Наталья Соболева - Пламя и пепел

Ясно, что на такой риск, как этот несвоевременный переезд, я могла пойти только при действительно чрезвычайных обстоятельствах. А если учесть, что вся моя жизнь была чрезвычайным обстоятельством в квадрате, то можно представить себе масштаб того, что я ожидала.

Я примчалась к дну Женевского озера не из сухого научного интереса, но ведомая всё тем же чувством опасности, которое не могла не услышать — и на которое не могла не ответить действием. Я давно привыкла во всем полагаться на свои чувства — и, отвечая на такое доверие, они меня не обманывали.

Мой «внутренний радар» сообщал мне, что там, на дне озера, таился мощный источник негативной энергии, и пока неясно было, какие формы он примет — тем скорее нужно было его уничтожить. Сигнал шел такой сильный, что, казалось, здесь уже происходит что-то ужасное — однако еще до приезда сюда я знала из новостей, что все тихо, даже служба по чрезвычайным происшествиям ни о чем не беспокоилась. Потому и нужно было торопиться.

И я спешила к озеру. С материализованной энергией бороться всегда гораздо труднее, а энергия столь мощная, едва приобретет форму, может вообще оказаться мне не по зубам — значит, нужно было успеть до этого момента. Далеко не все загадки были разгаданы, а запас времени стремительно иссякал. Если я Феникс, единственная в своем роде пламенная птица, то где же мои крылья, когда они так нужны? Вцепившись в оплетку руля, я жала на педаль газа. Мимо в бешеном темпе мелькали деревья и пригородные домики, купавшиеся в зелени.

Наконец, под колесами зашуршал песок, и я остановила машину на берегу — песчинки от резкого торможения бурей взлетели в воздух. У меня вырвался удивленный вздох — так сильно здесь ощущалась энергия, которая еще сегодня утром была практически незаметна — она давила и разрывала изнутри, свистела неровным гулом в ушах. Я поспешила к самой кромке воды, и, скинув туфли, встала так, что набегающая рябь, грозившая совсем скоро стать настоящими волнами, захлестывала мои босые ноги.

На небе тяжко громоздились темные тучи, и вода Женевского озера казалась расплавленным свинцом. Ветер, словно пытаясь отогнать, изо всей силы дергал меня за волосы и плевался холодными брызгами. Поставив стопы вместе и раскинув руки, я подняла лицо навстречу надвигающейся буре. Я сама словно стала крестом вечности, и чувствовала, как внутри бурлит энергия. Мощным потоком она шла через темя по позвоночнику, концентрируясь в руках и в груди, в солнечном сплетении, и казалось, что она физически ощутима. Все так же подставляя лицо бушевавшему ветру и чувствуя, как потоки воздуха словно пытаются забраться внутрь меня, залепляя собой нос и уши, я закрыла глаза. Ветер крепчал, и стоило немалых сил даже просто удержаться на ногах, но это как раз было самой легкой из задач. Нетрудно было представить, что я плыву под толщей темно-серых вод озера — я так много читала о нем, видела столько фотографий, что сейчас могла бы их принять за собственные воспоминания. Под водой, думала я, тепло и спокойно, ведь туда не проникает ветер. Я представляла, как ощупываю каждый камешек, каждую норку на дне — и тогда они открывались моему внутреннему взору, будто я и вправду их уже видела. Я почувствовала, что приближаюсь к цели. Я знала, что здесь в поверхности дна должна быть небольшая пологая впадина — и вот она, в этой впадине, небольшая пещерка, волею подводных течений сложившаяся из камней и скрепленная илом. Ее мог бы не заметить дайвер в маске, ведь здесь глубже и потому темнее, но я теперь видела ее, и знала, что это место — то самое.

Внезапно, словно укол прямо в сердце, я почувствовала резкий толчок энергии. От удивления я даже сделала шаг назад и едва не прервала контакт, открыв глаза. Я встречала сопротивление соперника, даже не начав активных действий. Пока оно было еще совсем слабым, но и такого прежде не было на моей памяти.

Я снова сделала шаг, вернувшись на прежнее место. Кажется, борьба начиналась раньше, чем я думала — что ж, зато теперь я готова. Мое новое тело, худое и мускулистое, напряглось в ожидании. Противник не смог застать меня врасплох, а предупрежден — значит вооружен. Однако было рано вступать в противоборство — я увидела еще не все.

Надвигалась ночь, и тьма, вызванная непогодой, сменялась природной темнотой. Снова мысленно потянувшись к пещере на дне озера, я мельком успела увидеть черно-серо-фиолетовый сгусток, постоянно перетекавший сам внутри себя, а затем меня вновь «вышвырнуло» ударом энергии.

Так, ясно. Я, наконец, открыла глаза и на шаг отступила от границы воды, встав на сухой песок. Мокрые ноги мерзли на ледяном ветру. Увидеть больше мне просто не дадут, это очевидно. Я была видавшим виды воином, когда дело касалось ударов стихии — а вернее, тех темных сил, что вызывали наводнения и землетрясения, сели, извержения и многодневные ливни. Меня было очень сложно удивить — но сегодня это удалось. Наверное, мне стоило бы скрыться и прийти сюда позже — но что-то внутри настойчиво говорило, порой срываясь на крик, что время в этот раз играет не на моей стороне.

Противник не ждал. Я почувствовала, как порывы ветра обхватывают меня, образуя вокруг подобие кокона. И мне стало страшно. Я почти ничего и никогда не боялась, но сейчас меня затрясло. Это я всегда вызывала врага на битву, изучив его слабые места и зная способ поразить его, я искала противника и находила его прежде, чем он мог нанести вред. От меня бежали, я настигала. Но сейчас этот воздушный кокон тащил меня прямо к озеру против моей воли — и это было наступление. Холодея и задыхаясь за воздушной стеной, я изо всех сил сопротивлялась, напрягая мышцы и зарывая ноги в песок. Силы были неравны, и я понимала, что это упорство темной стихии могло означать только одно — меня хотели уничтожить, раз и навсегда.

Я была слишком тяжелым камнем на весах добра, и меня следовало устранить. И те, кто обычно просто пытались противостоять мне, чтобы выжить, сегодня в первый раз атаковали сами, собрав всю свою мощь.

Я все еще пыталась сопротивляться силе ветра — если б только я заметила бушующую здесь силу раньше! Наконец, кокон притащил меня прямо в озеро, едва ли не на самую середину, где было глубже всего, и тут же в один миг рассеялся, а я теперь бултыхалась в ледяной воде. На поверхности воды не осталось даже ряби, словно здесь не бушевал только что настоящий ураган. Судорожно хватая ртом воздух, словно рыба, оказавшаяся на суше, я сделала несколько мощных гребков к берегу — нужно выбираться, иначе окажусь на дне.

Тьма ночи сливалась с темной водой, и я плыла, ничего не видя вокруг себя. Еще один кокон. Физически ощущая нависшую надо мной опасность, я гребла руками, что было сил. Ноги стыли в воде, и меня когтями схватило чувство, что я попала в какую-то страшную черную воронку, которая отбирала силы. Вокруг была одна чернота, в воде и в небе, и казалось, что она пробирается уже и внутрь меня. Бросив грести и только удерживаясь на плаву, я огляделась. Не было видно даже очертаний берегов, лишь черная вода кругом. С отчаянием я поняла, что только зря теряла силы, ведь мне ни на сантиметр не удалось сдвинуться с того места, куда меня забросил ветер. Чернее этих туч и ночи был страх. Страх никогда не выбраться из озера, словно превратившегося в гибельную трясину, устроенную здесь кем-то специально для меня.