Мари Сойер - Селин Баст. Жизнь во сне

— Недели три поберечь ногу, и я смогу убивать с прежним усердием, так как вряд ли эта рана положительно скажется на моем характере. Цитата.

Они улыбнулись и сели рядом.

— Селин, прости. Я не мог быть рядом тогда, я не мог оставить Наташу.

— Ерунда. Я бы тоже не стала бросать свою женщину ради наемника. К тому же Сэм меня вытащил.

— Наташа не моя женщина. Наташа — моя сестра.

Я посмотрела на Урга и задумалась, а стал бы Макс лезть в такое же дерьмо, чтобы вытащить меня. Наверное, стал бы. Макс…

— Когда-то у меня тоже был брат.

— И что с ним случилось? — Сэм навострил уши и приготовился услышать еще одну историю, которая окажется в его дневнике. Мне уже рассказали о его хобби все записывать. Я даже подумывала попросить его отредактировать мои собственные заметки.

— Она убила его на арене. Ради денег и славы.

За моей спиной стоял Николас. Я потянулась за клинком, но его со мной не было. Ург проследил движение моей руки и обнажил свой меч. Сэм стоял и смотрел то на меня, то на Николаса. Он еще не определился, на чьей он стороне.

— Это была случайность.

Меньше всего мне хотелось оправдываться перед этим хмырем, но терять союзников было нельзя.

— Двое одних из самых опасных наемников встретились на песке арены, и один из них трагически погиб. Воистину случай — очень могущественная вещь и, безусловно, очень выгодная.

— От вас слишком много шума.

За спиной Николаса стояла Элена. В ее руках уже сверкал обнаженный кортик. Его лицо перекосило от злобы, но он ничего не сказал, лишь поднял руки в знак поражения и удалился.

— Селин, с тобой хотел поговорить Йорк Джонс. Ург, ты поможешь ей дойти?

Не дожидаясь ответа, она скрылась в шатре.

— Мальчик, который не вернулся. Это мой сын. — Йорк дождался, пока Ург удалится, и начал свой допрос.

— Я знаю.

— Сэр. Ты должна обращаться ко мне «сэр».

Я подняла на него глаза.

— Я не собираюсь так обращаться ни к кому. Тем более к командиру, который отдал приказ вырезать своих же людей. Я скорблю о вашем сыне, Йорк. И моя скорбь особенно сильная потому, что он умер от моей руки.

— Что?!

— Вы отдали приказ убить тех, кто больше не сможет сражаться…

Из глаз мужчины покатились крупные капли слез. Он видел меня и не видел одновременно.

— … Но умер он не поэтому. Варвары ослепили его, а его лицо изуродовали, — я сглотнула, прогоняя от себя образ обезображенного мальчика. — Я готова была вытащить его оттуда, но он отказался. Я обещала, что здесь ему помогут. Тогда он сказал: «Ты сможешь мне помочь? Тогда ты знаешь, что делать». Я помогла ему подняться, дала ему в руки меч, взяла его за руку вот так, — я взяла за руку отца Джефри, — и потом я сделала так, что его муки прекратились. Смерть была быстрой и гораздо менее мучительной, чем те ужасы, которые он успел испытать. Вы называете его мальчиком, но он был мужчиной. Он умер смертью, достойной воина. Мои люди могут подтвердить все, что я сказала.

— Твои люди?! — Йорк вскинул на меня обезумевший от злобы взгляд. Мне показалось, что он чудом сдержался, чтобы не ударить меня.

— Твоими людьми они станут после того, как ты будешь защищать их ценой собственной крови, после того, как ты будешь прикрывать их отход собственной грудью. Тебя же пока только тащили, как маленького ребенка, который потерялся.

— Меня тащили потому, что ваш чертов браслет решил, что я убегаю. С каждым моим шагом он раскалялся!

Йорк отвернулся, давая понять, что разговор со мной окончен. Я схватила трость и выбралась на улицу. С великим трудом я добралась до отшиба лагеря и уселась на пригорок.

— Не злись на него. Мы и в самом деле не твои люди.

За моей спиной стоял Николас. Где-то в моей голове зазвонил колокольчик, настойчиво призывающий сматываться. Я молчала и пыталась придумать способ уйти отсюда.

— Зачем ты пришла в армию? Неужели тебе было мало денег, которые ты получала за убийства невинных людей?

Черт подери! Этот парень явно одержим какой-то бредовой идеей.

— Девяносто процентов убитых мной заслужили свою смерть. Да, именно так, они заслужили не смерть воина и не смерть почтенного старца, окруженного семьей. Они заслужили паскудную смерть от моей руки, от руки наемника. Но не все. Были и достойные люди, которые заслуживали жить, но им не повезло. И я скорблю о них, Николас. Скорблю каждый раз, когда мне приходится убивать невинного или женщину, или ребенка. И я делаю это потому, что это — мое призвание. И я делаю свою работу без фальшивых вздохов. В отличие от тебя, который притворяется солдатом и заходит со спины к беззащитной женщине.

— Ты скорбишь о них, Селин? Скорбишь о моем брате, которого ты и твой братец прирезали на арене?

Я оглянулась и секунду спустя лежала лицом на земле. Кажется, его сапог сломал мне нос. Я перекатилась на спину и успела выставить трость, чтобы остановить занесенный для смертельного удара меч. Дорогое дерево хрустнуло, и трость переломилась пополам. Я вскочила на ноги и отбежала, насколько позволяла израненная нога.

— Скорбишь ли о нем так, как скорблю я?

Он с силой ударил по травмированной ноге, я упала, чтобы в следующую секунду получить тяжелый удар по ребрам. Какое-то из ребер хрустнуло, царапая мне легкое. Я начинала задыхаться в собственной крови, когда он схватил меня за волосы и поднес нож к горлу.

— А есть ли кому скорбеть о тебе, Селин Баст?

— Есть.

За спиной Николаса стоял Барон. Черты аристократического лица перекосило от едва сдерживаемой злости. Николас разжал кулак и выпустил мои волосы, позволив мне упасть на землю. Я отползла так далеко, как смогла, и обернулась. Николас обнажил меч, Барон ухмыльнулся и достал револьвер. К нам приближалась охрана Барона. Элена, первой оценив ситуацию, метнула несколько ножей. Два из них впились в тело Николаса, как в масло. Присмотревшись к оружию, я узнала собственные кинжалы. Так вот куда они делись. Он начал оседать на землю под действием какого-то из моих ядов, когда к нему подошла одна из девушек (я так и не удосужилась с ней познакомиться). Круто развернувшись, она ударила его ногой в челюсть, потом повторила это снова, еще и еще. Происходящее явно доставляло ей удовольствие. Он упал и попытался ползти, совсем как я только что. Она резким ударом сломала ему позвоночник и схватила его за волосы, приставив нож к горлу.

— Хватит!

Мы все обернулись на Барона. Он уже убрал револьвер и спокойно наблюдал за происходящим, словно его только что не пытались убить.

— Хватит! Оттащите его к Йорку, пусть тот отправит его в тюрьму. Мы солдаты, а не палачи. Казнить не наша работа.

Элена махнула рукой, и две другие девушки поволокли Николаса в сторону лагеря. Барон подошел ко мне и присел рядом.