Кира Тигрис - Игра Богов

– Но… – только и смог выдохнуть я; по залу не в первый раз пробежал легкий шёпот, – что за?

– Леонид, у меня вопрос, – спас положение ведущий, – ваш псевдоним. Как вы пришли к нему? Что скрывается за этой таинственной буквой L?

– L? – начал я, пытаясь найти хоть одно вменяемое объяснение всему происходящему, и решил играть в эту игру до конца. – L – это первая буква моего имени. Точно!

– Спасибо, Леонид, – вмешалась блондинка, ее изумрудные глаза насмешливо блестели из-под густых темных ресниц, – значит, вы использовали буквы своего имени для псевдонима? Просто поменяли их местами?

– Да… да, точно! – ответил я, мысленно трансформируя «Леонид» в «Даниэль». Сошлось все, кроме буквы «А».

Видимо, зрители сделали то же самое, потому что в зале снова раздались аплодисменты.

– А сейчас попросим наших финалистов буквально на пару минут покинуть помещение, – улыбнулся ведущий, – жюри надо будет сосредоточиться, чтобы выбрать тройку победителей! Желаю всем удачи!

Я облегченно спрыгнул со сцены и, постоянно извиняясь, направился в зал, точнее к выходу из него. Быстрее пули я выскочил из высоких створок двери, тяжело дыша и радуясь, что моего побега никто не заметил. Но не тут-то было.

– Первая версия сказки мне нравилась больше, – услышал я приятный женский голос рядом, – там было больше правды, Дани.

– Леонид! – обернулся я к блондинке, девушка стояла в дверях, небрежно пиная какой-то кабель носком своих бархатных синих туфель на высоченной шпильке. – Я не знаю никакого Даниэля! И знать не хочу! Я не писал «Viva Selesta»! Я даже не знаю, что это значит! Эй, осторожнее!

Блондинка растормошила кабель до такой степени, что из него посыпались искры. Она небрежно выпихнула его в коридор, вышла сама и прикрыла за собой дверь. Ее глаза были голубыми, как сапфиры, длинные светлые волосы по-прежнему были распущены, золотым водопадом разбегаясь по стройным плечам. Легкое голубое платье на греческий манер было перетянуто широким кожаным ремнем, за которым торчала рукоять ее изящного клинка. Она мило улыбнулась.

– Конечно, ты ничего не писал, – вздохнула девушка, ее глаза смотрели на меня с жалостью, – глупый, ты даже не знаешь, что Селеста – это я. Но ты быстро учишься и скоро все поймешь!

В этот прекрасный момент дверь распахнулась, и в коридор выскочил полный темнокожий парень, тот самый, что нашел меня и привел в зал:

– Мистер Хомкинс! Дэнни! – сказал он на английском, захлопывая за собой дверь. – Все вышли через другую дверь! Вы должны быть… ай!

Но он так и не сказал, где я должен быть, наступив ботинком на оголенный кабель, тот самый, что вытащила в коридор Селеста. Напряжение было высоким, парня стало трясти, запахло паленым. Недолго думая, я схватился за провод обеими руками и дернул его изо всех сил. Из моих глаз полетели искры и слезы, ладони сильно обожгло, и я выпустил провод из рук, вовремя облокотившись на стену. Парнишка тоже потерял равновесие и шлепнулся на пол, однако, теперь под ним не было оголенного кабеля.

– Спа… спа… сибо! – промямлил он, все еще трясясь от пережитого потрясения.

– Пожалуйста, – ответила Селеста на английском без акцента, помогая ему встать на ноги. Я заметил, как блестели ее черные, словно угли, глаза, – а теперь иди к остальным, Сэмми, и впредь смотри себе под ноги!

Парнишка что-то пролепетал по-детски пухлыми губами и послушно направился в зал, аккуратно прикрыв за собой дверь. Последнее, что я видел, это его огромные карие глаза, чистые и наивные, полные испуга и искренней благодарности. Парень чуть не погиб из-за этой…

– Что тебе надо? – я посмотрел прямо в огромные глаза девушки, к этому моменту опять ставшие голубыми. – Кто ты? Ай!

