Кирилл Кащеев - Спасти дракона

– Нет, я не пущу тебя! – вдруг пронзительно завопила Лаума и попыталась развернуться в воздухе.

– Du entscheidest nicht, Jungfrau! [24]– гаркнул Сигурд. Оттолкнулся от кончика ее хвоста и прыгнул. Они взвились в воздух одновременно – Сигурд с хвоста Лаумы и Добрыня со спины Мраченки.

Сигурд повис, ухватившись за лапу Матери Птиц, и принялся быстро по ней карабкаться, цепляясь за перья. Добрыня уже сидел на спине Старшего Жука и рубил мечом основание жесткого хитинового крыла. Жук отчаянно пытался извернуться, чтобы всадить в нежданного наездника жало, но хищный цветок продолжал жевать его с упорной яростью бульдога.

– Сигги! – пронзительно закричала Лаума.

– Лети! – рявкнула Дина, ударом крыла направляя сине-красную драконицу вперед. Мраченка, еще более мрачная, чем обычно, неслась чуть впереди. Лаума летела и оглядывалась, летела и оглядывалась, Ирка оглядывалась тоже. Последнее, что она видела, прежде, чем зеркальные богатыри скрылись из виду – как падает отрубленное крыло Старшего Жука. – Не останавливаться! – прорычала Дина.

Молочная осталась далеко позади, мерцающий серебристый свет погас. Внизу в темноте редкими пятнами мелькали спящие деревеньки. Вдалеке тусклой россыпью вспыхнули местные «огни большого города». Ирка могла лишь гадать – Симурана то была или другой, неизвестный ирийский город. Она сидела, положив руку спящему Айту под голову, смотрела ему в лицо, остававшееся вот таким – каменно-спокойным и мертво-красивым – во всех передрягах, и понимала, что когда по-настоящему плохо, болит вовсе не сердце. Чувство беды гнездится под диафрагмой – болезненная тяжесть, будто туда засунули острый ребристый камень или каменная рука сжала внутренности и держит, держит… не отпускает. Она сидела рядом с Айтом, не смея даже отвести от его лица спутанные темные волосы, потому что знала… стоит ей коснуться падающей на лоб пряди – и она будет реветь не останавливаясь… и опозорит перед змеицами честь и Силу наднепрянской ведьмы. Поэтому она только ловила чуть заметное движение зрачков под плотно сомкнутыми веками, легкое, неслышное дыхание…

С летящей рядом Мраченки на нее глядел Пенек – и взгляд его был мрачнее самой змеицы Грозовой Тучи.

«Чего он на меня уставился то ли как на сбежавшую от алтаря невесту, то ли как на предателя Родины?» Леса под драконьими крыльями сменились низкорослыми кустами, растительности становилось все меньше, длинные глубокие трещины покрывали спекшуюся красноватую землю, как морщины – лицо дряхлой старухи. Ирка поняла, что видит землю совершенно отчетливо.

– Что это? – она до рези в глазах вглядывалась в приближающееся свечение.

– Смородина, – обронила Дина. – Вторая река Ирия.

Красноватые блики превратились в зарево, а потом пылающую на горизонте багрово-красную ленту – точно широкий лавовый поток.

– Река? Огненная, что ли? – пробормотала Ирка.

– Ну да. А что? – удивилась Дина.

Ирка только пожала плечами в ответ. Действительно, какая еще может быть вторая река Ирия. Если меж берегами Молочной плещутся звезды, почему бы Смородине не течь огнем.

– Нам туда, – рыкнула Дина. – На остров Буян, к Мировому Древу и Алатырь-камню. Мы уже совсем недалеко. – Легкое подрагивание голоса выдавало охватившее ее напряжение. Небо было пусто и темно, если не считать пылающей полосы, уже отделившейся от горизонта. С каждым взмахом крыльев они все приближались. Но Ирка и Дина были уже слишком опытны, чтоб именно сейчас сказать: «Кажется, прорвались!» Есть извечные законы: только рот открой, так сразу и…

– Нет никого, – рыкнула Мраченка. – Кажется, прорва…

– Молчи, безголовая! – в один голос заорали Ирка и Дина…

Так бывает летней ночью на юге. Зажигаешь лампу на балконе – и вдруг со всех сторон на тебя бросается целая туча темнокрылых ночных бабочек. Словно сама темнота распадается на крохотные кусочки, и эти кусочки трепещут, вьются темным шлейфом вокруг огня, колотятся в стекло.

Один огромный плюс у ночных бабочек – они маленькие и невооруженные! И зубов у них нет!

Ночной мрак взорвался мельтешением черных крыльев. Существа, больше всего похожие на громадных бабочек с крокодильими пастями, возникали из мрака бесшумно, как призраки… и, к сожалению, никуда не пропадали! Помесь человека с тарантулом обхватывала бока летающего скакуна шестью мохнатыми лапами, свисал зазубренный хвост человеко-скорпиона, скрежетали жвала, мелькали зубчатые лапы громадных кузнечиков – и такие же зазубренные мечи в этих лапах. В общем, ничего особенного, Ирка и в своем мире уже такое повидать успела. Правда, змеицы среагировали нервно.

– Мамин хвост им в глотку, аспиды! – заорала Дина.

– Твари Прикованного! – откликнулись Мраченка и Лаума.

Ирка едва не опрокинулась навзничь – Дина под ней рванулась, как спортивный самолет на старте, неспешный полет сменился яростной гонкой, красная потрескавшаяся земля понеслась под крыльями, будто сама убежать пыталась, пылающая река стремительно приближалась. Черные крылья ударили навстречу, сбоку, снизу, завертели в слабо стрекочущем, плещущем тьмой вихре. Крылья, крылья, крылья, проступающие из мрака чудовищные рожи, блеск стали… Дина ударила молниями – ломаные электрические дуги хлестнули во все стороны, кружащие рядом аспиды осыпались легким пеплом, увлекая за собой спекшихся в доспехах хозяев. Лаума прянула вверх – но аспиды сыпались уже и сверху, будто их из старого коврика вытряхнули! С самоубийственной решимостью новые потоки крылатых скакунов облепили змеиц, точно как ночные бабочки облепляют своими телами лампу, а Дина все хлестала и хлестала молниями. Электрический разряд пронзил тело Ирки стрекочущей болью, заставил рухнуть на спину змеицы, не думая, не чувствуя, не понимая. Только руки ее последним усилием сомкнулись на шее Айта, прижимая его к себе, а сверху прыгнул кто-то тяжелый, обхватив за плечи и сам прикрывая своим телом… Плотно сплетенный клубок из змеиц, людей, кота, черных крылатых бабочек и жутких мутантов в доспехах, то и дело пронизываемый изнутри длинными извилистыми молниями, рухнул из поднебесья.

Молния взорвалась в середине клубка, смела аспидов прочь. Ирка почувствовала, как ее поднимает в воздух… потрескавшаяся земля стремительно удалялась… а потом так же стремительно ринулась навстречу! Шмяк! Очередная волна боли прошила все тело, несколько взрывов ахнуло прямо под черепной коробкой… Она лежала на земле, у нее все болело, но она по-прежнему обнимала кого-то, ее лицо было крепко прижато к чужой груди, и скрещенные у нее на затылке чьи-то руки защищали ее голову. Ирка забормотала, задергалась, взбрыкнул и отстранилась. Торопливо вскинула голову… и уставилась в блеклые невыразительные глаза обнимающего ее Пенька.