Наталья Соболева - Пламя и пепел

— Залезай.

— Какого черта, — выдохнул Этьен, рухнув на сиденье, — то ты тонешь с утра пораньше в озере, то через несколько минут бежишь отсюда, словно это обычное дело, как утренняя зарядка, — золотисто-серые глаза прожигали меня укоризненным взглядом. Я не знала, что ответить на такое — а потом меня осенило.

— Погоди, так это ты… спас меня? — я смотрела на него широко раскрытыми глазами, все еще внутренне переваривая происходящее.

— Ну… — Этьен пожал плечами и развел руки в стороны, подтверждая очевидное.

— Значит, спас. Не скромничай, — улыбнулась я, — и большое тебе спасибо! Подбросить до города?

— Не откажусь, — усмехнулся мой спаситель.

— Хорошо, только, м-м-м-м, если быстро.

Усмешка стала еще шире, и послышался удивленный присвист.

— А ты необычная девушка!

— Это не я, это жизнь, — вздохнула я.

— Ну что ж, давай попробуем поговорить хотя бы по дороге. Раз уж именно дороге суждено сводить нас, — тут я хмыкнула, сообразив, что он намекает на то, как чинил мою машину на шоссе буквально вчера, — Нет, ну понимаешь, я решил как-то необычно познакомиться с девушкой, например, вытащить ее полуживую из озера, а она, едва придя в себя, заявляет мне, что очень спешит! Ну, на что это похоже? — произнося эту шутливо-пафосную тираду, Этьен улыбался во весь рот, а я уже просто-напросто хохотала, едва удерживаясь от того, чтобы не согнуться пополам, все-таки мне еще и вперед надо было смотреть, — Итак, что же привело тебя в такую рань на озеро — а точнее, прямо в озеро?

Этьен посерьезнел, и я тоже перестала смеяться. Серьезный вопрос, требующий основательного ответа. Я вдруг снова ощутила холод, охватывавший тело, будто меня облили жидким азотом. А еще поняла, что сижу перед почти незнакомым мужчиной в мокрой одежде, и сквозь блузку, полупрозрачную от влажности, отчетливо видно мое кружевное белье, а волосы оставляют всюду мокрые пятна. И что именно этому незнакомцу я обязана жизнью.

Что мне сказать ему — что как раз здесь темная энергия в очередной раз попыталась прорваться, нанести урон? Что существуют силы, которые никогда не спят и всегда жаждут опрокинуть человеческий мир в хаос бедствий и катастроф? Что, если им когда-нибудь удастся, человеку уже не увидеть обыкновенного синего неба, не вспомнить моментов безмятежности, а сама темная сила разбухнет до абсолютно неисчислимой мощи? И что сегодня — все-таки не этот день….

Неловким движением я заправила за уши мокрые пряди и принялась рассказывать Этьену то, что мне удалось придумать на скорую руку:

— Я вышла подышать тихим утренним воздухом, подумать. Разулась, решила побродить в воде. И, понимаешь, вдруг меня накрыла волна… по крайней мере, так мне кажется, я не слишком хорошо все помню. Так что спасибо, что вытащил меня.

Последние слова я произносила, низко опустив голову. Мне было очень стыдно. Я терпеть не могла лгать, и меньше всего хотелось это делать сейчас — но что еще оставалось? Лучше бы мне стать песчинкой — хотя бы одной из тех, что прилипли к моим волосам, одежде и туфлям — и просочиться прямо сквозь сиденье, только бы не смотреть ему в глаза. Ведь человек, который спас мне жизнь, имел право знать правду…

— Надо же, обычно тут так спокойно, ни за что б не подумал. Хотя вчера ветер и вправду бешеный был, — какое-то время Этьен просто молча смотрел вперед, а потом глянул на меня — и не удержался от восклицаний: — Слушай, да ты вся дрожишь! Не знаю, куда ты спешишь в таком состоянии, но если тебе это так нужно, давай-ка лучше я тебя довезу.

