Тэд Уильямс - Проспать Судный день

«Писать про музыку — все равно что танцевать об архитектуре», — сказал как-то один умный парень. То же самое с описанием Небес — слова бесполезны для этого. Слова приходят потом и обычно оказываются слишком плохим средством для обозначения того, что на самом деле происходит Наверху.

В любом случае, я скользил, продвигался, задерживаясь в отдельных точках достаточно, чтобы стать фактом существования, и так недолго в других, чтобы стать хотя бы ощущением. Чем бы они еще ни занимались, большая часть ангельского племени уделила внимание зрелищу, следуя за мной и обсуждая его между собой. Практически никто из них не знал меня лично, конечно же, но к тому времени, когда я достиг Дворца Правосудия, они уже это сделали. Моя анонимность — анонимность, свойственная большинству ангелов, отдельных счастливых муравьев в огромном радостном муравейнике — исчезла. Я теперь не был просто ангелом, став чем-то большим, но и меньшим в то же самое время. Идеей, или Тревогой. Хотя сам я был вполне уверен, что Небеса хотели сделать меня Примером.

Я уже видел такого рода события, в некоторых даже участвовал, в мои ранние дни невинности на Небесах. Помню, что был уверен в том, что справедливость всегда восторжествует, вне зависимости от странности и неясности ситуации, что судом будет вершить рука Всевышнего, в любом случае. Раз это Небеса, значит, здесь торжествует истина.

Наверное, с тех пор я немного растерял веру в это.

Дворец Правосудия был полон не физическими телами, но присутствиями. Не знаю, сколько ангелов собралось, чтобы поглядеть, что со мною происходит, узнать, что я совершил, узнать, что со мною станет, но я их всех чувствовал и, в некотором роде, видел, будто миллиарды пушинок одуванчика, заполнившие огромное пространство. Над нами возвышался гигантский Паслогион, нечто вроде часовой башни (насколько я могу понять его смысл), огромное и могущественное нечто, состоящее из множества слоев светящихся прозрачных колес. Насколько мне известно, он был мерой реальности всего, что было, есть и будет. Высокая башня напомнила мне, какой мелкой сущностью я являюсь в общем, большом порядке: суд и неизбежный приговор будут для вечности Паслогиона не более значимы, чем колебания отдельной субатомной частицы.

Это ведь то самое место, куда вы заглянули вместе со мной в начале моего рассказа, помните? Когда они посадили меня на скамью подсудимых, и пятеро судей уже были готовы вынести обвинительный вердикт, как это описывают в старых английских книгах об убийцах. Конечно, должны были быть соблюдены некоторые формальности, такие, как официальный суд.

То, что должно было бы быть часами прений, вылилось в обычное изложение обвинений, и я не стану утомлять вас этим, как и еще более длительным парадом «свидетельств». Как я уже говорил, суть всех обвинений сводилась к тому, что «Все это дерьмо с Третьим Путем произошло по вине Долориэля». Но должны были быть соблюдены все тонкости Небесного правосудия, и каждая часть из предъявленных мне ложных обвинений должна была быть тщательно подогнана к остальным, как камни в стене. Я отвечал на вопросы так, как только мог, и, обычно, совершенно честно, поскольку преступления, в которых меня обвиняли, я не совершал. Однако поскольку я не мог даже назвать истинного виновника (что ужасно меня мучило), эти признания не слишком мне помогли. Если сказать просто, обвинение сводилось к тому, что я и Сэм решили низвергнуть Небесный порядок. Да, именно такое — два балбеса-ангела низкого уровня вдруг решили создать совершенно новый мир, сами по себе, а затем нашли владыку демонов, который помог нам обойти Тартарское соглашение и построить его. А потом мы одурачили кучу ангелов, которые стали нам помогать. Поскольку ни Сэма, ни загадочного ангела Кифы здесь не было, чтобы все это опровергнуть, никто не беспокоился, что это полнейшая чушь.

Итак, вот он я, Бобби Доллар, король восставших ангелов, величайший предатель с тех времен, как Люцифер потребовал собственный ключ от ванной комнаты высшего командного состава. И на этот раз именно я буду награжден каменным парашютом.

Великая Подстава опиралась, в первую очередь, на тот факт, что когда пропала первая душа, отправившаяся на Третий Путь, злосчастный Эдвард Л. Уокер, я был рядом. Конечно, тот случай был для меня огромным сюрпризом, как и для всех остальных, но когда они начали громоздить на него остальные эпизоды вины, такие, как бегство Сэма в Шорлайн-Парк, стало понятно, что любой, не знающий истинной правды, согласится в моей причастности. Но через некоторое время я заметил странность в их рассуждениях. Кроме случая с Уокером, они не воспользовались ни одним реальным свидетельством — свидетельством моих реальных проступков.

Например, Факт от Бобби Доллара, такой, что я оглушил младшего по должности ангела Клэренса рукоятью пистолета, там, на Шорлайн, чтобы Сэм смог сбежать (поскольку тогда Клэренс еще втайне работал на наших боссов). Даже этот маленький эпизод насилия не был упомянут. Он стал бы показательным примером моей виновности, но, видимо, Клэренс сам им ничего не рассказал. Даже в том безнадежном положении, в каком я находился, я порадовался, что мальчишка оказался настоящим другом, пусть даже это и не могло повлиять на приговор. Всего на одно «преступление» меньше, учитывая, что перечисленного ими вполне хватало, чтобы вздернуть меня на виселицу.

И это было лишь одно из многих странных упущений. Эфоры знали о моих контактах с демонами, раз сто о них упомянули, но по странной причине ничего не было сказано об имевшем место моем путешествии в Ад, что было исключительно серьезным преступлением (и которое я действительно совершил!). Оставалось предполагать, что они об этом просто не знают, поскольку иначе они бы могли сделать его центральным пунктом обвинения. В том смысле, что даже демоны отправляются в Ад только потому, что обязаны это делать.

Еще удивительнее, они вовсе не упомянули Каз, ни одного из моих поступков, которые бы стали последним витком веревки на петле для меня, например, чудеснейший секс между ангелом и демоном, мои обещания вечной любви у фасада отеля «Рэльстон» (который Элигор минут через десять на куски разнес). Итак, если Темюэль, тот самый ангел, который передал меня в руки небесных сил, был по уши замешан в моем путешествии в Ад, то Эфорат, очевидно, должен был бы знать об этом все. Но они ни слова не сказали. Возможно, эфоры защищали своего подручного-архангела, но это представлялось маловероятным. Было бы легко доказать, что Темюэль просто выполнял приказ, помогая мне — просто выдал мне достаточное количество веревки, чтобы я сам повесился. Так почему же ни слова об Аде, фактах, которые можно было бы назвать одним словом — «верняк»?