Кристофер Сташеф - Чародей в ярости. Чародей-странник

— Начнем с власти.

— Ну, тут ничего нового нет, — пожала плечами Гвен. — Как только ты сказал мне о том, что здесь нет господ, мне стало ясно, что здешние крестьяне делятся на более и менее властных, как эти вольмарцы, что преследовали нас поутру. Такое принято даже у диких народов, которые нападают на города — как те зверолюди, что напали на наш остров Грамерай десять лет назад.

Упоминание об истекшем с тех пор времени налетело на Рода подобно ударной волне.

— О господи! Неужели это действительно было целых десять лет назад? — Он судорожно вдохнул. — Ну конечно. Тогда у нас был только один ребенок, а теперь четверо, а Магнусу уже двенадцать. — Он внимательно вгляделся в лицо Гвен. — А ты совсем не изменилась.

Она покраснела и потупилась:

— Приятно слышать от тебя такие слова, господин мой, однако порой я замечаю морщинки то здесь, то там на моем лице и проседь в моих волосах.

— Что же тут удивительного, с нашими-то четырьмя сорванцами? Но видимо, седых волос у тебя совсем немного — я пока ни одного не замечал! Что же до морщин, то у меня своих полным-полно.

— Ты же не женщина, — пробормотала Гвен.

— Как мило, что ты мне об этом напомнила… Но давай вернемся к разговору о планете, на которую нас занесла судьба. Теперь поговорим о силе, которая…

— О силе? — Гвен изумленно посмотрела на него. — О волшебстве?

— Нет-нет, не о волшебстве. О той силе, которая заставляет предметы двигаться.

Гвен непонимающе нахмурилась.

Род набрал в легкие побольше воздуха:

— Послушай. В Грамерае есть четыре разновидности силы, которые выполняют работу для нас: сила мышц — наших собственных или домашних животных, сила ветра, которая движет по морю корабли и вращает крылья ветряных мельниц, сила воды, которая вращает мельничные колеса, и сила огня, который обогревает наши дома, на котором мы кипятим воду и готовим еду. Вот, собственно, и все, что мы там имеем.

Гвен нахмурилась:

— Но что же тогда за сила дана арбалету, из которого вылетает стрела, способная убить человека?

Род покачал головой:

— Это та же мышечная сила, только сохраненная. Видишь ли, когда лучник натягивает тетиву, он просто-напросто передает силу своей руки и своего плеча пружинящей древесине, из которой изготовлен лук. Но лучнику нужно несколько минут для того, чтобы его арбалет вновь приобрел эту силу, — он Делает это, наматывая тетиву. Затем, когда он нажимает на рычаг, с помощью которого натягивается тетива, вся эта сила высвобождается резко и быстро — и потому стрела, пущенная из арбалета, летит быстрее и бьет сильнее, чем стрела, выпущенная из обычного лука.

Гвен медленно кивнула. Она жадно впитывала каждое слово мужа.

— И потому простой лучник быстрее пускает стрелу, чем воин бросает копье?

— Конечно! — Род расправил плечи, удивленный тем, как быстро Гвен уловила суть того, о чем он говорил. — Конечно, и к тому же стрела легче копья. Это тоже важно.

Гвен опять сдвинула брови:

— А также важно и то, что сам лук длиннее рук копейщика, да? Я замечала, что чем длиннее лук, тем дальше летит пущенная из него стрела.

— Ну… да, — ошеломленно проговорил Род. — Чем длиннее рычаг, тем больше он умножает силу… А концы лука и рука копейщика — это все рычаги.

— И хотя более длинный лук крепче, его все равно можно согнуть?

— А-а-а… да, верно. — У Рода по спине побежали мурашки. Гвен соображала слишком быстро. — А арбалет более мощен, потому что намного более крепок.

— Но тот, кто из него стреляет, затрачивает на выстрел меньше собственной силы, — кивнула Гвен. Казалось, она чуть ли не сердится на себя за то, что так сосредоточилась на этих мыслях.

— Правильно, — подтвердил Род и сглотнул подступивший к горлу ком. — Ну, так вот… На этой планете существуют другие источники силы, но самый главный из них — тот, что зовется электричеством. Это как… — Он запнулся, задумался, ища объяснение. — Оно невидимо, но течет, как вода. Только оно течет по металлу. Это… — Он снова умолк, и вдруг его осенило. — Это почти так же, как тогда, когда ты заставляешь предметы двигаться силой своего сознания. — Он взмахнул рукой. — Ты этого не видишь, но можешь почувствовать, если прикоснешься к проводу, по которому течет электричество. Еще как почувствуешь! — Род нахмурился. — Хотя с другой стороны, я не совсем прав, говоря, что увидеть электричество нельзя.

Ты когда-нибудь видела молнию, дорогая? О, конечно же, видела! И зачем я спрашиваю! — Один случай помнился Роду очень живо… Они с Гвен спрятались в Пещере и смотрели, как грозовые молнии раздирают небеса. А когда гроза их окончательно ослепила… Он кашлянул. — Молния — это электричество. Один из видов электричества, точнее.

— Не может быть! — выдохнула Гвен, широко раскрыв глаза. — Эти люди приручили молнию?

Род кивнул, не на шутку потрясенный догадливостью жены:

— И придумали, как заставить электричество делать множество работ.

Гвен смотрела на него, не отрывая глаз.

— Так, стало быть, огни в этой таверне — это прирученные молнии?

— Можно и так сказать, — медленно кивнул Род. — Но электричеством пользуются и для многого другого. Те предметы, которыми были вооружены солдаты на Стене, называются «бластеры». В них электричество заставляет драгоценный камень — рубин производить огненный луч, подобный клинку.

Гвен, не моргая, смотрела на мужа. Род снова кивнул:

— Электричество можно употреблять для многого, очень многого. Какую работу ни возьми, дорогая, — и скорее всего окажется, эти люди придумали, как ее делать с помощью электричества.

— Забота о ближних, — немедленно проговорила опытная мать.

Род несколько мгновений молчал, не отрывая от нее взгляда. А потом улыбнулся и взял Гвен за руку:

— Ну, конечно, мне следовало догадаться, что ты скажешь именно о том единственном, на что электричество не способно. Нет, нет, только пойми меня правильно: у них тут есть множество машин, которые могут заботиться о человеческом теле — обо всех физических потребностях человека. Электричество питает машины, которые стирают белье, готовят пищу, прибирают в домах. Но чтобы возникло такое чувство, что кто-то заботится о тебе, что о тебе заботится другой человек… — Он покачал головой. — Нет. — Машины, конечно, могут создать такую иллюзию… но в глубине души все понимают, что это не так. О людях по-настоящему могут заботиться только другие люди. Пока никакой замены для такой заботы не придумано.

Гвен долго смотрела на мужа, и ее взгляд был полон волнения и согрет самой важной заботой — заботой о нем.

Может быть, поэтому ее глаза всегда так завораживали Рода. Казалось, они занимают целиком все поле зрения, зовут, ласкают…

— Что-то мне вдруг вспомнилась история насчет обезьяны и питона, — негромко проговорил он.