Меня и вправду трясло от холода. А еще мне стало страшно при мысли о том, что будет, если я опоздаю. Подняв голову, я наблюдала за тем, как Этьен обошел машину, и только когда он открыл дверь с моей стороны, додумалась переместиться на сиденье пассажира. Поджав под себя ноги и накрыв колени юбкой, я сказала:

— Пожалуйста, скорее к моему дому. То есть, к дому мсье Пуазе, я живу у него во втором этаже.

Этьен, видно, сразу простил мне эти казенные выражения — видно, очень уж жалко я выглядела. Бросив на меня сочувственный взгляд, он завел машину и выехал на шоссе. Даже внутри автомобиля нас обволакивала та тишина, которая бывает только ранним утром — когда люди-сони еще не вышли на улицу, а птицы только-только избавляются от утренней хрипотцы, тихонько напевая свою песенку. Эта тишина дышит свежестью и обновлением.

Вдыхая этот воздух через опущенные стекла джипа, я старалась унять дрожь и не думать о том новом, что ждет меня совсем скоро. Хотя бы этот короткий промежуток времени, что мы мчались по пустому шоссе, словно взапуски с первыми лучами солнца, мне хотелось свободы. Свободы от расчета, продумывания нескольких ходов вперед в этой странной игре. Я закрыла глаза и позволила себе задремать.

— Ну, вот мы и на месте.

Я проморгалась и взглянула на часы на приборной панели. Дорога заняла около получаса, а ведь я думала, что вздремнула всего минуту. Кажется, еще ни разу за всю мою долгую жизнь мне не было так плохо. Меня трясло от холода, голова была как в тумане, а тело скорее походило на какую-то неповоротливую личинку, так оно занемело. Я вышла из машины и, даже не попрощавшись, направилась к дому — необходимо было исчезнуть как можно скорее. Я поднялась на крыльцо, взялась за ручку двери — и тут у меня подогнулись ноги, так что я едва не скатилась вниз. Сильные руки Этьена подхватили меня, не давая упасть. Хоть мне и приятна была его забота, я запаниковала.

— Давай-ка я провожу тебя, — улыбнулся он.

Я пыталась отговориться, что-то бормотала, но все было бесполезно.

— Нет уж, я не оставлю тебя один на один с лестницей на второй этаж, — хмыкнул Этьен, крепко держа меня за локоть и ведя вперед. Я лихорадочно подыскивала причину остаться одной, в голове тикало, как бомба — еще минута, и случится непоправимое.

В ту самую минуту, как, очнувшись на берегу Лемана, я ощутила навязчивый холод, никак не связанный с ветром, я поняла, что пришел к концу мой жизненный цикл — и должен был начаться новый. Почему это произошло так ужасающе скоро, всего через несколько дней, я пока не знала. Но страшно сейчас было даже не поэтому — ужасно, что я могла сгореть буквально в любую минуту, и Этьен не должен был быть рядом.

Дело было даже не в том, что он поймет, кто я. Гораздо страшнее то, что он мог погибнуть, если на него попадет хоть одна искра огня перерождения.

— Ты уверена, что тебе не нужен врач? По-моему, ты сильно простужена, — он с такой тревогой и заботой смотрел на меня, что врать ему стало невозможным. Но я, кивнув, лишь попросила его захлопнуть за собой дверь.

Едва он ушел, я без сил упала на застеленную кровать. Множество вопросов мельтешило, как рой мелких назойливых мушек, а внутри меня уже зарождался огонь. Откуда появились силы, поборовшие энергию, нашедшую убежище в озере Леман? Как меня нашел Этьен, и что он видел? Что он делал на озере в столь неурочный час? И, в конце концов, почему за несколько дней иссякли силы, которые должны были продолжать мою жизнь еще целый век? Пусть когда-то я жила тысячелетие, а теперь — только сотню лет, но разве можно было даже этот короткий срок свести к неделе? Последний миг прошел, тело охватили сполохи огня, и будто издалека я услышала, как где-то хлопнула дверь.