Дмитрий Видинеев - Предел. Дети палача

— Не бойся, сын палача, я не причиню тебе вреда, — голос снаружи уже больше походил на человеческий. В нем были вкрадчивые интонации. — Я не хочу входить в дом, чтобы не напугать твою маленькую сестренку. Давай же, мальчик, будь смелым!

— Сделай, как она говорит, — прокряхтел Найрад. — Выйди и поговори с ней. Воссла-авим! Воссла-авим! — его рот с гнилыми зубами открывался, как у лишенной воды рыбы. — Воссла-авим, Сэдру!

Фарамор с презрением посмотрел на старика. Ему хотелось схватить стоящий на столе котел и запустить им в Найрада, но сдержался.

— Выйди, выйди, мальчик. Я не обижу тебя, — голос за дверью теперь напоминал шум ветра. Фарамору начало казаться, что он звучит в голове. Он отстранил Невею и взглянул ей в глаза.

— Ты останешься здесь, а я пойду наружу.

— Фар, нет! — Невея вцепилась ему в руку. — Не выходи! Не делай этого!

— Не знаю, как объяснить, но я почему-то уверен: то, что находится снаружи, говорит правду. Мне ничего не угрожает, — Фарамор не понимал, откуда у него взялась эта уверенность, но он на самом деле не чувствовал опасности. Ему не было страшно. — Все будет хорошо. Я вернусь.

Невея отпустила его руку и обессилено села на лавку. Ее глаза были полны отчаяния. А Фарамор пошел к двери.

От того, что он увидел, когда вышел из дома, перехватило дыхание: над землей парила женщина. От обнаженного тела исходил бледный свет, глаза горели, как угли. Ветра не было, но ее белые волосы медленно развевались в разные стороны, словно плыли по течению. Даже в темноте ночи было видно, что за спиной женщины находилось что-то густое, черное и бесформенное. От этого сгустка тьмы тянулись похожие на корни отростки, которые стелились по земле и исчезали в круглом провале.

Фарамор зачарованно смотрел на женщину. Странно, но он чувствовал восхищение.

— Не так уж и страшно, правда? — теперь ее голос стал звонким и приятным для слуха. — То, что ты видишь сейчас, мальчик, это не я. Всего лишь одна из женщин говорит за меня. Моя сущность внизу, в каменных покоях. Я узница этого места. За много веков приросла к земле, как дерево корнями. Но теперь… теперь у меня есть глаза, которые могут видеть поднебесный мир. Много глаз, — она сделала руками жест, указывая на пространство вокруг.

Только сейчас Фарамор отвел взгляд от женщины и увидел в темноте одновременно похожих на людей и пауков существ. Их голые тела были бледные, как поганые болотные грибы. Похожие на рыбьи белесые глаза слабо светились. Твари сидели на крышах домов, сновали по подворьям, выглядывали из-за заборов. «Это бывшие жители Совиного Ока», — догадался Фарамор.

Одна из тварей выскочила из-за угла дома и схватила длинными жилистыми руками пробегавшую крысу. Затем раззявила огромный, усеянный шипами зубов рот и, быстро запихав в него крысу, начала усердно жевать. Фарамор содрогнулся. Он буквально слышал хруст перемалываемых косточек и хлюпанье крови в глотке твари.

— Тебе нравятся мои детки? — спросила Сэдра. — Я даровала им счастье.

— Неужели? — усомнившись, выдавил Фарамор.

— О, поверь мне, сын палача, это так. Нет никого счастливее моих деток. Они любят меня. Считают своей богиней.

— Но ты… ты ведь не богиня?

Женщина изящно развела руками.

— Ну, конечно же, нет. Я — демонесса.

Из-за закрытой двери раздался приглушенный возглас Найрада:

— Воссла-а-авим Сэдру! — нараспев завывал он. — Воссла… — старик поперхнулся и закашлялся.

Фарамор увидел, как бледная тварь размером с ребенка спрыгнула с крыши и начала по-собачьи рыть землю, видимо, пытаясь откопать укрывшуюся в норе мышь.

— А откуда ты знаешь, что я сын палача? — он снова перевел взгляд на Седру, чувствуя, что в ее глазах есть что-то притягательное.

— Я видела твой сон прошлой ночью. Чувствовала твою боль. С тех пор, как ты вошел в этот лес, я многое узнала о тебе. Твоя ненависть сладка. О да, это дар, о котором ты даже не подозреваешь. После казни отца в тебе зародилась Темная Искра. Ты ее пока не чувствуешь, но скоро, скоро… Ощущая злость и ненависть, не замечаешь эту Искру. Поверь, она разгорится, и я хочу тебе в этом помочь. Знаю, что ты жаждешь мести. Те, кто причастен к казни твоего отца, заслуживают страшной смерти, не так ли? Мы отомстим вместе. Вместе!

— Зачем тебе это? — нахмурился Фарамор.

— Правильный вопрос, мальчик… очень правильный, — голос Сэдры снова стал похож на шелест листвы. — Все имеет цену. Когда ты станешь достаточно сильным, вызволишь из заточения Нэба, бога, которого вы, люди, забыли. Мир уже готовится к его приходу, мир становится другим, мальчик, совсем другим. Правители сходят с ума, по Исходным землям ходят чернокнижники и пробуждают то, что вы, люди, называете нечистью. Тебе сейчас кажется это неправильным, но с приходом Нэба грядет очищение этого мира… перерождение!

— Перерождение, — задумчиво повторил Фарамор.

— Да, мальчик, перерождение, обновление.

Где-то вдалеке закричала ночная птица — печально, будто что-то оплакивая. Стайка мотыльков пролетела над головой Сэдры, отражая крыльями звездный свет.

Фарамор долго молчал, обдумывая слова демонессы, а потом спросил:

— Если я откажусь, ты убьешь меня?

— Убью? — женщина подняла лицо к небу и захохотала. Ее смех разлетелся по округе звонким эхом. Она резко перестала хохотать и посмотрела на юношу. — Какая глупость. Конечно, ты можешь отказаться, но это не имеет значения. Ты все равно придешь ко мне, и случится это очень и очень скоро. Не спеши с ответом, тем более что я его хорошо знаю и мне не важно, когда его услышу, сейчас или потом.

Из провала раздался глухой протяжный рев, словно там находился гигантский зверь. Черные корни-отростки, тянувшиеся к сгустку за спиной женщины, всколыхнулись, напряглись…

— До встречи, мальчик! — сказала Сэдра.

… и с огромной скоростью втянули женщину в провал. Осталась лишь сверкавшая под светом звезд туча пыли. Бледные твари начали сбегаться к дыре. Они, словно лягушки, прыгали на стены провала и ползли вниз.

Фарамор глубоко вздохнул, открыл дверь и вошел в дом. К нему тут же подбежала Невея и обняла. Ее лицо блестело от слез. Все время, пока не было брата, сознание девочки боролось с изменившимся течением реки, которое пыталось прибить лодку к страшному берегу. Она уже видела очертания чего-то темного, с красными, как угли, глазами. Но Фарамор вернулся, и лодку снова вынесло на середину реки.

— Что ты видел, Фар? — спросила Невея и тут же пожалела, что задала вопрос, ведь ответа знать не хотелось.

— Ничего страшного, — стараясь, чтобы голос звучал спокойно, ответил Фарамор.

— Он видел Сэдру! — воскликнул Найрад. — Сэдру он видел! Воссла-а-авим…

— Заткнись, старик! — закричал Фарамор. — А не то, клянусь, я забью твою трубку тебе в глотку!