Юлия Фирсанова - Дверь ВНИТУДА

Что-то, то ли мой вопрос вкупе с объяснениями, то ли гогот кровососа, подействовало на ЛСД отрезвляюще. Ногти уменьшились в длину на две трети, он прекратил метаться, зато подошел ко мне почти вплотную. Тонкие ноздри по-прежнему раздувались, анализируя ароматы. Но куратор совершенно очевидно начал брать животные инстинкты под контроль разума. Нет, конечно, разум у него тот еще, своеобразный, а все-таки лучше сарказм и ехидство, чем зверская, безрассудная ярость.

— Я не люблю простых змей, однако способен находится рядом без взрывов неконтролируемого бешенства, — выплюнул объяснения Ледников. — Такое со мной впервые, и есть все основания предположить, что Конрад прав, этот приступ — реакция на близость изначального врага, твари разумной, способной нанести существенный вред кайстам. Ты не пострадала?

— Все в порядке. Он только поначалу копьем угрожал, пока мы не разобрались, что к чему, а потом душевно пообщались. Он, конечно, не хороший, белый и пушистый, но очень интересный.

Куратор заскрежетал зубами так, что я засомневалась: а осталось ли в ротовой полости все в том же размере, или произошла та же штука на увеличение и заострение, как с ногтями. Обычными челюстями, по-моему, устроить подобное было технически невозможно. Но что я могла? Только продолжить рассказ, потому что, слушая его, Ледников все равно бесился меньше, чем когда я молчала.

— Оказывается, наги яйцекладущие гермафродиты без внешних признаков пола, хоть мой выглядел, не считая отсутствия всякого присутствия, как мужчина с хвостом. И прическа из живых змей…

На драматическом аккорде про прическу ЛСД скривило и передернуло практически по всей вертикали, а не только губы или лицо. Оставалось самое неприятное — рассказать про змейку в волосах, а мне почему-то стало ужасно неохота. Кто его знает, этого типа, в котором атавистические инстинкты неиссякаемым и незатыкаемым фонтаном забили? А ну как он ринется выстригать прядку? Не хочу! И я умолчала о прощальном даре нага, сразу перейдя к описанию прекрасного пещерного далека для змеехвостого. И все бы прошло гладко, если бы любопытный вампир не спросил, окидывая взглядом кухню:

— Какой артефакт ты получила на этот раз?

Попалась, как кур в ощип. Молчание не выход, обмануть не получится. Пришлось ответить:

— Я не знаю, как это именовать, артефакт или что-то другое. Он подарил мне… э-э-э, змею со своих волос.

— Где? — отрывисто бросил Сергей Денисович, подобравшись не то для боя, не то для прыжка.

— Вот. — Я погладила светлую прядку. — Когда наг ее мне на голову нахлобучил, змея стала волосами.

ЛСД уставился на мою шевелюру с таким видом, что я забоялась: а ну как забреет в принудительном порядке под машинку всю голову целиком? Теперь уже натурально отступив от куратора за широкую спину родного вампира, я торопливо заговорила:

— И наг сказал, будто эта штука меня охранять станет через шесть оборотов. Кажется, это он так половину суток обозначил. Наверное, змейке-прядке время на адаптацию к новым условиям надо, все-таки пересадка к новому владельцу, да и мир другой.

— Ее нужно убрать, дары змей подлы и опасны! — рявкнул Ледников и попытался вытащить меня из надежного убежища.

— Не знаю, как насчет змей, а наг мне зла не желал! Стричь не позволю! — заупрямилась я и взяла помощь зала: — Скажи ему, Конрад!

— Бесполезно, Лучик, он сейчас не в себе, — объяснил вампир, однако ж в обиду меня не дал, продолжая заслонять от ярящегося куратора.

— Тогда уходите, я все окна открою, может, за ночь змеиный аромат выдохнется и приступ генетической злобы сойдет на нет? — предложила я и зевнула, клацнув зубами. — Мне спать пора, а то на работу не проснусь, хоть из пушки буди.

— Ты совершаешь ошибку! Откажись! Сама! Пока не поздно! — взвыл ЛСД, ногти опять пошли в рост.

— Поздно, я не откажусь от подарка, это подло и трусливо, — спокойно ответила я и пожелала: — Спокойной ночи. Дверь сами найдете?

Конрад метнулся вперед почище гоночной машины, со старта берущей больше двухсот, снова сгреб кайста в клещи и умиротворяющим тоном, небось так санитар в дурдоме клиента обхаживает, заговорил:

— В порядке она. От дара угрозы нет, точно нет, я бы почуял. А бесишься ты лишь кровью гонимый. Потому спрашиваю: пойдешь сам или силой увести, пока такого не натворил, что потом прощения не выпросить?

Шипя что-то нелицеприятное сквозь зубы и меча молнии черными очами (мог бы на месте убить — убил бы), куратор процедил:

— Ваша неосмотрительность, Гелена, уже не удивляет. Вы не умеете отличать врагов от друзей и опасность от развлечения, навлекая тем самым беду на себя и других. Вы безответственная, нахальная девчонка, уверенная, что все во Вселенной служит лишь вашему удовольствию! И, Конрад, если ты будешь ей во всем потакать, скоро потакать станет некому!

Он бил словами, как пощечинами, наотмашь, я почти на физическом уровне чувствовала так, словно меня отхлестали по щекам. Ударили ни за что ни про что. И кто? Человек, которому я начала доверять и доверяться. Разочарование оказалось сильно.

А ЛСД, произнесши сей оскорбительный спич, гордо прошествовал на выход из кухни в коридор и далее к двери. Я ни кричать вслед ругательств, ни пытаться оправдаться не стала. Как говаривал герой одной старой компьютерной игрушки: «А смысл?» Просто последовала за мужчинами на некотором разумном расстоянии, чтоб, если славного потомка фениксов опять переклинит, не оказаться крайней.

Вампир подмигнул на прощанье и потрепал по волосам. Новая прядка никак себя не проявила, взлетела под рукой Конрада, как и все остальные, и осталась в состоянии безобразной растрепанности. Ну и пусть, причесываться не буду, только спать!

Я закрыла дверь за мужчинами, снова против воли зевнула и прогнулась в пояснице, потягиваясь. Как я не застыла с защемлением в позвоночнике памятником себе ненаглядной, не знаю. Наверное, кто-то там наверху меня действительно любит. Звериный вой, полный неизбывной муки, раздался с площадки, когда я завершала упражнение.

«Кого убили?» Я бешено защелкала замками и, распахнув дверь, увидала эпическую картину. ЛСД валялся на бетонных плитах площадки, изгибаясь от дикой боли, как в эпилептическом припадке. Конрад пытался его не то поднять, не то зафиксировать в одном положении.

Определив на слух изменение численности живого люда на площадке, вампир ухитрился-таки сгрести бьющегося в судорогах кайста в охапку и ломанулся ко мне. Едва он оказался рядом, вой куратора стих, я торопливо захлопнула дверь. Объясняться с соседями и долго извиняться за нарушение ночной тишины, а то и отбиваться от наряда полиции, вызванного бдительными старичками, совершенно не хотелось.