Олег Фомин - Ледяные крылья

Тиморис молчит еще дольше, Эгорд орудует алхимическим агрегатом, тот бурлит, пыхтит испарениями, воин-маг то и дело что-нибудь регулирует, пальцы как ловкие лапы паука, колдующего над сетью, перезвон стекла. На одном конце агрегата варится в зеленой воде жало Хафала, на другом мензурка, туда из трубки капля по капле стекает вещество, такое же зеленое, но фосфоресцирует.

- В общем, я сбежал, - говорит Тиморис упавшим, как камень в пропасть, голосом. - Не с разбойниками, конечно. Сам по себе. Лесами, полями, старался не показываться на глаза в других селениях, пока не ушел из родных земель подальше. А затем пустился во все тяжкие. Жизнь началась веселая, много приключений, вина, красивых девушек, скитался по всему свету... Только не говори, что поступил как свинья, сам знаю! Один из самых низких поступков в моей жизни. Как вспомню, сразу хреново делается, а забыть помогали новые переделки, женщины, выпивка. Это потом, когда нагулялся вдоволь, женился на Ивиссе, понял, как хорошо, когда рядом любимый человек, о котором можно заботиться, который заботится о тебе самом, как вообще здорово, что над головой мирное небо, и все такое... А тогда по-настоящему испугался, думал, умру, сгнию заживо, если обзаведусь семьей...

- Боги тебя услышали, - делает вывод Эгорд, листает алхимический справочник.

- Ты о чем? А, что сбежал... ну да.

- Об этом тоже. Но я имел в виду другое. Во время похода на Зараха ты обмолвился, что после войны разыщешь всех детей, которых наделал до женитьбы. Дал обещание и забыл. А боги напомнили. Не захотел искать - получай. Дочка нашла тебя сама.

Тиморис невесело усмехается.

- Да уж... Представить не мог, что дочь взрослая, да еще такая... Встретил бы где-нибудь в трактире, сразу положил бы глаз. Ямор меня дери, неужели прошло столько времени?! Интересно, Жемина еще жива?.. Пойду напьюсь...

Тиморис выходит.

Вот, значит, как... Дочка Тимориса подросла, отправилась на поиски отца. В такие странствия, как правило, по доброй воле не отправляются, вряд ли первая любовь Тимориса жива. К тому же, скитания основательно закалили тело и характер Велиры, но очернили душу, девчонка связалась с разбойниками, демонами и некромантами. Что ж, закономерно. За выживание в жестоком мире приходится платить дорого. Эгорд, не отрываясь от дела, сочувствует другу, но Велира появилась весьма кстати. И рассчитывать не смел на такую удачу. Она поможет осуществить план мести...

Мензурка наполнилась зеленой светящейся жидкостью почти до краев. Эгорд подставляет под агрегат пустую, а с полной передвигается к ледяной стрекозе. На него смотрит золотой глаз "окольца". Крылья по-прежнему сияют розовыми облачками: чар телекинеза должно хватить надолго.

Эгорд в очередной раз слабо усмехается. Все-таки дал волю воображению: иронии ради добавил стрекозе четвертую пару лапок - с крупными, как орехи, клешнями, а длинное сегментированное брюшко чуть изогнул вверх, увенчал жалом. Стрекоза больше похожа на крылатого скорпиона. А скоро станет похожа не только внешне...

Из мензурки на источающую мороз статуэтку падает капля.

Воин-маг шепчет заклинание...

Зеленая капля растекается по ледяной спинке пленочкой, вмерзает и... прорастает во льду ломаными кристальными корнями, стрекоза постепенно, с похрустыванием превращается из голубой в зеленую.

Мензурка опускается в подставку.

Эгорд приводит в действие сложную паутину заклинаний... Крылья стрекозы начинают шевелиться, тонкие пластинки льда у оснований трескаются, белесые сеточки разломов тут же срастаются, эти два процесса чередуются, набирают скорость, обеспечивают хрупкой кристаллической структуре пластичность, к тому же, помогает энергия телекинеза. Вскоре крылья трепещут как у настоящей стрекозы.

Ладонь с плавностью медузы делает движение, словно подбрасывает нечто невесомое. Лапки стрекозы от стола отталкиваются, создание из зеленого льда поднимается в воздух, зависает на уровне лица.

Эгорд торжествующе улыбается.

Теперь лед стрекозы ядовитый, как жало Хафала. Даже слабый укол сразит любого живого врага из плоти и крови.

Осталось наложить еще одни чары. Творить их самостоятельно Эгорд пока не умеет, потому заранее извлек из запасов, которыми снабдил Светлый Орден, магический свиток. Пальцы разворачивают, пергамент с шелестом открывает взору нагромождения рун, из этих дебрей Эгорд читает вслух одну строчку - ключевую фразу на древнем языке, она приводит записанные на свитке чары в действие. Свиток рассыпается синей пылью, та змейкой летит к стрекозе, окутывает как тучка...

Стрекоза вместе с пылью постепенно исчезает.

Но на самом деле она здесь, просто теперь невидимая.

Вскоре Эгорд спускается на второй подземный этаж. Халлиг проверил: за большей частью помещений никаких пещер - непроходимые каменные толщи. В одну из самых изолированных камер поместили Хафала, для надежности защитными чарами укрепили не только решетку, но и стены. Демон все равно их бьет, ответные удары молний не страшат, уж что-что, а боль эти твари терпеть могут, но сейчас трещины и вмятины от его яростного напора незначительные.

Воин-маг петляет по треугольным коридорам между темными каменными пастями со стальными прутьями вместо зубов, стены тюремного лабиринта из зеленоватого камня, на плитах мох, лишайник, плесень, с потолка свисают паутинки, вьюны, даже огонь в настенных чашах какой-то зеленоватый.

Камера демона.

Хафал сидит на полу, спина прислонена к боковой стене. Нога вытянута, другая согнута, на колене покоится, как телескоп на треноге, правая рука, кисть свисает безвольно. Пальцы левой мерно пощелкивают по каменной тверди, словно считают мгновения. Хвост лежит длинной дугой, извивается медленно, будто в воде, почти касается противоположной стены. Успело отрасти новое жало. Его кривой кинжал сочно блестит, как и пластины на всем теле, хотя в камере сумрачно, сюда проникает лишь эхо коридорных огней. Голова чуть склонена к груди, та медленно набухает и сдувается, шипит глубокое дыхание. Лицо более-менее спокойное, но мрачнее тучи, Хафал выглядит усталым. Из-за жвал разглядеть непросто, Эгорд улавливает тень злого оскала, вокруг глаз в полутьме светит зеленая аура, их уголки хоть и притупились, но все же сохранили гневную остроту.

Демон замечает Эгорда.

- Ты...

Хвост приподнимается, некоторое время танцует без действий, словно размышляет, ударить или нет...

Наконец, бьет по прутьям, чисто символически, по хвосту в сторону хозяина пробегает белый трескучий разряд охранных чар, столь же слабый, как и удар демона, Хафал даже не вздрагивает. Косится на Эгорда с ненавистью, плотно сжатые челюсти блестят жемчужной стеной, спустя несколько мгновений горящий зеленым огнем взгляд возвращается пассивно буравить камешки на полу.