Кирилл Кащеев - Спасти дракона

Богдан глядел в окошко Иркиной кухни. В этом году впервые на бабкиных драгоценных грядках ничего не высаживалось по весне, но деревья в саду все равно цвели белоснежной кипенью, и распускалась сирень на кустах, и пахло… ах как пахло! Лепестки яблони осыпали белоснежной фатой Танькины волосы, когда та бежала по дорожке к дому, и Богдан ее в этот момент… просто ненавидел! И ранние тюльпаны, которые еще полчаса назад любовно срезал у себя в саду, он перед самым Иркиным домом выкинул! Оставил возле соседского забора. Ну забыл он, забыл, что с Танькой больше не разговаривает. Никогда! А тюльпаны были такие красивые… бледно-розовые… нежные… Танька от таких просто млеет.

Хлопнула входная дверь:

– Всем привет! Представляете, у Иркиной соседки Лады наконец-то появился нормальный поклонник. – фальшиво-веселым голосом провозгласила Танька. – У ее забора та-акой букет тюльпанов лежит. Даже завидно!

Возившийся у плиты Ментовский Вовкулака демонстративно хмыкнул и выразительно покосился на Богдана. Неужели видел, как тот от букета избавлялся? Чувствуя, как у него алеют уши, Богдан уткнулся в учебник математики. А что, между первомайскими и девятомайскими выходными – несколько школьных дней, задание делать надо! Еще бы заставить себя его прочесть…

– Завтра надо позвонить Иркиной классной, – косясь на Богдана, вздохнула Танька. – Скажу, что Ирка с бабкой на все майские уехали к маме в Германию, – решила она. – Неожиданно. Та билеты им купила, и они сорвались. А что, многие уезжают. – Что будет, если Ирка не вернется и после девятого мая с примыкающими к нему выходными, Танька не хотела даже думать.

Богдан ухом не повел – продолжал копаться в учебнике математики.

– Ты пришла обсудить этот важный вопрос? – Вовкулака перевернул на сковородке шкворчащие отбивные.

– Нет, я… сад полить! – снова косясь на Богдана, выпалила Танька.

– Ну да… и вот он тоже жаждет сад полить, своего ему мало, – указывая на Богдана лопаткой для отбивных, меланхолично согласился Ментовский Вовкулака. – А что я обещал зайти и полить, вы оба, конечно, забыли. Оказывается, забывчивость – инфекционное заболевание! Ирка забыла предупредить, что в Ирий собралась, ты – что за серокожим в одиночку охотишься…

– Вы безусловно обладаете лучшим дедуктивным мышлением среди волков и лучшим нюхом среди милиционеров, но пожалуйста – догадались и молчите, а то еще при Оксане Тарасовне или богатырях про Ирку ляпнете! – окрысилась Танька. – Вот из-за всех вас я и пошла одна! Да серокожий и не вылез бы, если бы засек вашу засаду! А он бы ее засек, и не надо тут презрительные мины корчить! Мы на военном заводе на него засаду устраивали – и что? Айта заманили в ловушку, а Ирку чуть не убили! Я должна была с ним поговорить! Он наш единственный источник информации.

– Утек твой источник – только его и видели! – Вовкулака усмехнулся.

– Как раз потому, что вы влезли! – возмутилась Танька. – Если бы ты сделал как я тебя просила! И серокожий бы не удрал, и Вику бы не украли, и этот вот, – она кивнула на Вовкулаку, – не догадался бы, что Ирка на самом деле в Ирии.

– Недооцениваете вы меня, девушка! Я еще после Лики подозревать начал. Кому нужна Лика, если есть Ирка? – меланхолично сообщил Вовкулака, но его никто не слушал. Танька и Богдан глядели друг на друга так яростно, будто взглядами испепелить хотели.

– Ты, значит, просила? – ледяным, как из морозильника, голосом повторил Богдан. – Госпожа главнокомандующая отдала распоряжения и отправилась брать штурмом потемкинский дворец!

– А ты на эти распоряжения просто-напросто наплевал! – ощетинилась Танька.

