Эшли Энн Дьюал - Обратимость (ЛП)

Перетаскиваю папки на кухню. Их много. Приходится ходить туда и обратно раз шесть, но мне все равно. Я уже не обращаю никакого внимания на ноющую боль в мышцах. Энергично раскладываю на столе документы и одновременно думаю о том, что времени у меня не так уж и много: венаторы могут объявиться в любой момент.

Облизываю губы и, наконец, открываю первую папку. Как я и ожидала, теперь в деле каждого из детей гораздо больше пунктов, подробно описаны их истории жизни до того, как те попали в приют. Так же есть информация о родителях, братьях, сестрах, иных родственниках. К сожалению, отмечаю, что практически все кандидаты были сиротами. Выходит, судьба не просто так привела их к порогу моего отца – им попросту больше некуда было идти. И мой папа оказался спасителем. Не просто коллекционером, что, как бы я не боялась признаться, грело душу.

За полчаса я подробно изучаю дел восемь. Не верится, что кто-то из этих детей, так же как и я, обладает способностью управлять временем. Как же это странно. Интересно, откуда возникли эти силы, и почему они выбрали именно нас? Существует ли тут какая-то генетическая зависимость, или же ген вуду-магии – строго индивидуальное качество? Столько вопросов, и я понятия не имею, кому их задать. Что-то мне подсказывает, что даже Рита не догадывается о многих закономерностях данного процесса, так к кому же тогда обратиться? Задумчиво прикусываю губу, как вдруг натыкаюсь на дело Даниила Чехова. Но отнюдь не имя привлекает мое внимание. А фотография. Как и на прежних документах, она приклеена с краю. Маленькая. Ровная. Черно-белая. Я бы никогда ее не заметила, если бы не узнала это лицо. Рувер. Он же Даниил.

- Ого.

Мои глаза расширяются. С неподдельным любопытством, я облизываю губы и нависаю над документом, будто грозовая туча. Что же скрывает этот парень? Какова история его жизни? Сирота ли он? Сколько ему лет? И почему же он так рьяно бежит от прошлого?

К сожалению, я нахожу ответы на каждый из этих вопросов.

ИМЯ: Даниил Константиночив Чехов.

ГОД РОЖДЕНИЯ: 18.09.1989

КАТЕГОРИЯ: четвертая степень (перед этим мне приходилось читать лишь про категории первой и второй степени – что же это значит?) .

ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ: (интересен тот факт, что отец называл наличие способностей именно заболеванием) Впервые воспользовался способностями в возрасте одиннадцати лет: ускорил время на три часа семь минут. В 12 – лишает жизни родного брата, пытаясь вытащить того из скованного льдом озера на поверхность. Четыре года никаких известий. На семнадцатом году жизни снова объявляется в Москве. В то же время исчезает сторож на кладбище, где захоронен брат Даниила – Дмитрий. В ноябре умирает Чехова Татьяна Викторовна – выявлено заболевание: отек легких. Спустя три недели без вести пропадают ее лечащий врач и приставленная медсестра. К двадцати годам находит отца. Год живет без рецидивов. В июле того же года, Чехов Константин Романович погибает под обломками здания. Выявлены причины: конструкция устарела, обвалились верхние этажи постройки.

РЕКОМЕНДАЦИИ: изоляция. Если возможен – диалог.

СИЛЬНЫЕ СТОРОНЫ: целеустремленность, физическая выносливость, предрасположенность к обучению, сильно развитое эмпирическое восприятие.

СЛАБЫЕ СТОРОНЫ: импульсивность, попытки неконтролируемого гнева, приступы агрессии, замкнутость.

- Интересно? - Папка выпадает у меня из рук. Рассеяно поднимаю взгляд и вижу в проходе Рувера. Он как всегда криво улыбается, однако я замечаю лишь злобный оскал. – Что читаешь?

