Кирилл Кащеев - Спасти дракона

– Как это нет – мы что, дикие? – возмутился кот. – Другое дело, что подают их как раз в шинке.

Ирка даже удивиться не успела, вертя головой, чтоб ничего не упустить. Тын в этой деревне был совсем не такой, как у приграничников, – просто плетеный заборчик, пинком повалить можно. Ни сторожевой вышки, ни толковых ворот – лишь пара опорных столбов обозначала проход в деревню.

– Мирно живут? – шепотом предположила Ирка. – И хаты пожиже выглядят…

Вот именно что «пожиже». Вроде и крепкие, и добротные, видно, ни один год простоявшие на этом самом месте, но в отличие от свежеотстроенной после нашествия приграничной деревеньки глаз местные дома не радовали: ни росписи яркой, ни резных наличников. Только шинок был украшен деревянной вывеской с упитанной длиннохвостой крысой с кружкой в одной лапе и надкусанным окороком в другой. Ирка несмело ступила на двор.

– Ка-акой!

Зачем-то посаженный на цепь, у похожей на собачью будки дремал невероятно пушистый белый кролик. Потрясенная лохматостью и умильностью красавца, Ирка невольно потянулась к нему…

– Сдурела? – Кот с силой ткнулся ей в ноги. – Это сторожевой дасипус! Стоит ему тебя лизнуть – без драконьей крови не откачают!

Словно в подтверждение, пушистый красавец сладенько зевнул – с трепещущего в пасти язычка сорвалась черная капля и с шипением упала на землю, прожигая проплешину в изъеденной, как кислотой, траве.

– Ни фига себе: очень добрый кролик, зализывает насмерть! – обалдело пробормотала Ирка, направляясь ко входу в шинок. «Здесь другой мир, – точно заклятие повторяла она. – Здесь все по-другому, даже если кажется похожим. Никуда не лезь, ничего не трогай! Тем более теперь тебе есть с кем посоветоваться!»

– О, ранние гости! – протянул мужик за стойкой. Наверное, это и был Пасюк – на крысу он походил больше, чем благостный грызун с вывески. – Чего изволите?

– Позавтракать. – Ирка прикинула, чего б такого спросить попроще, чтоб себя не выдать. Не мюсли ж с йогуртом, честное слово! – Мне яичницу, а коту – молока.

– Ой-мяу! – когти кота впились Ирке в ногу. Физиономия шинкаря стала такой… будто Ирка попросила у него золоченых соловьиных язычков и «напиток Клеопатры» – жемчуг, растворенный в вине. – Мня-ааса нам, мяса! – завопил кот. – Ей – с кашей! Таки сдурела! – прошипел он. – Яйца с молоком в Змеевых Пещерах не каждый день едят!

Ирка сдавленно зашипела сквозь зубы. Нашла попроще, вот уж точно долго искала! Как можно забыть – Дина же, когда у нее жила, от яиц и молока с ума сходила, ничего ей больше не надо было!

– Я пошутила! – выпалила Ирка.

– Я посмеялся, – бросил в ответ шинкарь. – Когда в моем шинке пестрым котам молоко наливать начнут, тут-то и настанет рай в Ирии. Есть ячменная каша и баранчатина прошлого урожая.

– Еще попить и… газету, пожалуйста! – Ирка устроилась за покрытым рогожной скатертью деревянным столом у подслеповатого окошка – там было не так темно. Ее просьба никакой особой реакции не вызвала, значит, на сей раз она все сказала правильно.

– Эй ты, вылазь из погреба, хватит бездельничать! Кашу с мясом для паненки и газету! – проорал шинкарь в сторону приоткрытой задней двери. – И пошевеливайся там!

– Все ты! – зашипела Ирка на запрыгнувшего рядом с ней на лавку кота. – Чего молчишь, будто снова разговаривать разучился, – сам бы договаривался!

