Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями

- А что ты написал, отец? - наконец открыл рот Кадрош.

Князь вздохнул.

- Дал им два часа на интенсивный допрос. Он должен заговорить, сам знаешь, какие у меня мастера заплечных дел. Не в обиду тебе и лучшему сыскарю Гардарии будет сказано, Ровид, но сложно у вас всё получается. А надо так: допрос-пыточная-шибеница. Колятся, как орехи! - потёр ладони Гинеус.

- Оно и видно, как тут все колятся, чуть из моего сыскаря террориста не сделали!

- Такое удивительное стечение обстоятельств, Ровид. Ошибки, конечно, есть, но их очень, очень мало! Да дайте же королю ещё воды.

ГЛАВА 10

Традиция отмечать годовщину образования Верузии отличалась в зависимости от того, сколько лет исполнялось государству. Двести пятьдесят один год минул с тех пор, как северо-западные удельные княжества отделились от Тагорна, превратившись в самостоятельное образование. Первый послеюбилейный год предполагал такое же количество участников, какое присутствовало на ужине, посвященном объявлению независимости.

Два с половиной века назад за столом сидели одиннадцать мужчин: князь Веруз с четырьмя сыновьями: Петером, Виславом, Умбоком и приёмным Растбором. Двоюродный брат князя Шук Бельмоглазый, возглавлявший армию объединенных княжеств маршал Нилтас, именем которого до сих пор пугают детей в Тагорне, придворный маг, начальник тайной службы, ныне превратившуюся во вполне открытую службу кромников. Замыкал список герольд.

Одиннадцатый гость не был ни колдуном, ни благородным, ни военным. Как написано в летописях, Веруз позвал на ужин первого попавшегося на глаза простолюдина. Хвала Праматери он не оказался ни золотарем, ни конюхом. Кузнец Эрко оставил приятное впечатление, поддерживал разговоры, в основном на военно-оружейную тематику, и позже был одарен титулом баронета и небольшим поместьем на границе с Реевелом. Почин единения с народом и эту незыблемую традицию поддерживали в дальнейшем и его потомки. Титулом, однако, больше никто из простонародных гостей так и не обзавёлся.

На одиннадцать персон был накрыт стол и в этот раз. Уподобившись основателю страны, во главе его сидел Гинеус Второй, по правую руку от него - Блоднек с Кадрошем, Ровид расположился на месте Умбока. Ухмылялся и ёрзал в роли приёмного Растбора Панкурт. С южных окраин Верузии приехал троюродный кузен князя Инукис, он восседал на стуле Бельмоглазого, точнее на двух стульях, ибо объемами своих телес двукратно превосходил Блоднека. Седовласый мужчина с военной выправкой находился рядом со старым знакомым сыскаря Бордулом, по словам Ровида это был нынешний главнокомандующий армией. Слева от верузийского князя расположился мэтр Фаргус, придворный магик, наконец вышедший из отпуска. Два места пустовало.

- Ну и где же Одиннадцатый? - возмутился Инукис, - жрать охота.

- Его уже ведут, - поморщился Гинеус.

- А из какого цеха нынешний Одиннадцатый? - поинтересовался маршал.

- Признаться честно, лучше бы утром мне попался первым на глаза кто-нибудь другой, - скривился князь, - Выезжаю я утром из замка, смотрю, оборванец какой-то мочится прямо на стену. Его бы, мерзавца, повесить, но традиция есть традиция. Ведь именно его я первого увидел.

Гости загоготали.

- Так из какого цеха-то он? - не унимался маршал.

- А, сами сейчас увидите, - махнул Гинеус рукой.

Скрипнула дверь, на пороге показался длинноволосый молодой человек в стеганом камзоле. Незнакомец показался Мольху смутно знакомым.

- Этот что ли на замок отливал? - забулькал от хохота Инукис.

Юноша покрылся румянцем.

- Я Ожват, кандидат в новые герольды его высочества и осмелюсь заметить, что я ни на какую стену не отливал.

Кузен Гинеуса поперхнулся.

- Позволь, братец, - удивленно воскликнул он, - А где же твой вертлявый глашатай?

- Ксандо предал Верузию, предал князя и нашу страну - громыхнув тяжелым стулом, поднялся Бордул.

Главнокомандующий поперхнулся, выпучил глаза Инукис, удивленно зароптали слуги, лишь Фаргус, да Ровид с Мольхом продолжали спокойно сидеть и разглядывать обилие блюд.

- Я бы не хотел сейчас рассказывать подробности, - продолжил главный кромник, - Дело, в котором он замешан, в настоящий момент является совершенно секретным.

В коридоре послышался шум. Распахнулась дверь. Под аккомпанемент подсказок грозившего кулаками стражника на пороге переминался с ноги на ногу Одиннадцатый гость, всем своим видом дававший понять, что занимается бродяжничеством. Весь в шрамах, ожогах, с колтунами в волосах и бороде он казался старым, но Мольх подумал, что ему не больше тридцати пяти. Седая борода и следы лишений на теле кого угодно могут ввести в заблуждение, но глаза никогда. Глаза у бродяги очень отличались от тусклого обреченного взгляда стариков. Они были яркими, сверкающими и какими-то наглыми.

- Добро пожаловать, Одиннадцатый, - привстал князь, - Мы рады приветствовать тебя и просим разделить с нами трапезу.

Гости присоединились к приветствию. Бродяга поклонился и, ничего не сказав, направился к стулу, около Фаргуса.

- Ну, - крикнул Блоднек, - как говаривала мать, "Лучше выпить, чем болтать"! Ксандо предал Верузию, но это не повод отказываться от торжества.

- Неправильно сидим! - рявкнул внезапно Гинеус, - Кадрош, а ну-ка пересядь, поменяйся местами с братом.

- Ваше Высочество, но позвольте, - едва успев сесть, вскочил Бордул, - ведь это нарушение традиции и этикета.

Шумевшие слуги умолкли. Снова выпучил глаза Инукис. Всем показалось удивительным отсутствие княжеского любимца Ксандо, еще более удивительным то, что он вдруг оказался замешан в каких-то политических дрязгах, но то, что его обязанности вдруг решился выполнять главный кромник, происхождение которого часто являлось объектом для насмешек, повергло всех в состояние шока. Бордул, который не мог запомнить даже детали собственного герба и ругался как сапожник, а на обедах часто рыгал, облизывал пальцы и пускал ветры, теперь вдруг взялся учить князя правилам проведения торжеств.

- Позволю себе согласиться с господином Бордулом, - пискнул новый герольд.

- Твою гвардию, мою кавалькаду. Деревенский житель вздумал учить горожан, как надо сидеть! - шёпотом сострил Мольх, чем удостоился пшиканья Ровида.

Гинеус смерил герольда тяжелым взглядом, но ничего не ответив, вновь повернулся к Бордулу.

- Ты что же думаешь, если Ксандо в застенках сгноил, то и правилам этикета у него набрался. Может он тебя ещё и геральдике учил, в перерывах между пытками?

Бордул покраснел.

- Ваше высочество, Ксандо, покончил жизнь самоубийством. Мы даже не успели его как следует вспытать.

- Ты мне зубы не заговаривай, Бордул. Или ты и этому у покойного Ксандо научился, - Гинеус обвел зал глазами, как бы требуя поддержки.