Андрей Пинаев - Страна нигде (СИ)

С импровизированным факелом дело пошло веселее. Чтобы не слепить глаза, я держал его на вытянутой руке чуть сзади, и за два захода притащил несколько толстых и сухих коряг.

Когда сухое дерево разгорелось и от костра пошел ровный жар, я настроился было снова задремать, но почувствовал, что хочу в туалет. Хоть меня никто не видел, отливать возле того места, где спишь, показалось мне отвратительным, так что я встал и, не включая фонарика, отошел от костра метров на двадцать.

Сделав дело, я несколько секунд постоял с закрытыми глазами, а когда они привыкли к темноте, я поднял взгляд и увидел сквозь верхушки деревьев мигающий зеленый огонек.

Днем я не мог его заметить, но в кромешной темноте он сиял, как сошедшая с небес на землю звездочка. Две коротких вспышки, секунда темноты - и снова две коротких вспышки.

Что ж, это многое меняло. Получается, остров не такой уж и необитаемый. Интересно, что там? Особняк какого-нибудь олигарха, или может, метеостанция? Может быть, просто какой-нибудь автономный радиомаяк? Что бы это ни было, мне следовало поскорее туда отправиться.

*****

Когда совсем рассвело, я встал, сделал пару глотков воды из бутылки, разжевал таблетку, забросал песком костер и, вскинув на плечо сумку, пошел вдоль берега. Не принадлежащий мне чемоданчик я также прихватил, оставив на борту плота надпись черным маркером:

'Андрей Рожков, 10.08.20ХХг. обследую остров, возможно, ушел к центру'.

Я шел, греясь на солнце и слушая урчание голодного желудка, и размышлял. Мысли мои были следующими:

Во-первых, думалось мне, остров издалека похож на круглый, толстенький каравай. Эта мысль была печальной, так как в желудке со вчерашнего дня ничего кроме малины не было, и несмотря на таблетки, он болезненно пульсировал.

Вторая мысль была о раздолбаях-спасателях. Помнится, в новостях показывали сюжет, где ситуация сложилась почти один к одному идентичная - тогда моментально были подняты вертолеты и не прошло и часа, как все пассажиры хлебали горячий бульон и отвечали на вопросы журналистов. Меня же почему-то спасать не торопились, а ведь путь от корабля до острова занял не так уж много времени, вряд ли остров был неизвестен. Эта мысль была не то чтобы печальной, скорее раздражающей.

В-третьих, я не знал, что в центре острова. Хорошо если чьи-то частные владения, по крайней мере, позвонят куда надо, да и голодным при всем современном негостеприимстве не оставят. А ну как там одинокий бетонный домик с ржавой табличкой 'геодезическая станция номер сто-тыщ-чего-то-там', где нет ничего кроме заваленных мышиным дерьмом автоматических термометров и барометров? Эта мысль меня тревожила, но недолго, потому что, пройдя лишь пару километров, я увидел причал.

Это был серьезный, капитальный бетонный причал, способный принять если не большие теплоходы, то пассажирские корабли вроде нашего точно. Возле причала находилось нечто вроде открытого зала ожидания - крыша, стоящая на металлических столбах, ряды скамеек и небольшое огороженное помещение с единственным окошком под табличкой 'Дежурный'.

Помещение было пусто, и судя по сантиметровому слою пыли на скамейках, уже давно ничья задница не опускалась на них.

От причала вглубь острова вела асфальтированная дорога, вдоль которой каждые десять шагов на невысоких металлических столбиках были установлены фонари. Дорогу нельзя было назвать очень узкой, два легковых автомобиля на ней, пусть с трудом, но разъехались бы, но ни одного следа шин на ней не было - дорога была пешеходной. Впрочем, и люди давно здесь не ходили, дорога была усыпана листьями не менее чем с прошлой осени.

Теперь, когда я был уверен, что в центре острова находится некий крупный объект, пусть даже и пустующий сейчас, мои мысли приняли более позитивную окраску.

Во-первых, я мысленно подсчитывал деньги, которые смогу получить после этого происшествия. В стоимость билета входит страховка, пусть и не очень большая, но она позволит мне сделать несколько внеплановых покупок.

Во-вторых, я мысленно подсчитывал деньги, которые мне сразу по возвращению в цивилизацию выплатит компания Izaro, чей логотип - переплетенные буквы 'I' и 'Z' - я приметил на бортовом компьютере спасательного плота. Нет, я вовсе не был сутяжником и скорее молча проглотил бы обиду, чем стал таскаться по судам и знаться с адвокатами - предлагать деньги было обычной стратегией фирм, дорожащих своей репутацией и утомленных бесконечными судебными исками. К примеру, один студент с моего курса, пострадавший от собственной глупости (слишком глубоко сунул руку в недра автомата для распаковки и приготовления сублимированной пищи) получил несколько тысяч от фирмы-производителя за то лишь, что этой самой рукой вывел подпись под документом, где обязывался о причинах своей травмы никому не говорить.

Третья мысль была честолюбивая - 'меня покажут по тивииии!' (последнее слово следует произносить с умиленным подвыванием и идиотской улыбкой на пол-лица). За эту мысль мне тут же стало стыдно, ведь я представил себе, каким идиотом буду выглядеть в глазах людей - полсуток просидел на берегу, в двух шагах от спасения. Впрочем, я тут же утешился тем, что в обязанности потерпевшего не входит шатание по островам, в обязанности потерпевшего входит лишь ожидание спасателей - не этому ли учили нас на курсах основ гражданской безопасности? Так что идиотами пусть выглядят спасатели, которым не хватило двенадцати часов для пеленга маячка моего плота.

Последнюю мысль я додумывал, уже замедляя шаг и придерживая все более отвисающую челюсть. Вековые хвойные деревья скрывали не летнюю усадьбу олигарха и не геодезическую станцию, а парк аттракционов.

*****

Дорожка вела к воротам, над которыми были закреплены металлические решетчатые буквы - 'Neverland'. 'Страна нигде', кажется, это из сказки про Питера Пэна - вспомнил я. Буквы, сплетенные из проволоки, по замыслу дизайнера должны были быть опутаны вьюнком, но вьюнок давно засох, и вход в парк выглядел слегка неопрятно.

Миновав ворота, я прошел по дорожке, ведущей через некогда фигурно подстриженные кусты и вышел на маленькую площадь. Центр площади украшала скульптура из цветного пластика - собственно, главный герой, Питер Пэн. Вышло не очень похоже: в отличие от книжного прототипа, бессердечного и взбаламошного мальчишки, лишенного малейших проблесков разума, пластмассовый Питер взирал на посетителей так кротко и мудро, что самый высоконравственный академик наук счел бы за честь пожать его руку.

Я прокашлялся, глотнул воды из бутылки, набрал побольше воздуха и крикнул:

-Есть здесь кто-нибудь?

Увы, Господь не наградил меня крепкими голосовыми связками, так что мой крик вряд ли разнесся далеко. Вздохнув, я погладил ладонью живот (желудок отозвался сердитым ворчанием) и пошел по одной из дорожек, ведущих от площади - по той, на которую указывала жестяная рука с надписью 'Гостиница' укрепленная на ограде.