Андрэ Нортон - Колдовской мир-4. На крыльях магии

Колдеры, в этом единственном случае вставшие на сторону некоторой части населения мира, стали союзниками Ализона. Они вносили свой вклад своими ужасными военными машинами, способными снести стены любой крепости с легкостью, которая деморализована противника, а Ализон, со своей стороны, давал людские ресурсы. И вот, вооруженные таким образом, ализонцы вторглись в Высокий Холлак.

Но Саймон Трегарт из Эсткарпа вместе со своей женой волшебницей Джелит — память о них в Ализоне, где поколениями сохраняют вражду между родами, проклята — эти двое вмешались и испортили превосходный план. Вдвоем они отыскали крепость колдеров и уничтожили врата, через которые Колдеры проникли в мир, а тем временем их союзники салкары очистили само гнездо колдеров. Если бы не это несчастье, Колдеры продолжали бы поддерживать своих союзников ализонцев, и их машины действовали бы в Высоком Холлаке. Но без припасов машины вышли из строя, и Ализон потерпел поражение. Разрозненные кланы Высокого Холлака неожиданно объединились, и захватчики из Ализона проигрывали одно сражение за другим. Потом салкары, приободренные своей победой над колдерами и подбадриваемые Эсткарпом, приплыли на помощь Высокому Холлаку. И так стиснули между собой и воинами Высокого Холлака силы ализонцев, что те потерпели полное поражение и были сброшены в море.

Проигрыш в войне привел к свержению барона Фацеллиана. Малландору, его преемнику, потребовалось совсем немногое, чтобы убедить страну, что во всех прошлых, настоящих и будущих несчастьях Ализона виноват только Эсткарп.

Пока Гирван рассказывал все это, Даннис тихо раздал еду, и все ели и слушали, почти не замечая вкуса.

— Но при чем тут дети? — не понял Лорик. — Какое они к этому имеют отношение?

Эйран, сидевшая в самом дальнем конце, немного наклонилась вперед, забыв тарелку с едой. Она слушала очень внимательно, зная, что Ярет старается не думать о том, почему захватили детей, его больше занимает, к а к их освободить.

Гирван поднес тарелку ко рту и отхлебнул соуса.

— Что ж, — продолжил он, вытирая рот рукавом, — когда я в последний раз был в Ализоне, кое-что слышал. Не хотел об этом говорить без доказательств, если вы меня понимаете.

— Думаю, мы должны знать все, что ты слышал, доказанное или нет, чтобы соответственно строить планы, — сказал Ярет. — Позже разберемся, что правда, а что нет.

Остальные кивнули. Гирван, уступая, поднял руку.

— Хорошо. Слухи таковы. Малландор усадил за работу своих ученых, чтобы найти способ снова открыть врата в мир колдеров.

Слушатели протестующе вскрикнули. Велдин отшатнулся, а Острый Коготь с криком взвился в воздух.

— Снова выпустить этих демонов! — воскликнул фальконер. — Молись, чтобы это осталось слухом, Гирван! Я с ними сражался. И знаю, на что они способны.

Эйран дрожала всем телом, пытаясь справиться с собой. После слов Гирвана ее охватили страшные предчувствия. Как и остальные, она знала колдеров: это само воплощение зла в их мире. Если остались еще живые Колдеры… Вот причина похищения детей! Хоть она всей душой протестовала против того, что Ярет называл детей «ведьмиными детенышами», она понимала, что они источник Силы, хотя и не подготовлены к пользованию своим даром. Наверно, их Сила нужна ученым Ализона как последняя ступень в их подготовке к открытию ужасных врат!

Ужас стиснул ей горло. Если такое использование не убьет детей, их все равно убьют в тот момент, когда откроются врата и дети станут не нужны. «О, только бы не заикать! Мы еще недалеко от города Эс, и Ярет отправит меня назад, и я не смогу остаться с ними сейчас, когда моей Дженис грозит страшная опасность!» — в отчаянии думала Эйран.

Что-то коснулось ее сознания, и она подпрыгнула, с трудом глотнув.

Дженис!

Как будто девочка в нескольких шагах и зовет ее.

Дженис?

Но ответа не было, и это щекочущее ощущение на краю сознания больше не повторялось. Эйран заставила себя успокоиться, стала вспоминать и задумалась. В своем доме в Благдене она часто испытывала такое же состояние и всегда обнаруживала, что Дженис в тот момент нуждалась в ней. Может, это знак того, что Дженис владеет Силой, что она обладает даром волшебницы?

Если так, то этот короткий контакт означал, что Дженис еще жива. Конечно, если сознание ее не обманывает. Может ли она ответить? Может ли как-то узнать, реален ли этот слабый контакт. Или просто тревога за ребенка и воображение подводят ее. Нахмурившись, она постаралась сосредоточиться и вернуть это легкое прикосновение. Но не знала, как это сделать. Паника грозила затопить ее.

Дженис!

Усилием воли она предотвратила икоту, которая все время грозила вырваться наружу. Мрачно приказала себе остановиться, перестать думать и чувствовать, окутала себя таким же непроницаемым покровом эмоций, как маскировка, данная ей хранительницей. «Меня не должны раскрыть, — думала она. — Не должны!» Желудок ее восстал, и она отодвинула тарелку.

— Не ешь, Кернон? — Это Ранал. Он вопросительно смотрел на нее. — Это что-то новенькое.

Эйран вспомнила, что человек, которого она изображает, славится своим легендарным аппетитом. Этот аппетит вызывал в замке много добродушных шуток. Она заставила себя пожать плечами.

— Новости о вратах колдеров лишили меня желания есть, — проговорила она.

— При мысли о колдерах всякий потеряет аппетит, — согласился Ранал. Он мрачно смотрел на свою почти опустевшую тарелку.

— Во всяком случае, — продолжала Эйран, — мне кажется, я что-то неладное съел за завтраком. Хочу дать желудку немного отдохнуть.

Как женщина в облике мужчины, живущая среди мужчин, Эйран старалась держаться обособленно. По-видимому, Кернон предпочитал одиночество: после того, как она сказала об отсутствии аппетита, все оставили ее в покое, как она того и хотела.

Она выполняла свою долю работ и была рада, что по обычаю каждый сам заботился о своей лошади. Рангин давно к ней привязался, может быть, потому, что она часто приносила ему кусочки ячменного сахара. И она не знала, настолько ли изменило волшебство ее внешность, чтобы обмануть глаза животного, но не хотела рисковать. Вдруг Рангин начнет подталкивать ее носом, как всегда делал, выпрашивая сладости.

По той же причине она сторонилась и Смельчака. Сокол, который никогда не проявлял открыто привязанности, в то же время не относился к ней с той враждебностью, с какой соколы относятся к нефальконерам. Остальные воины тоже держались подальше от свирепых птиц с черно-белым оперением, и поэтому поведение Эйран не вызывало подозрений. Странно, но в определенных пределах Ярет и Велдин могли общаться с соколами друг друга. Но чужак шел на серьезный риск, если бы захотел к ним приблизиться.