Сергей Чехин - Банды Маратона (СИ)

— Меня зовут Иркли, мы с братом наладили торговлю в нижнем городе, — поведал гном, усевшись на кровать. — Возили товары из самого Подземного царства… Теперь, вижу я, придется сворачивать лавочку. Проклятые драконы, чтоб они подавились своим огнем. Послушай, эльф, могу ли я забрать кирку брата? Она дорога мне как память.

— Все, что найдено, принадлежит нашедшему, — озвучил Далан первую заповедь, по которой жил любой уважающий себя гном.

Вообще, изначально она касалась лишь выкопанного из недр земли — то бишь золота, алмазов и прочих драгоценностей. Но со временем (и расселением карликов по чужим странам) заповедь стала касаться любой потерянной (или оставленной без присмотра) вещи.

— Справедливо, — кивнул гость. — Чего ты хочешь взамен?

— Пять сотен золотых.

Торговаться за память родича — значит, попытаться «удешевить» ее. Что, естественно, никуда не годится.

— Тьфу на тебя! — благодушие и скорбь мигом сменилась традиционной жадностью. — Скупердяй! Небось от скупости патлы-то и выпали!

Ругаясь под нос, Иркли высыпал содержимое кошеля на землю и стал отсчитывать монетки. Своих запасов не хватило, пришлось брать в долг у подельников. Продав кирку, Далан выпроводил бородачей и запер люк.

Эльф продал бы кайло и за меньше деньги, лишь бы избавиться от ненавистного предмета.

Он очень жалел, что таким же образом нельзя избавиться от дурных воспоминаний.

В самом большом трактире первого сектора ныне было крайне малолюдно. За столом в центре зала сидело всего трое посетителей — зато каких. Сами мастера старших кланов собрались, чтобы помянуть почившего коллегу и обсудить ситуацию в нижнем круге.

По такому поводу внутрь не позволили войти даже страже — эскорты остались на улице, бросаясь друг на друга враждебные взгляды. Последний раз мастера встречались очень давно, как раз на договоре о разделе трущоб на секторе и перемирии. Так что бандиты никак не могли успеть наладить хоть какие-нибудь отношения. Драться нельзя, общаться не о чем — вот и стояли, разбившись на три группы.

Несмотря на значимое событие, на столе из угощений были лишь самогон и бутылка белого вина. Бокал, две полные стопки и одна перевернутая — на том месте, где прежде трапезничал Уоррен Пират.

Слева от пустующего кресла сидел весьма колоритный персонаж. Эльф со столь утонченными чертами лица, что с первого взгляда не поймешь — мужчина это или женщина. Со второго, впрочем, тоже. Как и с третьего.

Левую половину светлых, почти белых волос эльф стриг очень коротко — почти ежиком. Правая половина ровными прядями опускалась чуть ниже подбородка. Все дело в том, что красавец-эльф выставлял напоказ одно ухо, а другое у него попросту отсутствовало. Лишился он его не в бою или по причине какого недуга. Давным-давно эльф, еще будучи рядовым головорезом, угодил в лапы стражи. Ухо ему оторвал раскаленными щипцами палач на допросе, и чтобы скрыть уродство бандит стригся столь необычным образом.

Уцелевшее же ухо украшали три золотые серьги в виде колечек разных размеров и «гвоздик» с настоящим бриллиантом в мочке. Помимо любви к бижутерии, мастер прославился вычурным нарядом, заставлявшем коллег и даже соратников ломать голову — какого же пола этот бандит?

Он носил длиннополый атласный кафтан нежно-кремового цвета, расшитый золотыми и серебряными нитями. Узоры на ткани напоминали не то змей, не то бескрылых драконов — в хитросплетении чешуйчатых тел было невозможно что-либо точно разобрать. Украшенный мехом черной лисы воротник был шире обычного и лежал на узких плечах. Сидел кафтан свободно, не давая понять — складка ли это, или же маленькая грудь.

Не исключено, что это на самом деле была женщина. Ведь с эльфийского Эльмер — дитя леса. Имя, подходящее представителям обоих полов. О личной жизни мастера никто не был осведомлен, но если спросить охрану и учеников, то те ответят, что вожак предпочитает одиночество и в тесных связях ни с кем замечен не был.

Впрочем, почти все обращались к Эльмер (это имя не склоняется) в мужском роде. Иначе поступали лишь злопыхатели и ненавистники, но быстро лишались языков, а то и жизней. Лучше эльфа никто в городе не владел искусством тайного и явного убийства. Из-за своей внешности и невысокого роста мастер мог перевоплощаться в кого угодно, хоть в ребенка. Его услугами не гнушались пользоваться чиновники и ремесленники среднего круга. Ходили слухи, что и полиция давала Эльмер задания по поиску и уничтожению особо опасных преступников (то есть тех, кто выступал против ее произвола).

Где он научился смертельному ремеслу никто не знал, но свою славу эльф стяжал именно на тропе войны. Очень быстро из никого он стал знаковой фигурой в нижнем круге, порешив немало мастеров во время передела трущоб. В конце концов старшие приняли его в свои ряды и позволили крышевать второй сектор. Это был единственный способ утихомирить кровожадного наемника.

Получив власть, Эльмер открыл нечто вроде школы, где обучал наиболее ловких, выносливых и умных нелюдей. Людей эльф считал слишком слабыми и недолговечными, а потому непригодными для работы убийцы. Теперь же одного клинка мастеру казалось мало, и он стал постигать тайные колдовские знания.

Говорят, что душа усопшего незримо присутствует на поминках. Если это действительно так, то по правую руку от призрака Уоррена восседал дородный старый орк с окладистой седой бородой. Увидеть такого — большая редкость, ибо в силу буйного нрава и вероисповедания орки редко доживали до преклонных лет.

Но мастер Таркин считался не столько дерзким и сильным, сколько расчетливым и умным. С раннего детства он слушал рассказы матери и бабушки о великих битвах народа степей. Но его интересовали не итоги (хорошие замочили плохих), а последовательность действий, к оным итогам приведшая.

В юности басни в духе: «бились они долго и счастливо и умерли в одном бою» Таркину приелись. Он хотел знать, кто руководил войсками, какую тактику и стратегию применял. Привычная любому орочьему мальчишке жажда быть похожим на великого героя превратилась в нечто большее.

В науку. Таркин не только обучался бою на мечах, но и старался разыскивать любые крупицы информации о жизни и быте полководцев. Ведь абы кто не сумеет поднять и повести за собой целую орду. Это под силу только одиозной, необычной личности, и Таркин хотел стать именно таким.

Тяга к знаниям привела его в Маратон. Наплевав на все запреты родителей (страшнейший проступок в среде орков), он сбежал в город и попытался поступить в военное училище. Его оттуда с хохотом выперли пинком под зад — в ту пору Маратон уже охватили ксенофобские настроения и нелюдей в престижные учебные заведения не брали.