Андрэ Нортон - Колдовской мир - 3: Полет мести

Когда остановились на ночь, Нолар подумала, что никогда так не уставала. Деррен набрал ветвей хвойных деревьев, сорванных бурей, и устроил нечто вроде плетня, под защитой которого можно было слегка укрыться от ветра. Он растирал пони, сидя спиной к костру, а Нолар пыталась напоить Элгарет травяным чаем. И на этот раз уже убедилась, что не ошиблась в прошлый раз. Она ясно увидела искру в волшебном камне Элгарет. Убедившись, что Деррен не видит, Нолар достала из кармана осколок и поднесла к камню волшебницы. В полутьме было заметно зеленоватое свечение камня, которое, однако, тут же исчезло. Нолар внимательно посмотрела в лицо Элгарет. Есть ли следы сознания в здоровом глазу? Изменилось ли выражение ее лица? Пришлось признать, что ничего подобного не произошло, но, может, со временем… Что-то происходило с камнем волшебницы, и к этому имел отношение осколок Нолар. Стоит ли рассказать об этом Деррену? Нолар сунула приятно теплый осколок назад в карман. «Нет», — решила она. По какой-то причине Деррен как будто… боится. Да, это правильное слово: он боится волшебницы. Нолар принялась вспоминать все его предыдущие слова и замечания. Почему пограничник боится волшебницы? И Нолар с замирающим сердцем пришла к единственному возможному выводу: Деррен не пограничник, как утверждает сам. Но почему он говорит неправду? Потому что хочет, чтобы его принимали за пограничника. Потому что на самом деле он враг Эсткарпа, которого Поворот застал по эту сторону южной границы. Нолар ощутила холод, сильнее, чем от леденящего ветра, который обжигал ей лицо. Деррен сказал, что его мать родом из Карстена, вспомнила Нолар. Теперь она была уверена, что Деррен, вопреки своей внешности Древнего, сам карстенец. И тем не менее… не испытывала к нему ненависти. На протяжении всего трудного перехода многие лиги он защищал ее и беспомощную Элгарет. Они полностью были в его руках. Он мог обидеть их, даже убить, если бы захотел. Однако он этого не сделал. Нолар сухо улыбнулась про себя. Если бы только можно было посоветоваться с Остбором, с Морфью или даже с Пруеттом. Она неожиданно сунула руку под плащ и извлекла все еще ароматный букетик цветов Лормта.

— Что это? — поинтересовался Деррен, поворачиваясь к костру.

— Редкий цветок, который дал мне мастер Пруетт, — промолвила Нолар, держа растение так, чтобы он видел цветы.

— Я никогда таких не видел, — удивился Деррен, — а я всегда обращаю внимание на цветы.

— Правда? — с любопытством спросила Нолар. — А почему?

— Там, где есть дикие цветы, леди, можно найти и другие существа, — объяснил Деррен, помешивая угли короткой веткой. — В кишащем жизнью лесу есть что-то вроде… — он поискал нужное слово, — что-то вроде равновесия. Если хватает воды и пищи, достаточно убежищ для зверей, лес содержит и все остальное. К тому же некоторые цветы растут только в таких местах, где либо много, либо мало воды. Если знаешь, это, сумеешь отыскать водоем. Я знаю и о лекарственных свойствах некоторых растений, но ты о травах знаешь гораздо больше.

— Ясно, что ты высоко ценишь лес и все, что в нем растет и живет, — сказала Нолар.

Деррен посмотрел на нее через костер.

— Я жил в лесу, леди. И хорошо знаю его во все времена года.

— А в этом лесу ты бывал раньше? — спросила Нолар. — Когда он был лесом, — печально добавила она, глядя на пни и сухие ветви, покрывавшие опустошенную долину.

— Нет, — с горечью ответил Деррен. — Слишком далеко на восток от наших мест, и сюда я никогда не заходил, но мне печально это видеть. Я вспоминаю свои родные горы, вижу их склоны и ущелья, где бродили мы с отцом. И боюсь туда возвращаться. — Он указал на окружающую их долину. — Сужу по тому, что мы видим здесь. А ведь районы, которые пострадали больше других, мы еще не прошли. Боюсь, что и там все изменилось не в лучшую сторону или разрушено, если вообще сами долины еще существуют. — Он перешел на низкий шепот. — Я думаю, это будет самое страшное. Невозможно все вынести, хотя под грязью и мусором земля еще существует, и, возможно, со временем дожди и ветры очистят ее и она снова увидит свет. Но очень боюсь, что все, что я знал, исчезло навсегда. Сама земля неузнаваемо изменилась. И если не осталось ни одного старого ориентира, я словно окажусь не в своих родных холмах, а в чужой стране. За одну ночь — одну только ночь! — все, чем мы жили, на что рассчитывали, отнято у нас.

— Я испытала что-то подобное, — негромко проговорила Нолар, когда Деррен смолк. — Из-за своего лица я никогда не знала ни теплоты семьи, ни дружбы. Пока случайно не встретила Остбора, я была отчуждена от мира. И когда он умер, мне показалось, что мой обретенный надежный мир распался вместе с ним. Я не знаю, что нас ждет: никто не знает будущего. Но думаю, ты прав в своих опасениях за свою родину лесов. Поворот изменил жизнь всех нас, потому что изменил мир, в котором мы живем. Но я верю, что время залечит все раны. И такой человек, как ты, знающий и любящий лес, может ускорить его выздоровление. Не могу больше ничем тебя утешить, но верю, что последние мои слова — правда.

Деррен удивленно посмотрел на нее, потом выпалил:

— Тебе видно тоже не безразличен лес, раз ты беспокоишься о нем!

Нолар кивнула.

— Да, потому что я проводила редкие счастливые часы до встречи с Остбором именно в горном лесу… И хоть тебе трудно в это поверить, скажу тебе, что волшебницы — некоторые из них — разделяют твои чувства боли и утраты от разрушений, которые они вынуждены были вызвать.

Деррен колебался. Он как будто хотел что-то сказать, но после короткой паузы занялся костром.

— Я ценю твои слова, — выговорил он наконец сдержанно, и Нолар не стала его расспрашивать.

Позже в тот же вечер, лежа без сна, Деррен яростно спорил сам с собой. Женщины из Эсткарпа — его враги; единственная причина, почему он терпит их общество, — страх, что его раскроют, если он останется один. Так говорила одна его часть, а вторая возражала, что здесь, в дикой, бездорожной местности, такой опасности не существует. В этих суровых горах вряд ли найдется желающий его допрашивать. Почему бы тогда не бросить волшебницу и ее спутницу и не уйти в Карстен? «Потому что я обещал сопровождать их», — возразил самому себе Деррен. Потому что без него в этой глухой и опустошенной местности они погибнут. Если он оставит их здесь без помощи, это все равно, что убьет их. Они могут даже замерзнуть во сне. «Они твои враги, — подбивал его внутренний голос, — а ты заботишься о них!» «Но они не причинили мне никакого вреда, — горячо возражал он. Ради свой чести я должен доставить их в Эсткарп. Мне не обязательно возвращать их туда самому — мы можем встретить кого-то, кому можно доверять, и тогда уже я отправлюсь домой». Деррен плотнее завернулся в плащ и постарался отбросить терзающие его сомнения. Прошло много времени, прежде чем он уснул тревожным сном.