Бриджид Кеммерер - Искра (ЛП)

Это было так неожиданно, что она внезапно засмеялась.

— Ты. Угу, он был слюнявый и…

— Хорошо, хорошо, избавь меня от подробностей. — Он сделал паузу. — Правда.

Она всхлипнула.

— Ты думаешь, я чокнутая?

— Нет. — Он теребил краешек ее водолазки и водил пальцами вокруг шеи так, что она пожалела, что не наплевала на шрамы и не носила майки.

Но затем она снова поймала его руку.

— А тебя не беспокоит это?

— Беспокоит что?

Гнев заставил ее вжаться в скамейку, она была готова дать волю ярости, которую ей следовало бы направить на того засранца у бассейна.

— Что я вся изуродована?

— Я считаю, что ты очень красивая, — сказал он. — Я хотел поцеловать тебя с того самого дня, когда ты исправила мой тест, когда ты налетела на меня в коридоре.

Она убрала его руку.

— Нет. Не хотел.

— Да. Я хотел. Я даже не рассказал Нику про тебя, а я ему все рассказываю. — Он сделал паузу и его голос стал очень тихим. — Почти все.

Лэйни изучала его лицо в темноте. Утром он сказал ей, что он и его брат не разговаривают. Ей было интересно, что же произошло между ними.

Но в его голосе она чувствовала предупреждение, что здесь надо быть аккуратной. Если она спросит, он может не ответить ей, и этот хрупкий мирок доверия может разрушиться. Все вернется на круги своя.

Но она не хотела возвращаться назад. Не сейчас.

— Я никогда никому не рассказывала. — Она сделала глубокий вдох. — Я никогда никому не рассказывала ничего из этого.

Снова все стало хрупким. Она смотрела на него в темноте, желая сделать некий финальный прыжок, но, не будучи уверенной в том, что он поймает ее.

И тут, как тогда, когда она чуть не спрыгнула в воду, и он поймал ее, он тихонько прошептал:

— Я сохраню твои секреты.

Она оглянулась и посмотрела на воду.

— Пожар был местью моему отцу. Он хороший адвокат, но он не может выигрывать всегда. Один парень отправился за решетку, и его друзья просто взбесились. Я не знаю всех деталей, потому что все-таки мне было пять, и мой отец не любит говорить об этом. Так как Саймон глухой, он не мог слышать детекторы дыма. Огонь был повсюду, они набросали в дом стеклянных банок с бензином. Когда все началось, моя мама побежала искать Саймона. Она не знала, что отец уже вытащил его. И она была так занята поисками в его комнате, что даже не подумала проверить мою. Пожарный вытащил меня, но было поздно. Я забралась в шкаф, и задняя стенка загорелась и опалила мою спину.

Ее голос дрогнул, и она велела себе собраться.

— Не то, чтобы она не могла жить с этим годы. Я помню, как очнулась в больнице, и моя мама плакала. Она продолжала спрашивать меня: «Почему ты не выбралась, Лэйни? Почему ты не выбралась?» Долгое время я чувствовала себя такой виноватой, как будто я что-то сделала неправильно. Я делала все, что могла, чтобы угодить ей, носила эти модные маленькие платьица, которые она мне покупала, пошла заниматься верховой ездой, делала все, что она хотела. Это было до тех пор, пока мне не исполнилось двенадцать, когда все носили эти дурацкие кофточки с открытыми плечами, ну ты понял. Я хотела такую. Я умоляла ее купить, и, наконец, она отрезала: «Но Лэйни, тогда люди увидят твои шрамы. Что они подумают?»

— Я чувствовала себя полной идиоткой. Все эти сапожки и платьица с длинными рукавами. Верховая езда, твою мать. Единственный спорт, где тебе надо быть полностью одетой. Я так отчаянно хотела ей угодить, что я никогда не догадывалась, что она просто пытается скрыть свою ошибку. Но к тому времени, я уже так давно скрывала шрамы, что я продолжила хранить это в секрете. Хочется ли девчонке в восьмом классе прийти в школу и продемонстрировать всем свои шрамы? Но люди все равно замечают. Я имею в виду, что, когда ты носишь одежду с длинными рукавами в мае, люди думают, что с тобой что-то не так. Но я перестала носить ее модные шмотки. Все время, когда она покупала мне что-нибудь, я знала, это чтобы прикрыть мои шрамы.

Габриэль тихонько слушал.

— Как, черт возьми, ты живешь с ней?

—А я не живу с ней — Лэйни сделала паузу, не будучи уверенной, надо ли продолжать. Следующая часть была достаточно свежей, соответственно самой трудной. — Она ушла через неделю после начала учебного года. Переехала к парню, которого она встретила в загородном клубе. Она сказала папе, что устала от попыток сделать из дерьма конфетку. Понимаешь? Она устала от попыток сделать совершенную семью из кучки чокнутых уродов.

— Так что теперь ты терпишь своего отца.

Она качнула головой, услышав усмешку в его голосе.

— Мой папа обычно ведет себя не так, как он вел себя с тобой. Он через многое прошел. Моя мать, конечно, вела себя с ним как стерва, но я не думаю, что он мог предполагать, что она изменяет ему. Она всегда винила его в этом пожаре. Она хотела, чтобы он бросил свою работу, а он считал, что ей нравится тратить деньги. Именно она настояла на том, чтобы Саймон пошел в частную школу, убедив всех, что для него это будет лучше, но, в конце концов, я поняла, что он был просто еще одним несовершенством, которое она пыталась скрыть.

Габриэль протянул руку и провел пальцем по ее скуле, и только в этот момент она поняла, что плачет.

— Извини, — сказал он. — Я не знал.

— Никто не знал. — Она шмыгнула носом. — До сегодняшнего дня. И Тэйлор собирается распространить это дебильное видео в Интернете.

— Сегодня вечер пятницы. Все забудут про это к понедельнику.

Он сделал паузу, снова провел рукой по ее щеке.

— И я очень удивлюсь, если все поверят, что это вообще ты.

Она посмотрела на него.

— Ты удивишься? Почему?

Он подхватил локон, струившийся по ее плечу.

— Потому что ты не просто хранила в тайне свои шрамы, ты хранила в тайне сексуальную Лэйни.

— Я не сексуальная.

— Тебе повезло, что я держал себя в руках и не накинулся на тебя, когда мы сидели на крышке багажника.

— Заткнись.

Рукой он нащупал ее колено и потянулся к ней, чтобы поцеловать в шею.

— Честно, тебе повезло, что я держу себя в руках сейчас.

Его руки скользнули по ее колготкам, не слишком высоко, чуть-чуть забравшись под юбку. От этого прикосновения все мысли просто вылетели у нее из головы.

— И ты не… ты не чокнутая… и кстати… ммм. Нет, я думаю, ты очень красивая. И у меня нет привычки вести себя с родителями как свинья.

И он поцеловал ее снова. Чувства заполнили ее, и она почти забралась к нему на колени. Ее руки вцепились в его рубашку, и она притянула его ближе. Он не осмеливался запустить руки выше и водил пальцами вдоль края ее юбки, легко дразня ее так, что у нее не было сил терпеть. Она никогда не думала, что чьи-то прикосновения могут быть такими, и она никогда раньше не хотела, чтобы кто-то вообще к ней прикасался. Но сейчас, когда он был так осторожен, нарастающее тепло в ее теле заставляло думать о том, чтобы сорвать всю свою одежду.