, вы поменяли его, когда стали священником.

- Нет.

- Нет? - вскинула брови Стэнка.

- При рукоположении имя не меняют. Лишь при постриге в монахи. Но, вы правы.

- В чем?

- Мне его пришлось менять. Моего первого не было в синодальном месяцеслове. Оно - не православное.

- А какое оно?

- Простое, - дернул он плечом. - Меня раньше звали Владом. Влад Гулан. Впрочем, фамилия осталась.

- Влад, - выдохнула Стэнка и повторила. - Влад... Как тихая волна.

Мужчина глянул на нее с внимательным прищуром:

- Как волна... Еще четыре годины тому назад я был государевым солдатом.

- О-о, - открыла рот девушка.

- Мой гарнизон стоял на юго-западной границе. Место неспокойное. Полно и нечисти и полудиких кочевников. Однажды на нас напали и взяли пленного. Мы начали преследование, сами угодив в ловушку... - нахмурясь, замолчал Святой отец. - Я тогда один остался жив. Всех остальных баргесты перегрызли, прирученные их племенным шаманом. Оттуда у меня и рана на ноге. Два дня я полз назад. И впервые в жизни, молился. Тогда и клятву дал: если останусь жив... - встал он из-за стола и отошел к перилам. - Если останусь жив, всю жизнь свою отдам Богу и больше никогда не стану убивать... Вскоре меня, уже в беспамятстве, нашли монахи из приграничного монастыря. И там долго отхаживали. А прямиком оттуда я подался в семинарию учиться. Стожки - мой первый в новой жизни приход. Вот так, сестра Стэнка, - улыбнулся Святой отец. - Так что, вы правы во всем. Хоть и не ведьма.

- А-а, - криво улыбнулась та. - Запомнили.

- Как же такое позабудешь? - засмеялся он. - А настоящих ведьм я видел. И вот они, как раз, "ведьмами" не представлялись... Сестра Стэнка?

- Что? - дернула она покрывало на себя.

- Давно вы сирота? Или это - очень личное?

- В наших Стожках нет "очень личного". И причина моего сиротства ни для кого не тайна.

- Тогда, в чем она? - вернулся опять за стол мужчина.

Стэнка улыбнулась:

- Как и у трети всей округи. Чума. Тоже четыре годины взад. Матушка моя тогда заставила отца увести меня отсюда подальше. Тот и увел к бабушке по материнской доле. В самый глухой приграничный бор. Она вообще, странная была. Даром обладала огромным, но не делилась им ни с кем. Жила отшельницей. С птицами говорила, зверьми, цветами... - смолкла Стэнка под пристальным взглядом отца Зоила. - Мы вместе прожили с ней целую годину. В ее избушке. Она меня учила и ворчала постоянно, что я - невнимательная и не умею слушать себя. А я... не знаю... Я старалась и все время ждала, когда за мной придет отец, как обещал, когда прощался... Первые шесть месячин ждала, а потом, вдруг, поняла, что он не придет. И стала собираться назад сама. Бабушка меня, конечно, не пускала, но вскоре слегла... Она все время старая была, сколько ее помню, а тут... я схоронила ее в начале красавика(4). И через восемь дней вышла из леса, по дороге в Бреговины. Вы по ней же с кедровой вырубки... - Святой отец кивнул. - И первым, что увидала, было пепелище нашего дома. Его сожгли.