Ольга Ружникова - Изгнанники Эвитана [Дилогия]

Новое, почти дошитое платье легло на кровать. Алый шелк, темное золото, серебристый узор по кайме.

«Племянница» так и не отговорила «тетю» обновить ей гардероб. И теперь примерки сделались неотъемлемой частью жизни. Заняли законное место — среди фехтования, чтения, вышивки…

Катрин не в силах представить юную девушку не мечтающей о новых нарядах. И она права. Ирия мечтает, конечно… Почти как о новом кинжале — илладийской работы. Его недели три назад герцог обещал подарить кое-кому. Но так больше и не вспомнил. А всего пять дюймов отличной стали так удобно прятать за голенищем…

После новой свадьбы отца пришлось донашивать наряды Эйды. Из старого Ирия выросла. А Полина не считала нужным разоряться на обновки падчерицам. То ли дело — родной дочурке…

Платья старшей сестры шли средней как кошке клюв. Серебристый цвет Лиара к лицу сероглазой Эйде. И просто ужасно — на Ирии.

Тогда она часто мечтала, что в другой жизни — когда та наступит! — уйдет в прошлое и старое тряпье. Как осень сменяет весна.

А теперь судьба посмеялась — в очередной раз. Завалила бывшую графиню платьями, достойными королевы. Только их некуда надеть.

Разве что на тренировку со старым герцогом — для смеху. В них «племянница» станет падать еще чаще…

Да и привлекать лишнее внимание стоит упомянутым Катрин «девушкам». Но отнюдь не беглой преступнице.

К тому же… раньше Ирии хотелось быть красивой для… И об этом лучше не вспоминать. Чтобы самым позорным образом не разреветься!

Но теперь наряжаться точно не для кого. Кроме хрупкой немолодой женщины, навек лишившейся троих детей и разлученной с последним.

«Катрин живет в собственных грезах».

Ирия подавила горький комок в горле. И покорно позволила облачить себя в наряд, более подобающий прежнему титулу.

Чуть прикрыла глаза…

Юная графиня едет на бал… Всё могло быть так, но не будет.

Значит — глупо витать в прошлом. Не то лишишься и настоящего. Пусть чуткие пальцы столь же одинокого человека колдуют над твоей прической. Если это приносит радость хоть ему…

А теперь — вновь открыть глаза, сбрасывая наваждение.

Собственно, а что Ирия потеряла? Парочку охотников за приданым, готовых ради него жениться на вздорной, некрасивой девице?

«Увы, ты не родилась красивой…»

В общем-то, девушка давно особо не гляделась в зеркало. Так только — на скорую руку причесаться…

В детстве свыклась, что не красавица, но ведь и не уродина. Не хуже большинства провинциальных девиц. Просто рядом с матерью и старшей сестрой — нескладный дворовый щенок против дорогих породистых собак.

А в последние годы хватало и других бед, помимо непривлекательной внешности. Да и толку-то? Даже будь Ирия принцессой из сказки — Всеслав не бросит ради нее любимых жену и детей.

А в прочих несчастьях красота ничего не убавит и не прибавит. Кроме того… мама — красавица, Эйда — красива. Хоть одной это принесло счастье?

Но такое платье определенно заслуживает пристального взгляда. Неважно, что за драную кошку в него впихнули.

А раз так…

На миг показалось, что из старинной позолоченной рамы глянула юная Карлотта. Да, худощавая и уже в кости. Но вот черты лица с этой прической… вплоть до надменного выражения глаз.

И когда успело стать таким? Или тоже — из-за наряда? И своеобразно уложенных волос?

Нет, если всмотреться — в старинном зеркале именно Ирия. Не красавица Карлотта.

И всё-таки… Пожалуй, даже ничего. Вот что одежда и прическа делают!

— Ты — красива, — улыбнулась герцогиня.

— Не я, а платье, — честно ответила девушка.

Как она выглядела в серых Эйдиных платьях — тоже никуда не делось. А мама — всегда была хороша. Даже в монашеском балахоне.

И средняя дочь — вовсе не ее копия. Причеши волосы иначе — сходство исчезнет. Но нынешний ало-золотой силуэт в зеркальном омуте всё равно с трудом сочетается с Ирией Таррент.

— Ты будешь еще красивее, — покачала головой Катрин. Явно не слушая собеседницу.

Может, и не перебивать?

— Я никогда не была…

— Ирэн! — герцогиня вдруг рассмеялась, словно о чём-то догадавшись. — Ирэн, возраст сыграл с тобой шутку. Твоя мать — южанка. И Эйда, похоже, удалась в нее. Мы взрослеем раньше. А очень многие будущие красавицы в детстве и в ранней юности были дурнушками. Я и сама лет до двенадцати… Ты сейчас, как лебедь, проходишь период линьки, уж извини за сравнение. И этот период уже заканчивается.

А чего извиняться? Не с сорокой же сравнили и не с вороной…

— Тебе ведь сейчас шестнадцать?

— Будет в начале Месяца Рождения Весны. Через три недели.

Если доживем.

— К семнадцати ты расцветешь.

Это радует. Правда, шанс протянуть так долго — совсем мал.

— Меня больше удивляет, что мой сын заметил тебя в твои четырнадцать.

Потому что и не заметил. В рассказе Ирии никакой пылкой любви Анри не было и в помине. Катрин сама уверилась в собственной выдумке. Но сейчас — не тот случай, чтобы ее оспаривать.

А «тот» вряд ли настанет вообще.

— Впрочем, у Анри всегда был хороший вкус. Этим он пошел не в отца.

Ирия про себя вздохнула. Бедный Анри! Мало квиринской тюрьмы — теперь еще и фальшивая помолвка. С некрасивой девицей. О которой он — ставим алое платье против амалианского балахона! — даже не помнит.

А даже будь фантазии бедной матери правдой — с какой стати Анри аж два года хранить в памяти бывшую возлюбленную? Отец маму за три месяца забыл.

— К твоему дню рождения платье как раз дошьют, — улыбнулась герцогиня. — Ральф тоже готовит подарок. И таинственно молчит, какой.

Будем надеяться — не выдачу гостьи властям.

— Старик, а как ребенок! — искренне рассмеялась Катрин.

В Лиаре — злющие морозы со свирепыми метелями. Но и у тенмарской зимы недостатков хватает. Хлюпает на дорогах — особенно под копытами! — грязь. И противная смесь из снега и дождя решила повалить именно сейчас!

Впрочем, утром — во время тренировки — она была нужна ничуть не больше…

Снежинка недовольно фыркает — с первых же шагов по этому издевательству над дорогой. Особенно когда попадает копытом в размокшую хлябь, а это случается часто.

Ирия пустила лошадь в легкий галоп. И пригнулась к седельной луке. Хоть как-то защитить лицо — от мокрого снегодождя!

Черная птица летит сквозь заснеженную мглу. На израненной шее — ожерелье из льдинок…

Старый интриган сумел выбить «племянницу» из равновесия парой фраз. Но на то и старый, на то и прожженный…

Что мы имеем?

Война в Аравинте — раз.

Болтается в Тенмаре с неизвестными целями родимый братишка — два!

Девушка сжала кулаки, пытаясь сдержать ярость. Снежинка — не виновата.

Тенмарский волк раскусил если не всё, то многое, — три.