Кристофер Сташеф - Чародей в ярости. Чародей-странник

Под этим прочным слоем мыслей, не оформленных в слова, бушевал водоворот вопросов. Интересно: вопросы задавал простой солдат, а командир вроде бы и не заметил, что имеет место узурпирование власти. В том, что любопытный юноша был чародеем, который вызвался перейти на сторону Альфара, Род не сомневался. Наверняка юнец страдал комплексом неполноценности и паранойей, вполне естественными для амбициозного человека, которого с раннего детства все сторонились из-за его сверхъестественных способностей. Род мысленно содрогнулся: на месте Альфара он бы не смог спокойно спать, зная, что его подручный с радостью раскроил бы его на кусочки и занял бы его место.

Пока Род совсем не был уверен в том, что Альфар либо на редкость могущественный пожилой эспер, либо окружен верными и преданными приспешниками, либо и то и другое.

При всем том вероятность того, что телепаты осуществляли постоянный мониторинг княжества, была слишком высока, и рисковать не стоило. Его запросто могли «засечь» в тот миг, когда он позволил бы себе расслабиться. Следовало принять еще более суровые меры ментальной предосторожности.

Поэтому он постарался постепенно свести на нет раздражение и злобу, охватившие его после перепалки на границе. Род начал успокаиваться — то есть не Род, конечно, а «старина Оуэн». «Какое мне дело до того, что мне наговорил этот желторотый нахалюга? Я — в княжестве Романова, и я смогу продать мои овощи подороже! Вот только долгий же выдался денек!» Он встал до зари — Оуэн всегда поднимался до света, — но дорога оказалась куда более утомительной, чем работа на поле. Его веки слипались. Как славно было бы немного вздремнуть — ну, совсем немножечко! Хотя бы полчасика! Он уже начал клевать носом. Опасно было править конем, когда так сильно хотелось спать. Нет, уж лучше поспать.

Род свернул с дороги, остановил коня, обмотал вожжи вокруг перекладины на передке повозки и удобно устроился между корзин с овощами. Доски оказались ненамного жестче, чем его лежанка дома.

Он закрыл глаза, старательно изобразил дремоту, погружение в глубокий сон…

— Род.

Род рывком сел. Часто моргая, он пытался стряхнуть дремоту, которая получилась вполне натуральной.

— А? Что? Что такое?

— Ты собрался поспать, Род?

— Кто, я? Что за чушь? — фыркнул Род. — Просто хорошо притворился. Ну… может быть, я немного увлекся…

— Как пожелаешь, Род.

Веке мирно пасся, пощипывал придорожную траву. Род дал себе мысленное задание: не забыть очистить роботское ведро для отходов. Сейчас натуральность поведения Векса была не менее важна, чем натуральность поведения самого Рода.

Надо было продолжать спектакль. Род прижался спиной к мешку с отрубями, снова закрыл глаза. Дремота опять завладела им. Лишь на поверхности сознания поблескивали воспоминания «Оуэна» о том, как прошел для него этот день.

А на самом деле Род пытался вспомнить свои ощущения в то время, когда он впервые оказался в Грамерае.

Он вспомнил о том, какой шок пережил, узнав о том, что кто-то читает его мысли. Он смотрел на одну из молоденьких волшебниц с восхищением и размышлял о красоте ее форм, когда она вдруг ахнула, обернулась и одарила его возмущенным взглядом. Род не забыл, как он тогда смутился, как ему стало страшно из-за того, что кто-то способен видеть его разум насквозь. Нет, не «кто-то»! Гораздо хуже! Его мысли могли читать все без исключения волшебницы в Грамерае, а их было несколько десятков!

Но к тому времени, когда он встретил Гвен, прошло чуть более недели, а Гвен его мысли прочесть не смогла. Девять лет этот факт омрачал их счастливое во всех отношениях супружество. Конечно, случались ссоры, и, конечно, имело место напряжение, которое всегда бывает, когда двое людей притираются друг к другу. Как славно было бы, если бы Гвен могла читать в сознании Рода любовную поддержку, как она мечтала соединить свой разум с разумом любимого супруга… Именно это осложняло их брак. Гвен старалась скрыть обиду — нет, не на Рода, а на судьбу, а Род еще менее успешно пытался скрывать комплекс неполноценности.

Но потом, когда семейство Гэллоуглассов было обманом перенесено в Тир-Хлис — страну в параллельной вселенной, Род встретил там своего двойника, тамошнего верховного чародея, лорда Керна. Но как ни был лорд Керн похож на Рода внешне, он разительно отличался от него по нескольким параметрам, и, в частности, буйным нравом и могучим магическим даром. Лорд Керн был способен соединить свое сознание с сознанием Рода и дать ему свой дар, так сказать, напрокат. За счет этого проснулись собственные латентные эсперские способности Рода, но, увы, он приобрел «в нагрузку» склонность лорда Керна к вспышкам необузданного гнева. Кроме того, Гвен обрела возможность читать его мысли. Он перестал быть телепатически непроницаемым.

Следовательно, если его сознание было поначалу открытым для телепатов, но ко времени знакомства с Гвен закрылось, то произошло это скорее всего в первое же мгновение паники и замешательства, из-за сильнейшего нежелания выставлять свои мысли напоказ.

Правда, потом, когда возмущение той девушки отхлынуло, вид у нее стал вполне довольный…

Род старался вспомнить, какие именно чувства владели им в те мгновения, и вспомнил: он ощущал себя незащищенным, уязвимым. Это казалось невыносимым, он никак не мог позволить кому-то столько узнать о нем. Ведь они, воспользовавшись этим, могли сделать ему больно. Кроме того, он не мог допустить, чтобы кто-то знал наперед о его замыслах.

Затем ему припомнились другие ощущения… Он словно бы отступал, пятился, втягивался внутрь, вежливо, но решительно закрывал дверь и отгораживался от мира. Он готов был улыбаться и разговаривать со всеми, кто его окружал, но не желал никого допускать к своему внутреннему «я».

Род мысленно содрогнулся и прогнал воспоминания. Странно было представить, как при таком отношении к окружающим его брак продержался первые девять лет. Но с другой стороны, тот, кто знал Гвен, мог бы понять, как и почему. Род надеялся, что станет достоин ее.

Да? И каким же образом он намеревался этого достичь? Уж не превращением ли в рычащего демона всякий раз, когда что-то было ему не по нраву?

«Будь честен сам с собой, — сурово подумал Род. — Если Гвен предпочитает, чтобы мои эмоции и мысли были ей открыты, она должна быть готова смириться со всеми вытекающими отсюда последствиями». А что он мог бы поделать, если бы, сняв маску, оказался совсем не таким уж славным парнем?

Ну а вот теперь-то уж он был несправедлив к себе. Разве он не был славным парнем? И наверняка был какой-то способ обрести открытость, не уподобляясь то и дело берсеркеру.

Способ должен был существовать, и Род намеревался посвятить его поискам все свои усилия — как только покончит с нынешним грамерайским кризисом.