В горле застревают все слова. Я пытаюсь ответить, но могу лишь прокручивать в мыслях прочитанные мною предложения: опасен, импульсивен. Возможны приступы агрессии.

- Ты бледная. – Он делает шаг мне навстречу, и я абсолютно непроизвольно отпрыгиваю в сторону, нахожу глазами нож и крепко обхватываю его всеми пальцами. – О, – только и протягивает парень.

- Не подходи.

Глупо бояться Рувера, ведь если бы он хотел, то давно бы причинил мне вред. Но я чувствую, что обязана защищаться, что вижу перед собой не обычного парня, а убийцу.

- Ты лишил жизни стольких людей.

- Тогда впору бы и мне схватиться за нож, ведь чем ты лучше?

- Я сделала это случайно!

- И что? – Рувер все-таки сокращает между нами дистанцию. Я практически прилипаю спиной к холодильнику, а он лишь вальяжно поднимает с пола папку. – Категория четвертой степени? Это что, как в Уголовном Кодексе?

- Тебе смешно?

- Очень даже.

Пару раз сжимаю рукоятку ножа и вспыхиваю:

- Как ты живешь с этим?

- С чем? – он поднимает на меня свой холодный и пустой взгляд.

- Ты знаешь, с чем. Даниил, ты же погубил столько жизней!

- Здесь нет никакого Даниила. – Чеканя каждую букву, злится Рувер. Он отбрасывает в сторону дело и признается, - я не мог иначе. Иногда мы делаем выбор, последствий которого не ожидаем*. Вот и я не ожидал, что изменюсь.

- Но ты ведь не хотел этого.

- Какая разница? Хотел – не хотел. Я убивал, и я виновен. Может, прямо сейчас свершишь суд? – Рувер внезапно подходит ко мне так близко, что острие ножа оказывается прямо напротив его плеча. – М? Как тебе идея?

- Перестань, - мой голос дрожит, однако парень серьезен. Я сглатываю, собираюсь опустить руку вниз, как вдруг он перехватывает ее в воздухе и сильнее приближает к своему телу. – Что ты делаешь?

- Разве ты не этого хотела?

- Хватит!

- Давай, обороняйся. Ты же меня ненавидишь, ты же мечтаешь о том, чтобы я исчез из твоей жизни – такой плохой, агрессивно-импульсивный сирота. Что же тебя останавливает?

- Угомонись! – горячо восклицаю я и приподнимаю подбородок. Теперь наши лица совсем близко. Он смотрит мне в глаза, я смотрю в его, и мы не можем оторваться друг от друга по неясной нам обоим причине. Что-то проскальзывает между нами, что-то странное. Что-то такое, что сбивает с толку и обезоруживает. Я разглядываю его темную радужку, исследую густые ресницы, шрам над правой бровью, и абсолютно не понимаю, почему не могу отвести от него взгляд.

- Хочешь, я открою тебе секрет, - низким голосом спрашивает Рувер, на что я лишь медленно покачиваю головой. – Мне смерть не в тягость. Я считаю это привилегией. Жизнь ли то, что мы теперь имеем? Я бы с радостью ответил за все, что натворил и ушел туда, куда отправил близких и чужих.

- Но ведь сейчас ты не такой, правда? – с надеждой разглядываю лицо парня. – Сейчас ты изменился.

- Люди не меняются.

- Ложь.

- Не меняются, и не пытайся меня переубедить.

- Да, что с тобой? – не понимаю, с какой стати меня вообще волнует жизнь этого человека, с какой стати сердце бешено колотится в груди, а щеки вспыхивают и покрываются красными пятнами. Но сейчас, когда он стоит прямо передо мной, а я сжимаю пальцами этот отвратительный, огромный нож, касающийся своим острием его широкого, сильного плеча, мне вдруг становится по-настоящему страшно. Словно смерть этого человека и меня убьет. – Сначала ты говоришь, что тебе плевать! Теперь – что ты сожалеешь!