dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов

О мальчике он решил больше не думать, не вспоминать. Он чувствовал себя грязным, униженным. Отчего-то все это смешалось в его душе, похоть, низость, собственные притворные поцелуи, и эти запахи — цветы, пот, желание.

Что-то встало за его спиной — он даже не почувствовал, а просто в одно мгновение узнал.

Знал, что нечто большое и равнодушное, и опасное в этом безмолвном тягостном равнодушии, стоит сейчас позади. Драко побежал, фонарь в его руке раскачивался, свет дергался, выхватывая полосы грязи на дороге, его собственные ноги, бесцветные спутанные стебли травы.

Он не выдержал и оглянулся. Сердце билось неистово, кровь пульсировала в ушах, в висках. Его рот стал сухим и жарким, язык еле ворочался.

— Эй! — крикнул он, чтобы самого себя разуверить. — Кто вы? Кто здесь?

Драко поднял фонарь повыше. Свет лег на колею, и вот оно приблизилось — нечто высокое, молчащее, бесстрастное. Он попятился, едва не упал. Высоко над ним горели два мрачных белых глаза — маленькие и близко посаженные, немигающие, глядящие прямо перед собой — не на Драко. В безветрии, в бессловесном покорном упорстве, оно надвигалось прямо на беглеца. Драко шагнул в сторону.

Существо прошло мимо, не остановилось и не оглянулось, он чувствовал, как оно идет — его шаги, мерные и шаркающие, и ужасное это движение бесплотной — и все же невозможно плотной — тьмы рядом с собой. Он опять поднял фонарь, пытаясь разглядеть путника — и увидел Скорпиуса.

Скорпиус был у него на руках — если то были руки, но Драко показалось, что видит длинные пальцы, держащие маленькое тело под коленями, под мышками. Скорпиус спал, там, в высоте, лицо его было мирным и отрешенным, совсем таким, как там, в Малфой Мэнор — короткие светлые волосы, забавная складка маленьких упрямых губ, выпуклые веки, длинные ресницы.

Он не мог этого видеть, не мог отсюда, с того места, где стоял — но видел же, так ясно, так… по-настоящему.

— Скорпиус, — он закричал или зашептал, сам не знал точно. — Скорпиус, это я! Я здесь, пришел за тобой! Здесь, я здесь…

Существо уходило все дальше, двигалось размеренно и бестрепетно. Он побежал было следом, споткнулся, фонарь упал и опрокинулся, масло с шипением выплеснулось в лужицу, загорелось, вспыхнуло. Драко встал на одно колено, и, в свете яркого пламени, увидел, что существо пропало. Скорпиус лежал в колее, обнаженный, он видел его маленькие лопатки и шею с выступающим позвонком.

Драко бросился к сыну, отпихнув фонарь ногой, масло еще горело, когда он бухнулся на колени перед мальчиком. Он схватил его за плечи и перевернул. Вместо лица колыхалась тьма, плотная, вязкая. Пальцы его провалились во что-то мягкое, и плоть оказалась грязью — она стекла между пальцев, запачкав его. Он заплакал, завыл. Долго ползал в темноте, руки его елозили в холодной грязи и натыкались на осколки фонарного стекла, обрывки фитиля, липкое масло.

Когда слезы высохли, он встал и побрел дальше, и его обогнали еще четыре ночных странника, все несли спящих: Шейн, Шэннон, Астория, Поттер. Все оставляли свою ношу на дороге, и каждый раз Драко ничего не мог с собой поделать, хотя знал, что это лишь морок, наваждение, собственная его печаль, обретшая форму и вес — он бежал к их голым беспомощным телам, и вместо лиц находил черные провалы, а вместо кожи, костей — тяжелую мокрую грязь.

Последний путник нес Драко — он узнал самого себя, спящего, но теперь не было ни ужаса, ни трепета, ни надежды. Свое собственное тело он и трогать не стал — обошел, стараясь не глядеть: так в детстве он боялся смотреть в зеркало в темной комнате, каждый раз опасаясь, что увидит кого-то другого, кто пялится из черноты и скалит зубы в мрачной злорадной ухмылочке.

Как ни странно, Драко — тот, другой, окликнул его. Он обернулся, хотя и ругал себя последними словами.

— Подожди, — умоляющий, его собственный, полный отчаяния и мольбы, голос. — Подожди, куда же ты? Я с тобой.

Он попятился, Драко-морок встал на колени, голый, жалкий, чужой — и странно свой, все его движения были так знакомы.

— Прошу тебя?.. Я могу с тобой пойти?

— Нет! — выдохнул он. — Нет! Убирайся. Ты никто.

Пошатываясь, морок встал и протянул к нему руки. Потом вдруг засмеялся — лающим отрывистым смехом, неприятно и совсем невесело, бухнулся на колени, и, быстро перебирая руками, ринулся на него. Он двигался как собака или лошадь — гораздо быстрее, чем человек мог двигаться на четвереньках.

Драко увидел, что это и не человек вовсе, и тем более не он сам — это было существо с бледной безволосой кожей, выгнутой дугой спиной, длинными лапами и узкой нечистой мордочкой, полусобака-полукрыса. Полу-черт-знает-кто-еще.

Глаза без белков, мелкие оскаленные зубы.

Драко развернулся и побежал. Он знал, что морок не опасен — и, как в кошмарном сновидении, знал, что ему полагается уносить свою душу прочь — иначе случится нечто пострашнее метаморфозы. И, пока он бежал, то и дело спотыкаясь, слыша за спиной приближающееся дыхание мерзкой твари, он запутался и потерялся. Мало того, что в какой-то момент, в диком возбуждении и азарте, он прыгнул в сторону от дороги, ломился по заросшему сорной травой полю в неизвестность, потеряв направление пути — он еще и начал сомневаться в себе.

Драко позади него был им, или он был той химерой — он уже не знал. Одновременно и гнался, и убегал. Бежал на четвереньках, выдыхая холодный чистый воздух и раззявив слюнявую пасть — и оборачивался сам на себя. Он почувствовал, как земля уходит выше — должно быть, взбирался на холм. Оглянувшись, увидел, что преследователей прибавилось — белокожие, пустоглазые, они неслись по его следу, не меньше десятка: во тьме только и видны были силуэты уродливых, угловатых, тощих тел.

Он решил больше не оглядываться, и очень вовремя — с размаху едва не налетел лицом на кряжистый ствол. Отшатнулся, метнулся в сторону. Вытянув руки перед собой, вслепую помчался, то и дело натыкаясь на торчащие корни, низкие ветки, какие-то обрубки под ногами, то проваливаясь в прогалины, то взбираясь по склону.

Что-то вспыхнуло впереди, Драко увидел яркое желтое пятно, рассеченное темными линиями — не сразу сообразил, что это деревья, высокие, словно колонны в каком-то причудливом, освещенном лишь с одной точки, зале. Свет стал приближаться, раскачиваясь, и приближались уродцы у него за спиной.

Он упал на колени, пополз к свету, и страх стал таким большим, гулким, как эхо, он растекался вокруг него, и укрывал его, путал и рвал все мысли.

Кто-то ломился сквозь лес — фыркая, тяжело дыша, ломая ветви. Да просто-напросто твари загнали его в ловушку.

ОНИ не опасны — опасно то, что приближается. Драко прижался к земле и раскрыл рот в беззвучном, отчаянном вдохе.