Мои ладони драло так, словно они побывали в кислоте: поперек каждой сиял длинный кровавый ожог – цена спасенной человеческой жизни.

– Один – ноль, Лео, – улыбнулась девушка.

– Отвали от меня, чокнутая! – прошипел я, тяжело дыша; сердце стучало, как после марафона мистикой, в которую я совершенно не верил.

Ее улыбка мигом исчезла, уступив место неприятно-удивленному выражению.

– Как скажешь, – сухо ответила она, откидывая кончиком туфли в сторону искрящийся провод, затем развернулась и направилась в зал, – смотри, обижусь – сильно пожалеешь!

Дверь тихонько захлопнулась, оставив меня в коридоре наедине с собственной тенью. Ну вот, испортил блондинке настроение и так ничего и не узнал. Кто же эта Селеста? Почему у нее постоянно разный цвет глаз? Навороченные линзы-хамелеоны? И, самое главное, что же она хотела получить от меня до заката? Нет, я скорее спрыгну с корабля в море, чем расстанусь с монеткой из чистого золота!

– Здравствуй, Леня! – услышал я над ухом противный гнусавый голос, сильные руки обхватили мои худые плечи. – Прогуляемся?

– Толик! Отвали! – запротестовал я, но было поздно: крепкий кулак со всего плеча въехал мне в живот, согнув меня пополам. – Ай! За что?

– За «Viva Selesta»! – ответил гнусавый бас, толкая меня в темный конец коридора.

– Это не мое! – оправдывался я, в глазах потемнело от боли.

Анатолий Орлов, или просто Толик – здоровенный верзила с железными бицепсами, бычьей шеей и куриными мозгами в белобрысой башке. Он с рождения занимался боксом, ежедневно тренируясь на таких, как я. Лишь однажды более крепкий кулак, (жаль, что не мой) сломал ему нос, отчего Толик теперь постоянно гнусавил. Как и предыдущие пять лет, мой план был прост – не злить его. Однако в моем положении от этого было мало толку. В мой пустой живот последовал очередной каменный удар, и я снова согнулся.

– Это тебе за «Кривое зеркало»! – усмехнулся он. – А за то, что меня теперь не пускают в аквапарк, я подкрашу твой нос!

– Продолжишь внизу, – скомандовал резкий голос, – нас могут услышать!

Я тут же разогнулся: передо мной в просторном лифте с открытыми дверьми, лениво опираясь на стену, стоял рыжеволосый парень в черном смокинге. Сероглазый смазливый пижон, король вечеринок, единственный избалованный сын богатого отца – Вадим Степкин. О, такого врага никому не пожелаешь. Но, к сожалению, мы с ним были знакомы еще со школы.

– Хомкин! – он оглянулся по сторонам и перешел на шёпот. – Ты же знаешь, как мне нужен этот приз! Знаешь, что у моего отца большие планы на меня! Какого черта ты мешаешься под ногами?

– У меня тоже есть отец и планы, – гордо выпрямился я и тут же согнулся от Толькиного удара, двери лифта закрылись, и мы стали быстро опускаться вниз.

– Viva Selesta?! – визжал Вадим. Пользуясь моим согнутым положением, он отвесил мне звонкую пощечину. – Ты откажешься от авторства раньше, чем ступишь на сцену, ясно?

И быстрее, чем я успел ответить, двери лифта распахнулись, впустив внутрь соленый морской воздух. Толик грубо выпихнул меня на мокрую палубу: мы были в районе машинного отсека, полного проводов, канатов и механизмов неизвестного мне назначения. Я кубарем покатился по мокрому холодному полу, чудом затормозив прямо перед спуском в воду. Кажется, именно отсюда на крепкой цепи в море выбрасывается тяжелый якорь. И сегодня я был вместо него.