Вероника Горбачева - Сороковник. Части 1-4

— Ну вот, любуйся, — вклинивается он в мои думы, как ни в чём не бывало. — По левую сторону — новый город. Тут тебе и деловой центр, и торговые центры, театры, казино, клубы, затем подальше — спальные районы. Промзона вынесена за окраины, потому что в самом городе земля жутко дорогая и занимать её под производства глупо и дико. Да и грязь, выбросы… — Он морщится. — Справа — а мы туда и направляемся — историческая зона, отсюда город и начинался. Архитектура здесь сохранена практически первозданная; музеев, памятников — полно. Одно старинное кладбище чего стоит, это я не как профессионал по умершим говорю, а как любитель искусства: есть там надгробья просто исключительные, от известных скульпторов, во многих каталогах проходят.

Волна, расходящаяся от катера, оставляет мокрый след в розовых с прожилками гранитных плитах, которыми одеты берега. В метре над поверхностью воды через равные промежутки поблескивают вделанные в камень бронзовые кольца для причаливания. Сплошной парапет с устойчивыми каменными опорами и литой решёткой время от времени прерывается, и тогда от него к самой воде сбегают ступени.

Вдоль узкой набережной тянется сплошная линия домов с редкими арками подворотен. Здания скроены по единому образцу: в два высоких этажа с третьим пониже, должно быть, с комнатами для прислуги. Похожи, и в то же время каждый со своей изюминкой: на протяжении нескольких кварталов мне не встретилось ни одной одинаковой парадной двери, ни одной повторяющейся расстекловки окон. Даже балкончики разномастны, как собаки на выставке: от крошечных — до монументальных, с колоннами, от опоясывающих весь фасад — до узких декоративных, ютящихся под самыми карнизами.

— Ну вот, — продолжает мой новый знакомый, — этот район всё пытались сохранить в первозданности, но как-то без энтузиазма, вот он и ветшало. Только туристами и кормился, а много ли с них возьмёшь? Мэрия долго ломала голову, что же с ним делать, пока не нашлись умные люди: а давайте, говорят, привлечём обеспеченных людей, да не просто так, не все ведь любят чистой благотворительностью заниматься, хочется и бонус получить… Есть среди деловых людей такие, у которых всего полно, ничем не проймёшь, а вот одного не хватает: родового гнезда. Особенно когда мода на титулы и родословные пошла — все просто с ума посходили… Современной резиденцией ведь никого не удивишь, хоть ты каждый кирпич позолоти, а вот особнячок «с историей» двухсот-трёхсотлетней выдержки — это солидно. Это престижно. Пришлось, правда, нам законодательство подработать…

Ага, «нам…» Уж не ты ли, голубчик, эту компанию и раскрутил?

— …и пошло, как по маслу. Выбираешь, — Николас щедро поводит рукой вокруг, словно и мне предлагая определиться с объектом, — реставрируешь, и шпигуй чем хочешь: хоть электроникой, хоть начинкой под любую эпоху, лишь бы фасад в единый план вписался. Тебя даже от налогов освободят на ближайшие лет пятьдесят. Но в обязательную нагрузку получишь что-нибудь ещё: памятник, музей, панораму — без разницы, только вкладывай в него, сколько сможешь, и присматривай. Причём, в доле с кем-то ещё. Хорошая компания была проведена. — Николас довольно щурится, словно вспомнив что-то приятное, и заодно приветственно машет встречной парусной лодочке. — За три года восстановили половину жилого фонда и больше половины — исторического, а через десять лет здесь всё преобразилось. А ведь почти руины были…

— Так здесь загородная зона для элиты, так что ли? — уточняю.

— Заметь: экологически чистая зона, — дополняет Николас. — Конечно, без керосинок и газовых фонарей, но стилизация полная. Из источников энергии в ходу только электричество, но проводов не видно — всё упрятано под землю. Бензин если и используется, то только для вот такого способа передвижения, — и похлопывает по борту катера. — Вообще этот вид транспорта основной и едва ли не самый быстроходный. Ну, увидишь.

И, загодя притормозив, сворачивает в небольшой канальчик.

И мы оказываемся…

В Венеции? В Петербурге? В Голландии?

В Городе-на-воде.

По словам Николаса, старые кварталы на две трети прошиты мелкими речушками и каналами, оттого и фахверк на зданиях сугубо декоративный, а стоят они на прочных каменных фундаментах. Речка, по которой мы плывём, чуть шире Фонтанки, набережная выступает над уровнем воды не более чем на полметра, мне даже видны булыжники мостовой. Старинные псевдо-газовые фонари чередуются с деревьями, огороженными бордюром; около одного я с изумлением вижу прислоненный велосипед, тяжёлый, сияющий медным рулём. Тут даже парапетов нет, а вплотную к берегам жмутся небольшие грузовые баржи и катерки попроще, явные трудяги. Мелькают над входными дверьми скромные неброские вывески магазинчиков. Судя по виду, жильё здесь относительно недорогое — для тех, кто небогат, а маленькие мансарды словно созданы в качестве приюта молодых и голодных художников и поэтов.

Мы сворачиваем в узкий канал — можно сказать, проулочек. Здешние обочины заполонены вёсельными лодчонками с горками подушек на скамьях. Вот оно, преддверие рая для туристов. Фахверк сменился добротным белым кирпичом, у самой кромки воды раскрывают зонтики бистро, выставляют товар сувенирные лавочки. И цветы, цветы, цветы повсюду: каскадами с балконов и балкончиков, в керамических горшках на подоконниках, карнизах и под самыми крышами, охапками в настенных вазах перед входными дверьми. И нежный запах роз, левкоев, гортензий, петуний… Забыв обо всём, я любуюсь городом, пока вдруг железная рука Николаса не пригибает меня почти к самой приборной панели. Темнеет, и только когда катер выныривает из-под каменного массива, я понимаю, что мы только что проплыли под небольшим пешеходным мостиком, настолько низким, что тот запросто снёс бы несвёрнутый тент, с моей головой заодно. Не удержавшись, оборачиваюсь.

На миниатюрном мосточке с ажурным кружевом перил романтично замерли, обнявшись, две фигурки. И плевать им, что сейчас белый день и торчат они тут у всех на глазах… Им хорошо. Как бы в продолжение лирической ноты большая мужская ладонь надёжно укладывается на мою коленку и я, вздрогнув от неожиданности, сдерживаюсь и даже покусываю губы, чтобы не засмеяться. Сама разрешила. Придётся терпеть.

Ныряем ещё под один мост и почти сразу же сворачиваем на… широкую улицу-канал. Здесь уже начинается то, что у нас назвали бы вип-кварталом. И уже не коттеджи и особнячки, а красуются палаццо классической, а то и дворцовой архитектуры, с колоннами, атлантами и парадными крылечками. Вальяжно катятся закрытые и открытые конные экипажи, дамы метут длинными юбками тротуары и прячутся от солнц под кружевными зонтиками, кавалеры щеголяют в чём-то, смутно напоминающем сюртуки и крылатки. Галантный век, совершенная стилизация. И, надо признаться, этот чудной город нравится мне всё больше и больше. Уж тут-то наверняка никто не поджидает попаданцев в подворотне.