Богдан окинул Таньку взглядом высокомерного превосходства. Надо полагать, это означало: и дальше плевать буду, я лучше знаю, что делать! Всякое желание мириться с ним моментально пропало. И не было никакого желания, она же сказала – цветы полить пришла!

– Доволен теперь? Ирка ушла в Ирий… как в омут с головой, да! Она там одна – и ничего не знает! Ни плана, ни путей отступления, ни… – Танька задохнулась и безнадежно махнула рукой. – Единственные, кто может ей помочь, – это мы! Я! Потому что тебе, кажется, все равно!

– Ты кем себя вообще считаешь? – Богдан вскочил, учебник с грохотом полетел на пол. – Супершпионкой? Этой, как ее… Матой Хари? Решила, что заявишься к серокожему – и он тебе все выложит? Он бы тебя просто уволок! Сейчас бы тут ни Ирки не было… ни тебя! – В глазах Богдана на миг отразился такой мучительный страх, что Танька, уже открывшая рот для сокрушительной отповеди, замерла… и только жалобно пробормотала:

– Ты мне совсем не доверяешь. Я дура, по-твоему, не понимаю, что делаю?

– Да! – заорал Богдан так, что рюмки в кухонном буфете жалобно и тонко зазвенели. – Абсолютная! Если не понимаешь, что Ирка, конечно, мой лучший друг… Только есть одна девчонка, которая для меня еще важнее Ирки! И даже ради Ирки я не позволю… – Богдан не закончил.

– Что… за девчонка такая? – искусственным, как силиконовые губки красоток из «Космополитен» голосом, осведомилась Танька. И шагнула к Богдану поближе.

– Есть одна… – тоже делая шаг навстречу, буркнул он. – Ты ее не знаешь: думаешь, она очень умная, а она на самом деле совсем без мозгов. – Его рука, словно сама собой, словно он тут и ни при чем, протянулась к Таньке. Богдан обнял ее и привлек к себе.

Танька уперлась каблуками в пол… а потом глубоко вздохнула и ткнулась лбом ему в плечо:

– Наверное, я и правда дура. Ты вот меня обижаешь, а я не обижаюсь.

– Гхм-гхм! – громко откашлялся Вовкулака.

Двое у кухонных дверей вздрогнули… и смущенно отпрянули друг от друга.

– А вы могли бы и выйти! – щерясь, как настоящая ведьма, процедила Танька.

– Никак не мог! – ничуть не хуже Таньки оскалился Вовкулака. – Вы дверь заняли, а в окошко прыгать – извиняюсь, обойдетесь! И вообще, вы еще маленькие!

Танька разозлилась – это было видно. Обычно так сильно злиться умела только Ирка. Словно вместе с напичканным Силой колечком Ирка перекинула подруге и кусочек своего характера. А может, не в кольце дело, может, Таньку просто все достало? Она протянула руку – и крепко переплела пальцы с пальцами Богдана. Вовкулаке она в этот момент удивительно напомнила его маму, в те давние времена, когда молодая волчица-воительница водила стаю оборотней по берегам Днепра. Глаза Таньки сузились в длинные угрожающие щели, а из-под ресниц с треском начали вылетать сапфировые разряды.

– Когда вы не справляетесь с Дикой Охотой – вы бросаете в бой нас! – ледяным, как воды Северного Ледовитого океана, тоном отчеканила она. – Вы не деретесь с чертями – это мы идем и ставим их на место. И вы не очень волнуетесь, вернемся ли мы из очередного боя живыми! Господа «взрослые», – это прозвучало ругательством, – когда они занимаются своими бизнесом или политикой, вообще не очень-то волнуются, уцелеют ли всякие «маленькие»! И никто почему-то не переживает по этому незначительному поводу. Зато стоит взяться за руки, – она посмотрела на их с Богданом сплетенные пальцы, – или еще что… – и стала заливаться краской. Но не позволила себе смутиться и жестко закончила: – Как сразу набегают, воспитатели и ревнители нравственности! Целующиеся подростки, значит, разврат? А мертвые – статистика?