Марина Кимман - Флейта Нимма

Над стеной, окружавшей императорское имение, нависали кроны деревьев. Закатное солнце просвечивало сквозь листья, и казалось, что они начали желтеть до начала осени.

— Долго еще? — спросил я.

Янтарный лес, судя по всему, был огромен, и стена, его ограждающая, казалась бесконечной.

На мост нас не пустили. За воротами сидел какой-то старый хрыч. Он смерил нас оценивающим взглядом.

— Нищим в обход! — наконец, буркнул старик и закрыл ворота.

Поэтому прямой путь нам был закрыт. Ничего не оставалось, кроме как тащиться на другой конец города.

К третьему часу у стены как не было конца, так и не предвиделось. Я начал подозревать, что ворот для "нищих" не существует в природе.

— Мы могли их пропустить?

— Сомневаюсь, — сказал Винф. — Янтарный лес открыт для посещения в любое время дня и ночи.

— Что-то не заметил я здесь толпы народа.

— А никто и не хочет туда. Зачем жить, если знаешь ответы на главные вопросы жизни?

— Янтарный лес, янтарный лес, — проворчал я. — Нет там никакого янтарного леса. Обычные деревья. И Анкема… тоже нет.

Ойгур вдруг нагнулся и поднял что-то с дороги.

— Вот, — он кинул мне находку.

В моих руках лежал камень красно-оранжевого цвета, гладкий и прозрачный. Янтарь? Слишком уж яркий цвет. Хотя по части камней лучше спрашивать Омо.

Я засунул его в карман куртки, и, весь в сомнениях, поспешил вслед за Винфом. Но ойгур уже исчез. На периферии зрения мелькнуло что-то темное; я повернул голову и обнаружил в стене арку. Она странным образом мерцала, как горячий воздух над камнями в летний полдень.

Сначала я подумал, что неплохо бы отойти как можно дальше.

Вообще не прикасаться к этой арке.

В следующую секунду я уже задавался вопросом, что я делаю внутри. Вообще надо бросить дурную привычку заходить в первую попавшуюся дверь. В подавляющем большинстве случаев там оказывается или кромешная темнота или что-нибудь неприятное.

Сконцентрироваться было трудно: я слишком волновался, да к тому же, где-то в глубине сознания послышался странный, монотонный звук "ниммниммнимм…". Он, хоть и негромкий, раздражал не хуже комариного писка, и, чего уж там, пугал меня.

Я мысленно отмахнулся, и тут вдруг понял, что наконец-то смог, вместе с тем звуком, избавить разум от мыслей — то, что в Доме Ожидания мне никогда не удавалось.

Это был момент, когда я чувствовал потенциальную бесконечность времени внутри себя. Знакомьтесь, вот он я: все и ничто одновременно, могущество, которое может быть уничтожено в любой момент.

Кто-то засмеялся.

— Молодец, понял.

Я открыл глаза. Вокруг бушевала буря из оттенков красного и оранжевого. Чуть присмотревшись, я смог различить силуэты деревьев — они были чуть темнее, но их местоположение как будто все время неуловимо изменялось, и даже более того, временами было трудно понять, где верх, низ, лево и право.

Стало понятно, почему это место было таким непопулярным. Мне казалось, что я вот-вот упаду, но куда и в каком направлении — непонятно, и потому даже защититься не могу.

— Я тот, — снова послышался голос, — к кому приходят, чтобы узнать ответы. Я Анкем. Хочешь ли ты узнать свою судьбу?

— Если ты смог прочитать мои мысли, ты знаешь ответ, — сказал я, пытаясь отыскать того, кто говорил.

Анкем вдруг проступил сквозь безумие красного и оранжевого. Он был не очень большим, но казался ужасающе реальным в этом месте. Дерево, на котором он сидел, тоже отличалось от остальных. Оно выглядело полупрозрачным, и кора его сияла теплым оранжевым светом. Листья-призраки колыхались на ветру, столь же хрупкие, как крыло бабочки.

Что ж, сходство с птицей на купюре достоинством в один анк угадывалось сразу. Но ни одно изображение не смогло бы передать чувство древности, которое шло от Анкема.

Птица склонила голову набок.

— И никаких вопросов у тебя тоже нет? — спросил Анкем.

И я, и он знали — не могли не знать — что это не так, и что я, несмотря на миллионы вопросов внутри меня, не спрошу у него ничего. Я не хотел знать, вот и все. Разве что справлюсь у него, куда ушел ойгур, и пойду…

— Бежим предопределенности, не так ли? — мне показалось, или Анкем подмигнул мне? — Завидую тебе. Я скажу тебе одну вещь, пусть ты меня об этом не просишь, — Анкем склонил голову на другую сторону и издал короткий смешок, как бы про себя. — Проверь своих друзей еще раз, Атмагар. Может, они тебе не такие уж и друзья, — он вдруг засмеялся, как безумный. — А теперь… иди.

Я ощутил толчок в спину.

— Эй, что это значит?

Но он только засмеялся еще громче, и выкинул меня из этого места на мостовую. Арка исчезла.

Было что-то гадкое в его так называемом совете.

Я поднялся, отряхивая ладони о штаны, и застыл на месте, увидев ойгура.

Винф выглядел странно. Он улыбался до ушей, приплясывал на одном месте и вообще всячески выражал желание отправиться в путь прямо сейчас.

Стоять, подумал я. Это было неправильно: ни при каких обстоятельствах Винф не стал бы себя так вести. И так улыбаться.

— Винф, все нормально?

Он кивнул, не меняя выражения лица. Какая-то странная улыбающаяся маска, насквозь фальшивая.

— Дружище, ты просто не представляешь, как я счастлив! — наконец, сказал он.

Дружище?

Как-то раз, еще в детстве, мне приснился кошмар. В этом сне все вещи синего цвета стали коричневыми. Ерунда, вроде бы, но… Это был очень страшный сон, из тех, что выбивают почву из под ног и оставляют после себя легкое головокружение.

Дружище, значит?..

У входа в дом ожидания стояла девочка. Хелиа, вспомнил я. В руках у нее была кукла. Судя по виду, игрушка была старше девочки раза этак в два.

Хелиа улыбалась.

— А на башнях снег растаял! — заявила она с порога.

Единственным местом в Исинграссе, где зимой все-таки сохранялся снег, были башни императорского дворца — самые высокие здания в городе. Это могло означать только одно — Саван в Степи вот-вот закончится.

Винф забеспокоился, хотя до этого сиял как хорошо начищенная звяшка.

— Какой сегодня день? — спросил он.

Я пожал плечами.

— По-моему, до месяца Тишины еще неделя.

— А она говорит, что только день, — Хелиа покачала головой куклы, как будто игрушка была полноправным участником беседы.

Мы с Винфом переглянулись.

— Сдается мне, мы пробыли в янтарном лесу чуть дольше, чем пару часов, — ойгур покачал головой. — Времени совсем мало, — пробормотал он.

В комнате все осталось на своих местах. Сумка Омо, сложенная, стояла возле кровати.

Почти везде, кроме как на ее вещах, лежал сероватый налет пыли.

— Тебе не кажется, что этот Анкем какой-то странный? — вдруг спросил я.

Винф хмыкнул.

— Он всегда говорит правду. По крайней мере, никто еще не уличил его во лжи, — сказал Винф. — И в этот раз мне хочется верить, а не сомневаться.