Алиса Дорн - Рози и тамариск

— Я учту это, — пообещал Грей, сильнее притягивая ее к себе. — Но, думаю, нам не помешает еще один танец. Начнем сначала. Думаю, мне следовало быть с самого начала с вами откровенным, не тратя времени на вежливость. В конце концов, ваш характер в обществе отлично известен, — уколол он ее. — Меня действительно интересуют деньги и знакомства вашей семьи. Но еще больше мне нужна жена, способная встать со мной на одну ступеньку…

— Не заинтересована, — отрезала леди Эвелин.

— Я мог бы подарить вам корону. Страну. Целый мир.

— Нет.

Мистер Грей задумчиво на нее посмотрел.

— Большинство женщин могли бы об этом только мечтать. Могу я узнать, почему?

— Потому что она мне не нужна. И потому что целый мир — не тот дар, который я могла бы вернуть.

— Подарки вовсе не обязательно возвращать.

— Обязательно, — возразила леди Эвелин. — Если желаешь стоять, как вы выразились, на одной ступеньке. Не трудитесь, мистер Грей, все ваши обещания на меня не подействуют.

— Но почему же? Даже без мира и короны, уверен, я мог бы сделать вам довольно привлекательное предложение….

— И, возможно, я бы его приняла. Раньше. Но не теперь. Увы, мое сердце отдано другому.

Грей фыркнул.

— Как будто сердечные привязанности когда-то мешали хорошей сделке. И кто же этот счастливчик? Надеюсь, не этот врач в смокинге с чужого плеча, с которым вы пришли?

Взглянув направо, где Альтманн танцевал с леди Мерц, леди Эвелин почувствовала желание вступиться в его защиту.

— А почему бы, собственно, и нет?

— Он Змей. Он воспитан армией. Он скучен — не говоря уже о том, что беден. Он не пара вам.

— Это вы так считаете. Возможно, я наоборот желаю скуки.

— Не желаете, — убежденно сказал Грей. — Вы согласились платить Фрейбургу, чтобы вырваться из своей семьи (да-да, я об этом знаю!). Вы желаете свободы. А скука — худшая из клеток, — заметив внимательный взгляд леди, он довольно улыбнулся. — Так как, быть может, я смогу убедить вас поменять мнение касательно моей кандидатуры?

— Самое забавное, что могли бы, — неожиданно согласилась леди Эвелин. — Если бы вы и я были другими людьми… Но здесь и сейчас вы зря теряете время. Вам нужна корона Ольтеная, а я сделана не из того материала, из которого рождаются королевы.

— Мне кажется иначе, — возразил ей Грей. — Вы хладнокровны и рассудительны, на мой взгляд, сочетание самое подходящее. Жаль, на самом деле. Вам бы пошла корона. Словно Тихе [5] в зависимости от культуры, богиня судьбы (то есть еще одно имя Вирд и Лос в этом мире) либо удачи как случайного стечения обстоятельств , увенчанная крепостными стенами… — процитировал он.

— И вы опять мне угрожаете.

— Всего лишь выражаю надежду на то, что вы передумаете, — улыбка на лице Грея выглядела одновременно доброжелательной и опасной. — Однако, музыка стихает. Пойдемте.

Я обнаружил леди Эвелин у окна, неспешно затягивавшуюся сигаретой. В алькове в стороне от толпы казалось, будто вся суета осталась где-то вдалеке. Я присоединился к ней и закурил, наблюдая, как по стеклу медленно стекают капли дождя.

— Вы в порядке? Вы довольно долго танцевали с Греем, — наконец нарушил я молчание. — Что-нибудь узнали?

На губах леди Эвелин появилась загадочная улыбка.

— Кажется, мне только что сделали предложение, — задумчиво протянула она, — от которого нельзя отказаться.

Я был вынужден признать, что ничего не понял.

— Вас можно поздравить?

Ее смех заглушили первые ноты новой песни. Оркестр, взявший пятиминутный перерыв, вернулся и объявил следующий танец.

— Астор, — узнала его леди Эвелин. — Потанцуйте со мной, доктор. Заодно и поговорим. Тем более, зная Поппи, она сейчас примчится в поисках вас…

Повинуясь, я проводил леди Эвелин на середину зала.

— А вы великолепно танцуете, — признала она через некоторое время. — Впрочем, вы сегодня вообще открылись с новой стороны.

— Разве? — рассеянно переспросил я, надеясь, что разговор не пойдет по этой дорожке. Увы, моим надеждам было не суждено сбыться. Было похоже, что, между Эйзенхартом и леди Эвелин, судьба забросила меня на допрос в инквизиции.

— Да. Вот, например, губернатор Стонингем…

— Я просто останавливался у него, когда был в Агонге.

— Но вас не было в Агонге в декабре. Вы были здесь, в Гетценбурге.

Это было так. На некоторое время я сосредоточился на танце, не желая вдаваться в объяснения.

— Филипп и я знаем друг друга еще со школы. Мы состоим в переписке, хотя правильнее было бы сказать, что переписываюсь я с леди Эдит, сам Фил возьмет в руки перо только по крайней необходимости.

— А джизехские раскопки? Вы действительно там присутствовали?

— Помните истории о проклятии гробниц? Даниэлю понадобился тогда специалист по ядам, а я был поблизости и подходил по квалификации, — это походило на правду. Змеи, даже не обладавшие моим Даром, все равно чувствовали яды лучше среднестатистического человека. — Как видите, все просто.

Мне не удалось убедить ее.

— Просто? Да вы полны загадок! Взять хотя бы этот танец!

— А что с ним не так?

— Где вы научились его танцевать?

— Вы не поверите, но у меня была бурная молодость, — пошутил я.

— В это-то я как раз поверю. Что? — перехватила она мой взгляд. — У таких тихонь как вы обычно как раз так и бывает. Но вот незадача: Риччес с оркестром впервые исполнили этот танец в девяносто четвертом. Ваша молодость так затянулась? А, учитывая, что офицерам не положен отпуск, я теряюсь в догадках, где вы разучили его…

Тут она меня поймала.

— У вас какие-то странные представления о войне. По-вашему, мы там только и делаем, что сидим в окопа и воюем?

— А что, нет? Вместо этого вы ходите на танцы и изучаете древние языки?

— Всякое бывает, — уклончиво ответил я.

Мне не понравилось, каким взглядом смерила меня леди Эвелин в ответ. Еще больше мне не понравилось, какое задумчивое выражение приобрело ее лицо, пока она рассматривала меня. Я знал, что она видит во мне сейчас: надменные черты лица, не скрытый за очками взгляд змеиных глаз — холодный, властный и опасный…

— Почему вы прячетесь? — наконец спросила она.

— Простите?

— За цветными стеклами и этими твидовыми костюмами… Вы так стараетесь выглядеть стереотипным провинциальным доктором, скучным и правильным, что вам это почти удается. Но на самом деле это фасад, верно? Вы носите вечерний костюм словно родились в нем, танцуете как арнуалец и гораздо умнее, чем пытаетесь казаться. Так почему?

Я не нашелся, что ответить. За пять шагов танца леди Эвелин подобралась ко мне даже ближе, чем Эйзенхарт за более чем полгода знакомства. И это было… страшно.

— Мне не нравится это слово. "Правильный", — заметил я.