Джон Норман - Побратимы Гора

— Я закончила это, — задыхаясь и дрожа, сказала девушка.

— Открой рот, широко, — приказал я.

Большими и указательными пальцами я открыл её рот, ещё шире, тщательно исследовал его. Корень сипа исчез.

Она всё ещё держала запястья скрещенными за спиной, будучи по-прежнему связана желанием владельца.

— Ты развязана, — скомандовал я, и рабыня удалила руки из-за спины.

Она смотрела на меня, зная, что я был её владельцем.

— Оближись и вытри рот.

Девушка пробежалась языком по губам, и вытерла их тыльной стороной правой руки.

Если уж я собираюсь её целовать, то совершенно не за чем слизывать остатки горечи корня сипа.

— Руки на бедра, склони голову, — приятно всё-таки командовать женщиной.

— Ты думаешь, что сможешь подчинить меня? — строго поинтересовался я.

— Нет, Господин, — испуганно прошептала девушка.

— Ещё раз не хочешь пожевать корень сипа?

— Нет, Господин, — замотала она головой.

Она, конечно же, больше не нуждалась в подобной процедуре, но иногда полезно вынудить рабыню, выполняя каприз хозяина совершать неприятные действия. Это помогает напомнить им, что они — всего лишь рабыни, и объект желаний владельца.

— Подними голову. Ублажи меня, — приказал я.

— После того, что Вы сделали? — возмутилась она. — После того, что Вы заставили меня сделать!

— Ублажи меня, превосходно, — крикнул я, зло, посмотрев ей в глаза.

— Да, Господин! — испуганно вздрогнула она, и начала, целовать и ласкать меня, оставаясь напряжённой от тревоги и ужаса.

Я любовался её действиями, иногда прижимая к себе руками, а потом подтянул её губы к моим.

— Ну, и кто кого подчинит?

— Вы, — ответила она, — Вы, Господин!

— Ты уже поняла это, не так ли?

— Да, Господин, — сказала она, в отчаянии.

Иногда полезно привлечь на свою сторону желания самой женщины для её же подчинения. Если она не покорена, подлинно, в её же собственном понимании, и к удовольствию владельца, она будет подвергнута серьезному наказанию, и может быть даже убита. Соответственно, каждое её желание и чувства, каждое усилие ведёт её к собственному поражению. Она не будет знать отдыха, пока и она и её владельцы не узнают, что она стала ничем, но покорённой и покорной рабыней.

Я поцеловал её губы, открытые, горячие, казалось таявшие в моём рту. Как прекрасно чувствовать в своих руках тело рабыни, горячее и обнажённое, податливое!

— Будьте суровы со мной, — взмолилась она. — Я ваша. Я принадлежу вам. Я — рабыня!

Некоторые женщины могут какое-то время сопротивляться своему господину, но разве есть такие женщины, что смогли бы долго сопротивляться не только его желанию, но и своему собственному, обращенному против неё, желанием владельца? Каким роскошным союзником становится женщина в её же собственном покорении! Разве она не должна использоваться чаще? Кроме того, когда женщина сама поспособствовала своему собственному завоеванию, у её поражения, вызванного её же собственным желанием, будет особая терпимость, особое, саморазоблачительное значение для неё самой. Она, потерпев такое поражение, по своему собственному желанию признаёт себя рабыней. Такое понимание и признание, сделанное открыто, часто становятся рубежом для женщины между эгоизмом, враждебностью неудовлетворённостью и восторгом и наслаждением.

— Кто кого покорил? — усмехнулся я.

— Вы покорили меня, полностью, Господин, — задыхаясь ответила она. — Я — рабыня. Я — только ваша.

— Строго говоря, Ты принадлежишь Кувигнаке. Ты лишь находишься в моём пользовании, — уточнил я.

— Да, Господин, — всхлипнула она.

— Ты — только его, в данный конкретный момент, — добавил я. — Но если он захочет передать тебя, или продать, тогда Ты будешь принадлежать кому-то другому.

— Вам, — заплакала рабыня. — Только — Вам!

— Любому, — безжалостно сказал я.

— Да, Господин, — опустила она голову, и зарыдала.

— Почему?

— Поскольку я — рабыня, всего лишь рабыня, — проговорила она, глотая слёзы.

— Правильно.

— Да, мой Господин.

— Тихо! — шикнул я на неё. — Слышишь?! — спросил я, но она, закрыв глаза, лишь прижималась ко мне.

Я расслышал два крика пересмешника.

— Ты что, не слышишь? — спросил я, пытаясь выбраться из её объятий.

— Это — пересмешник, — прошептала она. — Всего лишь пересмешник.

Она застонала, отброшенная моим толчком. Я лизнул губы и сморщился, вкус корня сипа, попавший из её рта, всё ещё ощущался. Это было горько.

— Господин! — протянула она ко мне свою руку.

Я привстал в яме, и выглянул в большее из двух отверстий в потолке ловушки. Мы снова явственно услышали два крика пересмешника, на этот раз более настойчивых. Теперь я уже стоял в яме, просунув в отверстие голову по самые плечи.

— Господин, — позвала Мира.

— Это не пересмешник, — отметил я, приседая и прячась в яме.

Я подёргал в кожаную верёвку, соединяющую её правую ногу со сковывающим бревном. Она была достаточно прочной. Тогда схватив рабыню, левой рукой за волосы, а правой руку за верёвки её ошейника, я подтянул её себе.

— Господин! — вскрикнула она от неожиданности и боли, но я уже выталкивал её через входное отверстие.

— Ты видишь? — потребовал я ответа.

— Да — ответила она через мгновение. — Оно очень высоко.

— Оно кружит?

— Трудно сказать. Возможно, что это так.

— Хорошо, — сказал я. — Значит, скорее всего, охотится.

Неторопливое, высотное охотничье кружение нашей добычи иногда может достигать нескольких пасангов в диаметре.

— Тебя он видит? — поинтересовался я.

— Я так не думаю, — ответила она, понаблюдав немного.

— Подвигайся немного, походи вокруг, — приказал я, и отметил, что кожаная привязь потянулась из ямы.

Дальнозоркость объекта нашей охоты была действительно превосходной. Особенно хорошо он обнаруживает движение. Утверждают, что он, с расстояния двух пасангов, может увидеть урта, перебегающего открытое пространство. Говорят, что он может обнаружить движение травы, не соответствующее направлению и скорости ветра, с расстояния одного пасанга. Я был уверен, что мы можем положиться на его зрение.

— Он кружится, — сообщила Мира.

— Он заметил тебя?

— Теперь, — послышался её испуганный вскрик. — Теперь я думаю, что он видит меня.

— Не упускай его из виду, — велел я, — Не показывай, что заметила его, но не теряй его. Твоя жизнь может зависеть от этого. Точно помни, расположение входа.

— Я хорошо знаю, где он, Господин, — ответила она. — Не беспокойтесь.

— Ты должна держаться поближе к входу, — напомнил я. — Ты понимаешь это?

— Да, Господин, да! — азартно отозвалась девушка.

Нашей намеченной добыче нельзя было дать много времени на раздумья.

— Он видит меня! — крикнула она.