Сергей Юрьев - Хрустальная колыбель

Темнота перед глазами рассеялась, уступив место рвущимся навстречу облакам, потом мелькнул необычайно мрачный приземистый замок с шестью башнями, нависшими над широким рвом, и наконец в полумраке мелькнул язычок пламени одинокого светильника, бросающего неровные отсветы на страницы книги…

«Каждый из тех, кто обладает разумом, был бы всемогущ, если бы ему не противостояла ещё чья-то воля. Но есть путь, позволяющий преодолеть любые препятствия, способный воплотить в реальность любые желания и стремления. Нужно всего лишь осознать свою внутреннюю свободу — от окружающих людей, надмирных существ, законов, данных миру Небесным Тираном, привязанностей, обременяющих тело и душу. Главное — захотеть и поверить в неизбежность того, что твое желание исполнится, поскольку оно превыше всего. И тогда на помощь придут силы Извне, о которых ты даже не подозреваешь, но чьи интересы совпадают с твоими…»

— У меня почти получилось, мой лорд! — Чей-то голос звучал одновременно торжественно и подобострастно.

— Меня не интересует «почти». — Нетерпеливый ответ донесся из темного угла, и размытые очертания его владельца на мгновение обрели ясность. Человек в легких парадных доспехах и начищенных до блеска коротких сапожках лежал на незастеленной кровати и неотрывно смотрел в одну точку.

— Но она моргнула, мой лорд! Я клянусь, она моргнула…

— Вот когда она подойдет ко мне и ляжет рядом — вот тогда будем считать, что ты сделал своё дело…

— Смею заметить…

— Лучше не смей. Целее будешь…

Окончание фразы дослушать не удалось — перед глазами вновь мелькнул замок, и те же облака помчались в обратном направлении…

— Эй, Служитель, да очнись ты! — кричал Пров над самым ухом и, судя по всему, уже не в первый раз. — Вот напасть на мою голову. Чуть за борт не свалился…

Всё вокруг было уже как прежде — и посох согревал ладонь обычным теплом, и птичий гвалт вновь поднялся над берегами, и чайки кружили вокруг, привычно клянча хлебных крошек. Но она уже однажды моргнула, а это означало, что… Впрочем, лучше не загадывать — чему суждено свершиться, то всё равно не минует.

— Ну вот и славно, — уже спокойнее сказал Пров, поддерживая Служителя под руку. — И часто с тобой такое бывает?

— Эй, Пров, ты бы погодил дорываться до человека, — вмешался Ойван, который, как оказалось, держал Геранта под другую руку. — Не видишь — не в себе он…

— А ты б вообще молчал! — тут же вспылил Пров. — Молод ещё меня учить. Сиди и молчи в тряпочку, пока не спросят.

Герант отстранил от себя обоих, давая понять, что сам уже в состоянии держаться на ногах, и, опираясь на посох, осторожно присел. Что-то в выражении его лица насторожило и Прова, и Ойвана… Даже гребцы, дюжина бородатых мужиков, бросили весла, глядя на него, и легкий боковой ветерок начал медленно сносить челн к левому берегу.

— Мы плывем или где? — поинтересовался Герант, коротко глянув на волхва, и тот, в свою очередь, погрозил гребцам сухим жилистым кулаком.

— Что случилось, Служитель? Мы опоздали? — тихо спросил Ойван, присев рядом на бочонок с родниковой водой.

— Опоздали… — Герант уже почти пришел в себя, и мысли его обрели ясность. — Нет, не можем мы опоздать. Только теперь дел у нас, видно, больше будет, чем раньше думалось. Ну, ничего… Живы будем — не помрем, а помрем — другие придут.

— Это кто тут помирать собрался?! — Пров уже протягивал Геранту кружку со своим любимым напитком, и тот без разговоров принял подношение. — Мне вот как-то Зеус сам во сне явился и говорит, что, мол, ни делается, Пров, сын Одила, всё к лучшему — сегодня башка болит, а завтра ноги отнимутся…

Гребцы, не отрываясь от дела, дружно захохотали, а один, который постарше, закричал с передней скамьи:

— Эй, Пров, а Зеус тебе дочку свою в жены не обещал?!

— Обещал, только не Зеус, а Геккор, и не дочку, а внучатую племянницу, — как ни в чем не бывало отозвался Пров. — А будешь зубоскалить, Серко, не приму от тебя жертвы для Пращуров, когда Федра твоя рожать соберется.

Как ни странно, но угроза подействовала — хохот постепенно стих, и весла дружно вошли в воду.

— Ойван… — негромко позвал Герант. — Пров, и ты тоже… — Он дал им знак наклониться к нему. — Слушайте меня и решайте сами, что дальше делать будете…

— Я и так всегда сам решаю, — тут же сообщил Пров.

— Слушайте и решайте, — повторил Герант, глядя на них исподлобья. — Я-то думал, что мы беду упредим, а похоже, что не успеем. Что дальше с нами будет — не знаю. Мне обратно пути нет, а вот вам ещё не поздно и вернуться.

— Надоели, да? — тут же возмутился Пров. — Я ему, понимаешь, и челн добыл, и короткий путь присоветовал, а он — вон чего… — Волхв ткнул локтем Ойвана под бок, ища у него поддержки.

— Ты это… Служитель… — Ойван почувствовал, что и его начинает глодать обида. — Не веришь, что ли, нам?

— Не в том дело. — Герант поднялся, опираясь на посох, и придвинулся к собеседникам поближе, чтобы можно было говорить шепотом. — Если Гейра освободится, путь в Несотворенное пространство может вновь открыться, и тогда…

— Куда-куда? — переспросил Пров.

— В Несотворенное пространство, — повторил Герант ещё тише. — И тогда нечисть снова поползет в мир, а что начнется потом — это только идолам твоим известно.

— А ты их не трожь! — Лицо волхва тут же покраснело, и дыхание участилось. — Тебе про них ещё меньше ведомо, чем мне про Творца твоего.

— Верно, — согласился с ним Герант. — Только ты и сам знаешь, что за иными из них добро стоит, а за другими зло кроется… Одних благодарить надо, других — умасливать. Так или не так?

— А если и так, то что?

— Я хочу сказать только одно: со мной вам идти — всё равно что в петлю лезть. Если обратно вернетесь — только чудом…

— А ты? — спросил Ойван.

— Мне умирать не страшно. Я-то знаю, куда попаду…

— Вот и мы узнаем, — ответил за двоих Пров. — А ежели всё как ты говоришь будет, то от нечисти нигде не спасешься, хоть в землю зарывайся, хоть на елку залезай. Не хочу больше наших мертвых отдавать… Предки нам и так много чего не простят, зачем их ещё-то злобить… Нет уж, Служитель, я с тобой. Да и парень, вижу, тоже не отступится. Да, Ойван? — Пров ещё раз по-свойски ткнул его локтем.

— Мне вождь сказал, а ты, Герант, мне не указ… — заявил Ойван. — И на-ка меч свой забери. Я к тебе в носильщики не нанимался.

— Растения не чувствуют боли и не могут пошевелиться без помощи ветра… Можно ли считать их живыми?

— Живо всё, что способно умереть.

Крон Хромоногий. Трактат «Суждения о жизни и смерти», Холм-Эгер, 379 г. от Великого Похода

— У меня почти получилось, мой лорд! — Хаффи весь дрожал то ли от возбуждения, то ли от испуга. Цель, казалось, была близка, но это и впрямь могло только казаться.