Андрей Лукин - Хозяин таёжного неба (СИ)

- Нет дозволения - нет и гоблина, - развёл руками Перетвор.

- А на мага долго учиться надо? - поинтересовался вдруг Стёпка, припомнив не слишком приятную беседу, состоявшуюся у него года три назад с отцом после одной глупой проказы, которая только чудом не окончилась непоправимой бедой. Он тогда с перепугу решил не признаваться, врал напропалую... Теперь даже вспоминать стыдно.

Перетвор, не ожидавший такого поворота в разговоре, несколько подрастерялся.

- Учи-иться? - протянул он. - На мага семь лет обучаться надобно, и не каждому та наука даётся, только избранным. Тебя, отрок, мыслю я, едва ли в ученики возьмут.

- А я и не хочу. Я вот почему спросил. Семь лет вас, выходит, учили-учили, а кое-чему всё-таки плохо выучили.

- Чему же это? - усмехнулся Перетвор. - Уж просвети нас, неразумных.

- Врать плохо научили. Не получается у вас. Я знаю, что гоблина моего здесь уже нет, а вы тут устроили представление. Зачем вы его на каменоломни продали? Кто вам позволил? Какой неразумный гад это... измыслил?

Перетвор сжал челюсти, и сразу стало ясно, что это именно он тот гад, который придумал продать гоблина.

- Не слишком ли многое ты себе позволяешь, демон? Тебе родители разве не втолковывали, что со старшими так разговаривать невместно?

- Мне втолковывали, что когда старшие обижают маленьких детей, такие старшие не заслуживают никакого уважения. А если вам не нравится, что я с вами так разговариваю, - Стёпка нарочито широко улыбнулся, - то вам придётся потерпеть. Краесвет со Всеяром терпели, а вы чем их лучше?

Магов от таких слов заметно перекорёжило, но оба, тем не менее, сдержались, а Перетвор даже нашёл в себе силы выдавить ответную улыбку, кисленькую такую, неприятную:

- Коли ты и сам ведаешь, что гоблина здесь нет, зачем пришёл к нам?

- Убедиться пришёл, - пояснил Стёпка.

- Убедился?

- Не совсем. Вы же и соврать можете. Скажете, что его здесь нет, а он здесь.

Перетвор изобразил короткий смешок.

- Ну, ежели у тебя к нам веры нет, я тебе помочь не сумею... Скажи-ка, а купчая тебя убедит?

- Что за купчая? - спросил Стёпка.

- Купчая о продаже твоего гоблина. Мы ведь не демоны, мы на слово не верим. У нас всё учтено и прописано.

- Покажите, - попросил Стёпка.

Ирифаний порылся в пергаментах, отыскал нужный свиток, бросил изучающий взгляд и с готовностью протянул его Стёпке.

- Вот она. Полюбопытствуй.

Стёпка развернул свиток, предчувствуя подвох. Так и оказалось. Купчая отчего-то была составлена на незнакомом языке. Торопливые каракули, отдалённо напоминающие арабскую вязь, неровной строчкой пересекали пергамент сверху вниз и заканчивались небрежным оттиском с изображением скачущего коня. И что это значит? Неужели Смаклу продали не в царские каменоломни, а какому-нибудь элль-фингскому кагану? Степан посмотрел на магов. Маги откровенно скалились. Вот тут-то он похвалил себя за то, что не забыл утром переложить в карман джинсов магический кристалл. Сквозь его зеленоватые грани чужеземные закорючки легко сложились в понятный и удобочитаемый текст.

"Гоблин Смакла сын Бракши из Горелой Кечи десяти годов от роду продан оркландскому купцу Фтарру из Верхнего Горгулена за три великовесских кедрона вместе со всеми правами на жизнь и здоровье вышеупомянутого гоблина. Плату получил маг-дознаватель второй ступени Перетвор из Двуполья".

Дочитав, Стёпка с трудом удержался от того, чтобы тут же не разодрать купчую в клочья. Продали всё-таки, сволочи! Всего в три кедрика Смаклу оценили. С правами на жизнь и здоровье. Это надо понимать так, что купец может сделать с ним всё что угодно. Убить, искалечить, уморить голодом. И будет в полном своём праве. В купчей же написано, какие претензии! И главное, куда продали? В Оркланд! Лучше места не нашли! Если, конечно, это правда.

- Ну и зачем вы продали моего друга оркландскому купцу Фтарру, маг-дознаватель второй ступени Перетвор из Двуполья? - отчётливо спросил он, поднимая взгляд от пергамента. - Вы же знали, что я за ним приду. Только не врите, что не знали. Обоз из Проторы уже четвёртый день как приехал.

- Вот ты сам всё и прояснил, - пожал плечами Перетвор. - Обоз-то приехал. А тебя с ним не было. Три дня мы ждали, что ты за гоблином явишься. А когда не явился, понятно нам стало, что гоблин этот тебе и не надобен вовсе. Вот мы его и продали. Что ж ты так долго шёл? Али на диковины Усть-Лишайские загляделся? Припоздал ты, демон, себя теперь ругай, а нашей вины в том нет.

- Три дня ждали? - Стёпка поднялся с лавки и отшвырнул пергамент. - А я вот точно знаю, что продали вы его как раз три дня назад! Это вам Краесвет велел так сделать, да?

- Краесвет нам не указ, - подал голос Ирифаний. - Он не единственный верховный маг в Чародейной палате.

- И сколько их там?

- Кого?

- Магов верховных сколько?

- В совете Всечародейной палаты восседают пять верховных магов, - с удовольствием пояснил Ирифаний. - Тебе назвать их по именам?

- Обойдусь, - отмахнулся Стёпка. - Нужны мне их имена, как макаке антивирус... А чему это вы так обрадовались?

Ирифаний и в самом деле весь размяк, расслабился, от прежней настороженности не осталось и следа. Как будто он из разговора что-то такое для себя уяснил, что самое плохое уже позади, и демона можно совсем не опасаться. Перетвор тоже улыбался и на Стёпку смотрел уже как бы даже и покровительственно, этак сверху вниз, как тюремщик смотрит на заключённого.

- Ты, демон, норовом крут, а умом невелик, - сказал он. - В темницу по своей воле пришёл и гадать взялся, чего ради мы твоего гоблина сюда привезли. Затем и привезли, чтобы тебя приманить. А продали его, чтобы вас друг от друга подальше держать, поскольку никому не ведомо, что демону может повелеть один из тех, кто его вызывал. А ну как он повелел бы тебе, скажем...

- У вашего царя корону отобрать, - подсказал Стёпка.

- Ты бы язык-то свой придерживал иногда, неумь, - вполголоса посоветовал вмиг построжевший Перетвор. - За такие речи и головы лишиться можно.

А Ирифаний за его спиной уже торопливо скрипел пером по пергаменту, записывая неосторожные слова демона.

- Ладно, - согласился Стёпка, подумав, что шутка, наверное, в самом деле получилась так себе. - Извините. Больше не буду. Просто у нас-то царя давно свергли. Лет сто уже прошло.

Это он, наверное, тоже зря сказал. Воздух в комнате после его слов ощутимо сгустился. Ирифаний за несколько секунд умудрился исписать целый лист и сломать два пера. Поставив последнюю размашистую закорючку, он поднял глаза на Стёпку: может, ещё что-нибудь зловредное изречёшь? Стёпка помотал головой: больше ничего не скажу. Жаль, молча покривился маг, но триста лет расстрела ты уже всё равно заработал.

А хмурый Перетвор смотрел на Стёпку так, словно прямо сейчас собирался привести этот приговор в исполнение.