Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями

Толпа всё напирала и напирала. Полетели камни, палки, комья грязи.

- Отдайте нам этого гардарийского ублюдка! - донеслось сзади.

- Курвины дети! Стройся по одному и ко мне! По одному, пся крев! - закричал Шперлинг.

- У тебя чертежи есть, Панкурт? - спросил Винслакт.

- Какие чефтеши?

- Твои чертежи, граф! Чтобы мы собрали тебя потом по ним.

- Так што будем делать-то?! - засуетился сыскарь.

- Сухой! Давай поджигай, Шпер! - уже не обращая внимания на Мольха, осмотрел хворост русый, выплескивая самогон из фляги, - Они уже близко.

Шперлинг поднёс кресало и попытался высечь искры. Винслакт прикрывал его лицо щитом. Откуда-то со второго этажа раздался истошный крик "Хулиганы! Поджигатели! Держи их!". В ответ из-под шлема донеслось что-то типа "Заткнись, дура!".

- Мокрое! Винс, мокрое!

- Что мокрое?

- Кресало отсырело! Мокрое, пся крев!

Мольх подбежал, оттолкнул рыцарей, ударил ладонью одной руки по сгибу другой, выставил средний палец и закричал во всю глотку:

- Фус кью!

На кончике пальца вспыхнул огонёк и подпалил хворост. Язычки пламени начали весело разбегаться по телеге. Троица отбежала к глухой стене.

- Вот ты колдун! - восхищённо сказал русоволосый.

- Давай, Панкурт, становись мне на плечи и сигай отсюда! - не поддержал восхищение Шперлинг.

- Но... А как ше фы? - вытаращил глаза сыскарь.

- Серьёзно ты их разозлил! - снова ответил чернявый рыцарь, улыбнувшись, - впал в немилость к быдлу. Как жить-то с этим дальше будешь?

- Отобьёмся, нам не впервой, - вставил Винслакт, всё ещё пытаясь снять амуницию, но только отломал второй рог, сплюнул с досады, забыв, что он в шлеме, - быстрее, граф! Огонь ненадолго задержит эту сволочь. Они мне за доспехи ещё ответят!

Когда Мольх уже сидел на стене, чернявый крикнул:

- Беги к воротам и сваливай в свою Гардарию! Может, и свидимся ещё! Приезжай в гости! Тагорн, юго-восточный округ, спросишь замок Шперлингов!

- Шашливо! - сыскарь исчез за стеной.

Рыцари переглянулись. Русый, согнувшись, снова попытался снять шлем обеими руками или хотя бы ровно его поставить, но вмятина была слишком глубокая.

- Осторожнее, шею сломаешь!

- А говорили, "настоящая лавессидская сталь"!

Шперлинг постучал перчаткой по шлему.

- Подделка. Ну что, устроим им танец на углях?

- Вообще-то рыцари в латах не отступают, но в данный момент этим можно пренебречь, ибо отступать некуда! - бубнил Винслакт.

- Тогда вперёд! Покатили! Главное, выдавить их, потом отмахаемся.

- Сволочи! Я за доспехи пятьдесят баранов и пять коров отдал!

Русый и черноволосый схватились за оглобли и начали толкать окончательно разгоревшуюся телегу на толпу.

ЭПИЛОГ

Приближалась вечерняя пора. Небо постепенно превращалось из бледно-голубого в чёрное, и скоро должны были зажечься первые звёзды. Солнце, весь день жарившее землю, отступило с небосвода и скрылось за лесом. Воздух постепенно остывал, наполнялся прохладой и загустевал, как студень. Но по-прежнему царили духота и безветрие.

Пространство, едва различимое за плотно растущими елями, окружала гнетущая, мёртвая тишина. Cверчки, начинавшие стрекотать в это время, куда-то попрятались и не издавали звуков. Не наблюдалось даже комаров и прочей мошкары, имевшими обыкновение летать вокруг тела маленькими роящимися тучками и доставлять массу хлопот. Всё вокруг словно застыло, как картина: ни звуков, ни движений.

Становилось всё темнее и темнее, предметы выцвели, оставив от себя лишь контуры, а лес, казалось, поглотил в своё нутро всё, до чего смог добраться. Теперь он выглядел чёрным монолитом, вонзившимся прямо в небо. Наконец, по верхушкам деревьев начал гулять верховой ветер, принося с собой ощущение прохлады и раскат дальнего грома.

Гроза подходила всё ближе. Ворчание грома слышалось где-то совсем недалеко. Ветер окреп и раскачивал верхушки, словно стремился вырвать их с корнем. Края неба быстро заволакивались тучами, похожими на чёрных пауков, ползущих по небу, как по паутине. Не прошло и трёх минут, и под непроницаемым покрывалом исчезло небо, озаряемое яркими ломаными молниями. Начали капать редкие капли - первая, вторая, третья. Всё чаще и чаще, и в определённый момент ливень полил, как из ведра. В окончательно наступившей темноте часто вспыхивали молнии, подсвечивая окрестности ярким белым светом, но даже в этом случае сквозь плотную завесу ливня предметы всё равно расплывались, теряли очертания, превращались в пугающих призраков. Вспышка и снова темнота.

Обессилевший Мольх, припадая на ногу, добрался до небольшого ельника, уселся под дерево, оглядываясь и переводя дух. Он вымок до нитки, челюсть ныла, губы и щёки онемели, во рту стоял железный привкус. Подняв голову наверх, он поглядел на небо, подставляя лицо тяжёлым каплям: всё такое же чёрное, непроницаемое, без единой прорехи в тучах. Да и тучи были неразличимы, только бездна, из которой тонкими штырями вырывались потоки воды.

Когда шея сыщика от неудобного положения начала затекать, он опустил голову на грудь и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на то, что ему очень холодно, а одежда прилипла к телу, причиняя дискомфорт.

Снова ни коня, ни меча, ни кристалла зова. Побитый, в разодранной одежде. Хорошо, хоть грамоту догадался убрать подальше, да немного денег осталось.

Внезапно Мольх понял, что за любую победу надо платить.

"- А что ты хотел? - с усмешкой спросил себя сыщик, - славы, почёта, рукоплесканий? Те, кто не хочет видеть Тестверу женой будущего князя, вряд ли благодарны за её спасение. Проклятая работа. Стараешься же для всеобщего блага, а тебя убить хотят. Как поётся в старинной балладе: "Наша служба и опасна, и трудна. И на первый взгляд как будто не видна...". Неблагодарное быдло. Не выйди Тествера замуж за Кадроша - кидрык этой Верузии!".

Как только он об этом подумал, в голове возник какой-то чужой голос.

"- А ты сам-то лучше, Панкурт? Достойно ли ты вёл себя, когда обманул Земко? Кем бы тот ни был, он передал тебе важную информацию, которая спасла тебе жизнь и помогла в расследовании. А ты его обманул !

А те рыцари, которым ты вообще никто? Они ещё в корчме не бросили тебя пьяного у забора. А потом, рискуя жизнями, вытащили почти издохшего из петли. Ты о них вспомнил? Когда в последний раз они отбили тебя у разъярённой толпы, хоть спасибо им сказал? Этому ли учила тебя жизнь?"

От этого голоса Мольху стало совсем не по себе. Сердце защемило. Он на миг почувствовал себя маленьким котёнком, приговорённым к утоплению в помойном ведре.

"- Из-за тебя погиб Ксандо! Из-за твоей ошибки! Он был далеко не идеалом, но ты даже не принёс соболезнования. Тебе всё равно!"

- Неправда! - закричал он, - я много чего хорошего сделал!