Александр Гарин - Пути стражей

Он стремительно скользнул вперед. Алистер вскинул перед собой меч, однако, не успел сделать ни единого бесполезного взмаха. Последний круг, прокапанный его собственной кровью, при соприкосновении с плотью демона, полыхнул свирепой красной вспышкой. Черная пиявка без единого звука рассыпалась в прах.

- Что это было?

Забыв об усталости, Йован вскочил на ноги, ошарашенно разглядывая разносимую порывами ветра кучку грязного черного праха. Лишившиеся своего предводителя твари, хотя и не думали никуда деваться, но все же кидаться на защитный круг уже не пытались.

- Поразительно, - Нерия спрятала кинжал и подобрала свой посох. - Впервые вижу такое... чтобы высший демон сдох так от одного только прикосновения к кругу на крови человека, у которого даже нет связи с Тенью. Должно быть, он был сильно искажен, и сам не знал природы своего искажения.

Она взмахнула посохом. Вновь взвившийся в воздух рой камней обрушился на головы тварей. Утратившим чувство безумного голода, искаженным зверям Бресилиана этого оказалось достаточно. Большинство из них бросились обратно в чащу. Лишь некоторые отбежали недалеко, то ли еще надеясь на теплое мясо гостей, то ли дожидаясь, когда можно будет поживиться холодным, разбросанных по поляне мёртвых туш своих сородичей.

- Хвала Создателю!

Йован, все еще сотрясаясь, обнял себя за плечи. Нерия нерешительно поставила свой посох на жухлую траву.

- Я могу позвать еще раз, - неуверенно произнесла она. - Но...

- Не надо звать!

Люди и эльфийка стремительно обернулись. С дальнего конца поляны, знакомыми скачущими прыжками к ним приближались огромные согнутые волки. Добравшись до границы третьего круга, звери остановились. Передний, рыжий, с проседью, самец, на насколько мгновений замер, затем, к удивлению пришельцев, оперся на задние лапы и с усилием распрямился в человеческий рост. Его сопровождающие последовали этому примеру.

- Не надо, - рыкающе повторил рыжий, и прочие оборотни зарычали и заскулили, выражая согласие с его словами. - Мы... уже... здесь. Мы... торрропились, как могли. Мы не ожидали... - он шагнул к кругу и поочередно оглядел каждое из обращенных к нему лиц. - Но мы хотим... мы готовы... мы будем говорить. Кто из вас будет говорить со мной?

Говорить, однако, не пришлось. Пришлось много слушать. С трудом подтянув под себя скрещенные ноги, Алистер сидел на собственном брошенном наземь плаще, чувствуя слева жилистый бок все еще подрагивавшего от пережитого напряжения Йована, а справа - тепло от тела молодой магини. Отстраненно, на задворках разума, ему думалось, что даже для искаженного, колдовского леса, картина, которую являли собой двое людей и эльфийка, сидевшие лицом к лицу напротив стаи огромных, странно изломанных волков, представляли собой довольно диковинное зрелище. Эти мысли, однако, копошились размыто и вскользь. Все прочее существо королевского бастарда занимало раздражение, поселившееся в его настроениях давно, и проявлявшее себя в нем все увереннее. Явившийся на зов магии могучий рыжий волчий самец говорил, Алистер слушал, и существо его все сильнее поддавалось пагубному чувству досады, перетекавшей в настоящую злобу.

Бегун, как звали рыжего, громко и торопливо рычал, стремясь поскорее вывалить на гостей то, что давно уже накопилось у всего его племени, однако, только теперь получило возможность быть донесенным до кого-либо. Говорил он, обращаясь ко всем, однако, взор горевших со страшной морды зверя человеческих глаз с мольбой был обращен только на Алистера и именно на него. Все прочие оборотни тоже смотрели на Алистера, из последних сил гасившего недовольство под маской ровного внимания. К тому, что Стражи вызывали трепет и почтение у всех разумных тварей Тедаса привыкнуть было можно. Но потребность быть за главного в сложных ситуациях и то, что люди, звери и сами обстоятельства подталкивали его к тому, чтобы много думать и принимать решения, от которых зависели многие судьбы, приводили Алистера в ярость, которая понемногу начинала пугать его самого. И, одновременно, молодой Страж с изумлением и ужасом чувствовал, что эти новые, несвойственные ему чувства, что-то меняли в нем, словно разрушая выстроенную когда-то и неизвестным ему кем-то стену, открывая путь для чего-то нового. Чего - пока понять он не мог. Эти внутренние перемены по-настоящему пугали Алистера, и лишь долг держал его на месте, заставляя внимательно и, по возможности, спокойно выслушивать самого необычного собеседника из всех, что до сих пор посылала ему судьба.

