Галина Романова - Бывших ведьмаков не бывает

Девушка прикусила губу. Отец был прав, но…

— Но вдруг ему нужна помощь? — пробормотала она.

— А вдруг он взрослый самостоятельный человек и в состоянии позаботиться о себе сам? — парировал Владислав Загорский. — Идем в дом.

— Да, папа, — послушно кивнула девушка, но не торопилась подниматься по ступенькам из прихожей на второй этаж, а вместо этого поманила пальцем лакея. — Если вдруг кто-нибудь придет, какой-нибудь мужчина… такой, знаете, светловолосый, с серыми глазами, молодой, красивый… — Она чуть запнулась на последнем слове, но заставила себя закончить: — В общем, если он придет и назовет мое имя, позовите меня. И больше никому не говорите. Хорошо?

— Как прикажете, — поклонился лакей.

Из глубины дома раздавался голос отца, ему отвечала экономка, мимо бегали слуги с вещами. Владислава замерла на лестнице. Она слышала, как ее окликнули раз, другой.

— Иду!

Повернулась, стала не спеша подниматься, и тут звякнул колокольчик.

Лакей поспешил к двери, но княжна птицей слетела по ступенькам, едва не обогнав его, и успела первая. С усилием распахнула дверь.

— Вы?

С лица, покрытого пылью, потом и сочившейся из порезов кровью, на нее смотрели мутные от усталости глаза. Покрытый пылью сюртук, порванные брюки. В опущенной руке пистолет.

— Вы…

— Я. Простите меня. — Лясота сделал шаг, переступая порог, но ноги подогнулись, и он опустился на колени. — Я не должен был, но я… весь тут… Здесь.

— Какое счастье!

Она попыталась улыбнуться, но улыбка сползла с ее лица, когда Лясота стал заваливаться на бок. Сорвавшись с места, Владислава кинулась к нему, обхватила за плечи, удерживая и не давая упасть.

— Заприте дверь, — быстро приказала она лакею. — Помогите мне проводить его в мою комнату. И… никому не слова. Вы можете идти, Лясота?

Он прилагал отчаянные усилия, чтобы удержаться и не упасть, но заставил себя сосредоточиться.

— Могу. Да, кажется… Помогите!

Усталые ноги дрожали и плохо слушались. Он так и не выпустил пистолета и оперся о плечо девушки другой рукой. Она обхватила его за пояс. С другой стороны неловко, с опаской, приблизился лакей, придержал под локоть.

— Прошу сюда!

— Если кто-то придет и будет спрашивать, — строго промолвила Владислава, — мы никого не видели. Мы только что приехали, не успели никого оповестить о своем приезде и просто-напросто не ждали визитеров — ни званых, ни незваных тем более.

— А что сказать вашему отцу? — поинтересовался лакей.

— Предупреди его, но… в общем, я сама с ним поговорю.

В комнате, оказавшись в кресле, Лясота откинулся на спинку, прикрыл глаза, переводя дух. Он чувствовал рядом присутствие Владиславы, и это наполняло душу теплом и покоем.

— Благодарю вас, — пробормотал он. — Прошу прощения, что был вынужден вот так вломиться…

— Не надо. — Она коснулась его запястья. — Ничего не говорите.

Он кивнул, поелозил затылком по подголовнику.

— Боже мой, — всплеснула руками девушка. — Вы весь в крови! Вы ранены?

Она тихо дотронулась до его щеки.

— Нет. — Хотя прикосновение рук девушки было приятным, Лясота покачал головой. — Царапины.

— Ничего себе!

— Но это действительно так. Я порезался, когда прыгал из окна. Пришлось выбить стекло.

— Боже мой!

— У меня не было выхода. Меня предали.

— Ваш… э-э… друг?

— Нет. И давайте оставим этот разговор.

Вспоминать о безобразной сцене не хотелось. Он чувствовал боль и пустоту в душе. Еще несколько недель — да что там, несколько дней назад — у него была мечта о невесте, которая ждет своего возлюбленного. И вот она, реальность. Муж и двое детей. «Устала ждать»… Ну еще бы! Кто захочет связать свою судьбу с каторжником?

— Вам надо промыть раны, — неуверенно произнесла Владислава, напоминая о себе. — Посидите пока здесь. Я схожу за водой.

Она ненадолго выскользнула, оставив Лясоту одного. Он поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Клонило в сон; то ли брала свое усталость, то ли просто наступила разрядка. За время пути до Владимира он почти не сомкнул глаз, и вот, пожалуйста. Но расслабляться рано. То, что его приютила девушка, еще не значит, что беглец в безопасности. Но несколько минут отдыха он заслужил. И только на минуточку закроет глаза. Он ведьмак, он заранее почувствует опасность… Он…

Он уснул.

А проснулся от легкого стука двери.

Тело среагировало быстрее разума. Рука с пистолетом взлетела вверх, целясь в грудь Владиславе, зашедшей в комнату с тазиком для умывания и переброшенным через плечо полотенцем.

Девушка вскрикнула от неожиданности, чудом не выронив свою ношу, и прижалась к двери.

— Черт, — выругался Лясота, когда до него дошло, что он чуть было не спустил курок. — Простите. Я не нарочно.

— Как романтично. — Хотя ей было все еще страшно, девушка постаралась улыбнуться.

— Вам смешно?

— Нет. Просто я…

— Вы испугались. Простите!

Владислава поставила тазик на подоконник, отвернулась, чтобы скрыть смущение.

— Ничего, — пробормотала она, — просто я очень рада вас видеть.

У нее перед глазами еще стояла согревшая ее душу теплом картина — усталый, покрытый пылью и засохшей кровью мужчина задремал в кресле среди пышной обстановки. Он здесь. Он пришел. Все остальное не имело смысла.

— Что?

Лясоте показалось, что он ослышался. Девушка отвернулась, уставившись в окно, выходившее на задний двор и сад, и что-то пробормотала. Лясота заметил, как краска смущения залила ее щеку, поднимаясь до самого уха. До такого маленького, нежного розового ушка, в которое так хорошо нашептывать летним теплым вечером милые глупости…

— Барышня… — Он прислушался к своим ощущениям, неожиданно ясно представив себе и этот, летний вечер, и запах ночных фиалок в саду, и треск цикад, и ее теплое дыхание на своей коже. Представил так ясно, что сразу понял: этому бывать . — Я тоже рад вас видеть.

Она вздрогнула, прикусив губу. Уставшие мышцы напряглись, взмолились об отдыхе, но Лясота заставил себя встать. Шагнул ближе, вставая за спиной и касаясь руками девичьих плеч. «Если она сейчас отстранится, — мелькнула мысль, — значит, все это дурь, блажь, морок…»

Владислава напряглась под его руками, словно простое прикосновение причинило ей боль, и тут же вывернулась из объятий.

— Надо промыть ваши порезы.

Лясота заставил себя усмехнуться, хотя при этом порванная кожа на щеке отозвалась болью. Да что он вообразил? Так же не бывает!

Владислава вцепилась в тазик и губку, как в последнюю надежду, но мужчина отстранил ее решительным жестом.

— Не стоит, барышня. Я сам.

— Сами вы не сможете. — Она тем не менее попятилась. — Надо осторожно. Вдруг останутся шрамы?

— Ну и что? — Лясота зачерпнул горстями воду. — Вам-то что с того?