– Мне б, может, и вовсе не ответили, – снова мрачнея, пробурчал кот.

Переспросить Ирка не успела. Кухонная дверь распахнулась, выпустив волну чада. Появился поднос с толстостенными глиняными кружками, плошками дымящейся горячей каши и кувшином кваса. За поднос цеплялся парень лет шестнадцати-семнадцати. Именно цеплялся, потому что удержать такое на весу он в принципе не мог. Руки-веточки – сквозь пергаментную кожу видна не только каждая косточка, но и каждая жилочка – отчаянно дрожали под тяжестью. Парень был вызывающе, неправдоподобно худым, как бывает только после долгой голодовки и такой же долгой работы сверх сил, на износ. И таким же вызывающе некрасивым. Каждая черта в целом вроде и ничего: светлые, почти бесцветные волосы, курносый нос, высокий лоб. Неприятным был рот с резкими, будто ножом прорезанными складками у губ, и глаза, пустые, застывшие глаза человека, который ни на что не глядит, потому что не рассчитывает увидеть хоть что-то хорошее. От парня хотелось как можно скорее отвести взгляд. Страдание красиво только в анимэ, в жизни оно плохо выглядит и плохо пахнет – поэтому люди гораздо чаще помогают красиво страдающим мошенникам, а реальная боль заставляет мучительно ныть совесть… и оттого ее торопятся убрать с глаз долой, утешая себя словами «Ну нельзя же так опускаться…». Было ясно, что этому парню никто и никогда не поможет.

– Вот только урони опять поднос! – прошипел шинкарь. – Век жрать не будешь!

Парень испуганно сжался, выставляя локоть, словно прикрываясь от удара, и балансируя подносом, мелко засеменил к Ирке. Руки у него дрожали, а ноги подгибались. Ирка вскочила, перехватывая начавший опасно крениться поднос.

– Спасибо, паненка, я сам! – слабо возразил парень, норовя уклониться от Иркиных протянутых рук. Квас немедленно выплеснулся на скатерть.

– И то верно, пусть дармоед работает! – недовольно буркнул хозяин.

Ирка замерла: если они с подавальщиком начнут играть в перетягивание подноса, катастрофы не избежать. Парень все-таки водрузил поднос на стол и принялся составлять снедь. Немного каши просыпалось на стол. Пальцы подавальщика судорожно дернулись, словно желая подхватить эти крупинки, а по горлу прокатился тугой комок.

Ирка взяла в руки ложку. Есть рядом с этим давно и мучительно голодным парнем было так же невозможно, как рядом с готовой вот-вот взорваться бомбой. Надо или немедленно уходить отсюда, или… что-то делать.

– Я… сейчас закажу еще, – стараясь не глядеть на заострившееся лицо парня, пробормотала Ирка. – Позавтракаешь с нами?

– Спасибо за приглашение, паненка. – Взгляд его с такой жадностью прошелся по каше, что казалось, миска сама должна была ринуться навстречу этому почти безумному взгляду. – Но я вовсе сыт. Прошу! – И сунул ей засаленную кожаную тетрадь.

– Что это? – принимая тетрадь, растерянно спросила Ирка.

– Паненка просила газету. – Неловко, как дернутая за веревочку марионетка, парень поклонился, зажал поднос под мышкой и заковылял обратно на кухню, на ходу врезавшись в торчащий на дороге деревянный табурет и опрокинув его на пол.

– Вот скотина неуклюжая, одни убытки от тебя да беспокойство! – заорал хозяин. Парень тяжело, как старик, нагнулся…

«Сыт он! Сыт ты был, наверное, когда-то в другой жизни!» – подумала Ирка. Кот уже подтянул к себе миску с мелко нарезанным мясом и, не заморачиваясь возней с ложкой, сунул туда морду и зачавкал. Обжигаясь, Ирка проглотила одну ложку каши, другую… Горячий ком тяжело рухнул в желудок.