Кристофер Сташеф - Чародей в ярости. Чародей-странник

— И что тебе снилось? — спросил, сдвинув брови, Род. — Что происходило после гип… после того, как твой разум усыпили?

Капрал пожал плечами:

— Ничего. День-другой мы валяли дурака в караульной, и все разговоры крутились вокруг того, какой, дескать, колдун Альфар великий и могучий и как здорово он будет править княжеством.

А потом вдруг командир прокричал: «По коням!» — и мы похватали оружие. «Крестьяне бегут! — кричал командир. — Они вышли на дороги, идут на юг, изменники, чтобы все рассказать герцогу Тюдору и королю Логиру. Надо остановить их, бравые ребята! Хватайте их и либо убивайте на месте, либо отводите домой!» Мы вскочили на коней и погнали их галопом на юг и стали выискивать по дорогам тех бедолаг, что надеялись уйти из княжества. — Он снова зажмурился, закрыл глаза ладонями. — Увы, несчастные люди! В чем была их вина? Лишь в том, что они хотели увести своих жен и детишек подальше от зла и войны? Разве за это можно было их так сурово наказывать? — Он поднял голову, взглянул на Саймона. В его широко открытых глазах появился страх. — И мы нашли их… мы нагнали целое семейство — человек десять, и всех убили — одного за другим. Наши мечи не ведали пощады, и кровь лилась рекой. А когда вокруг лежали только трупы, залитые кровью, мы спешились, распороли кошели этих несчастных и забрали те жалкие монеты, которые эти бедолаги берегли на черный день, чтобы отвезти свою добычу колдуну Альфару. — Он опять закрыл лицо руками. — О, горе мне! Как же я смогу жить, когда в разуме моем запечатлены такие страшные картины? — Он перевел взгляд на Рода. — Но добыча у нас теперь имеется. Мы сказочно разбогатели! По монетке-другой с каждого крестьянского семейства — и вот теперь у нас тридцать шиллингов! Это ведь полтора фунта! Такое богатство надо вести Альфару… — Он запрокинул голову и провыл: — Будь проклят и он, и все его прихвостни! Будь проклят тот, кто мог сотворить такое со своими согражданами! Будь прокляты ведьмы и чародеи, что служат этому злодею, да и все прочие в придачу, ибо их сердца полны зла!

— О нет, это не так! — решительно покачал головой Саймон. — Такова лишь горстка мерзавцев, примкнувшая к Альфару! Думаю, потому они способны делать зло своим ближним, что не смогли ни с кем подружиться, и готовы винить весь свет в своем одиночестве. Не сомневаюсь: они уверяют себя в том, что простой народ завидует их колдовскому дару и что именно поэтому люди не желают с ними знаться. Этим они и оправдывают свои злые дела — думают, что им положено править другими.

Род не на шутку удивился. Он никак не ожидал таких философских рассуждений от простого крестьянина.

Не ожидал и капрал. Он смотрел на Саймона широко открытыми глазами:

— Однако ты хорошо знаком с их повадками!

— Знаком, конечно, — поджав губы, отвечал Саймон. — Ведь я и сам чародей. Но! — Он предостерегающе поднял палец, не дав капралу вскрикнуть от ужаса. — Но, как большинство моих собратьев, я научился тому, как скрывать свой дар и ладить с другими людьми. Я женился на простой женщине, и у нас родились дети. Они обладали кое-какими магическими способностями, но мы их научили скрывать это, и они росли в мире и ладу со своими сверстниками. Нам не нужна власть, мы не ищем богатства. Мы уже имеем то, что для нас дороже всего — доброе отношение ближних.

Капрал скривился:

— Если вы так хорошо относитесь к простому народу, почему же вы тогда не можете защитить нас от злобных ведьм и колдунов?

— Почему же не можем? Многие могут, и многие защищают, — возразил Саймон. — Я был знаком с одной старушкой, она была целительницей. У многих она исцелила и тело, и душу. Ведомы мне и чародеи, добрые и ласковые люди, которые были готовы поговорить с теми, чей разум помутился. После таких бесед к людям возвращался здравый смысл. А я сам? — Он пожал плечами. — Я особой силой никогда не отличался. Знаю я чародеев, которые умеют исчезать, а потом появляться за много миль, в другом месте. Слыхал я и про таких, которые умеют другим передавать свои мысли — да-да, кому хочешь, не только другим чародеям и ведьмам. Ну а я… — Он покачал головой и печально улыбнулся. — Я не из таких. Есть у меня кое-какие способности, но слабые. Я не такой, как все, но для других чародеев я, считай, не чародей. Ни рыба, как говорится, ни мясо. Верно, я слышу, о чем думают другие, когда они рядом со мной, — вот и все. Я и не ведал, что умею что-то еще, покуда Альфар не опутал своими чарами парней из нашей деревни. Они побросали мотыги и пошли к его замку — думаю, чтобы наняться в его войско. Я за одним побежал, за руку схватил. «Куда идешь?» — спрашиваю. А он повернулся и кулаком на меня замахнулся и злобно оскалился. Ну а я, — Саймон едва заметно улыбнулся, — кое-что в драке понимаю. Я отразил его удар и сам его стукнул хорошенько — так, что он отлетел и навзничь рухнул на дорогу. Ну а я присел рядом с ним и кричу ему: «Очнись! Неужто ты не видишь, что тебя околдовали?!» Ведь это был сын моих соседей, понимаете? Он с моими детишками вырос. Не мог я стоять в стороне и смотреть на то, как колдун его к себе забирает. Все свои колдовские силы я собрал и попробовал докричаться до его спящего разума, окутанного чарами Альфара.

Капрал смотрел на Саймона широко открытыми глазами:

— И он… очнулся?

Саймон кивнул и закрыл глаза:

— Очнулся. Хвала Небесам, очнулся. Сел, ошарашенно огляделся по сторонам — понять не мог, как он на дороге оказался, в полумиле от дома. Я отвел его к отцу, а потом подумал, что мог бы и для других сделать то, что сделал для него. И когда еще у одного парня из нашей деревни вот так же остекленели глаза и он направился к большой дороге, я пошел за ним, стукнул его хорошенько, а потом пробудил его разум. Когда же чары начали опутывать и умы моих соседей, я стал дожидаться ночи, а потом ходил от дома к дому. Вставал под окнами и все пытался пробудить людей от колдовского сна. К концу ночи я с ног валился от усталости, но зато наша деревня продержалась — только мы и устояли против злых чар.

А потом, дня два назад, к нам явился чародей — тощий такой, прыщавый малый, и с ним солдаты пришли. Тут уж я ничего поделать не мог. Увели наших парней, но уж хотя бы родители их поняли, что тех околдовали.

— А чародей тебя не выследил?

Саймон пожал плечами:

— Попытался. Уж конечно он сообразил, что ежели вся деревня такая, вольнодумная, так наверняка тут проживает ведьма или чародей и чары с людей снимают. Ну, я же вам говорил уже, дар у меня слабенький — я только мысли чужие слышу да способности свои от других прятать могу. Так что старался я совсем не думать ни про колдовские силы, ни про снятие чар. Думал только про то, как мне ненавистно правление Альфара. — Он медленно покачал головой. — Чародей не смог меня найти. У нас в деревне все так думали, как я.