- ... мы очень простить нас... просим, - на удивление чисто выговаривая человеческие слова, точно никогда не прекращал пользоваться речью, говорил, тем временем, Бегун. - Но не умели мы по-другому. Кто нас слушает? Никто нас не слушает. Никто совсем. А слушать надо. Ну, надо слушать. Отчаялись мы все. Нет сил терпеть. Доколе? Ну, доколе терпеть нам муки эти. И мы-то ладно. А волчата, детки наши? Ведь ни за что они страдают, ни за что. Скулят и мучаются, бедолаги. Ты пробовал проклятие, Страж Серый? Ведь жжет оно, страшней, чем серые туманы леса этого, что исторгает из себя древесная грибница в час летнего стояния светила по ночи в зените, так сильно они жгут. И нет конца и края. И только смерть освободит. А жизнь на что похожа? Ведь люди мы, хотя и родились зверями! И все лишь по злобной воле одного!

Алистер вздохнул - неслышно и тоскливо.

- Вы... хотите сказать, что начали нападения, чтобы привлечь внимание? Ну, разве... так можно?

Бегун двинул ушами, дергая мордой в сторону нервно оглаживавшей косу Нерии.

- Пытались по-другому. Мы к эльфам подходили. Но страшен вид наш. Стрелы только приносили мы в шкуре нашей - только толк такой и был. Боялись нас охотники ушастые. А может, он им приказал. Не ведаем. Но нас не слушали они. Всегда стреляли раньше.

Теперь вздохнула и эльфийка.

- И потому вы начали нападать, - больше сам для себя пробормотал Йован.

- Начали, - морда оборотня дернулась сверху вниз, демонстрируя согласие. - Мы думали - проклятие заставит их говорить. Напали и послали гонцов. Но снова стрелы принесли. Вот все, чего добились.

- Погоди, погоди, - Алистер поднял обе руки, чувствуя, что вот-вот - и его гнев и раздражение найдут выход наружу. - Ты рассказываешь путано. Давай по порядку. Вы - не волки. Вы - люди. Это то, что я понял. Расскажи, как вы стали такими.

Морды повернулись к нему. Горящие желтые глаза замигали. Пасти ощеривались, и вновь смыкались, пряча страшенные клыки.

- Мы расскажем, конечно, - Бегун подскочил, но вновь сел, вытягивая перед собой лапы. - Послушай, Страж. Это обида. Или месть. Месть, да, это правильно. Много поколений назад - мы не можем посчитать, сколько, - мы жили тут, в лесу. На окраине. Не мы - предки жили. И долийцы жили тоже. Да. Так было. Но потом. Что-то случилось. Страшное. Мы не знаем - что. Мы. А предки тоже не знали. Но рассказывали. Эльфы, дескать, особо к ним не ходили, да и они к эльфам. Дела не было. Но, бывало, все же пересекались, да. Как без этого. А то раз нашли наши в лесу двух эльфов. Сами мы не видели - предки рассказали потомкам, а те - нам. Нашли. Одного недобитого, а с ним девчонку, - речь оборотня, до того торопливая, но плавная, делалась все более отрывистой. - И будто бы вышло плохое. Недобитый-то умер, а девчонка была не в себе. Кто и что сотворил с ними - не ведали предки. Вовсе не ведали, откуда им. Много ли кто там ходит, за лесом. Порадовались, что эльфам досталось, а не нашим, да на случай всяк охотников во все стороны разослали - пришлых найти, да проследить, чтоб до нашей деревни не добрались. А то и вовсе... прибить, чтобы не натворили чего еще. Да только их не нашли. А еще какое-то время спустя прибежал он.