Константин Бояндин - Ветхая ткань бытия

Ничего не происходило, и нетерпение мало-помалу подтачивало самообладание. Даже когда летучая мышь, агент Пятого, разбудила Первого среди ночи, раздражение было первой его эмоцией.

Мышь уселась на столик рядом с пышной кроватью и издала резкий скрежещущий звук.

Первый, не сразу пришедший в себя, привычным жестом поставил перед животным крохотный хрустальный шар на изящной подставке, и глаза мыши тут же обратились в его глубины.

— Я нашёл и Цель, и то, что нам от неё нужно, — послышался голос из шара.

Остатки сна мигом слетели с Первого.

— Объясни, — потребовал он. Голос звучал откуда-то из воздуха; сама мышь сидела недвижно, ни подавая никаких признаков жизни.

— Цель передала Предмет другому нашему знакомому, — пояснил Пятый. — Я до конца не уверен, но Предмет оставлен без защиты, в магическом шкафу.

Первый усмехнулся про себя. Неплохо сказано, без защиты. Впрочем, чудовищные изобретения Пятого и в самом деле не испытывали затруднений, если было необходимо взломать магический барьер, сокрушить отряд элитных войск, разнести в крошки крепостную стену. Из Хиргола, конечно, никогда не получится мастера такого класса… но Пятому нужен ученик, а сам он в последнее время действует всё более и более независимо.

=… лаборатории, — послышался голос Пятого.

— Повтори, — приказал Первый, отгоняя раздумья.

— Ожидается атака на все оставшиеся близ Лерея лаборатории, — скучным голосом произнёс Пятый. — Дата нападения: сорок второй день, время: около пяти часов утра.

Через три дня! Первого прошиб холодный пот.

— Это невозможно, — возразил он хриплым голосом. — Никто из агентов не сообщал о нападении. Ты ошибся, Пятый.

— Передаю координаты, — продолжал Пятый жутко безразличным голом. И потекли числа, числа, числа… Первый быстро записывал их, и ему становилось по-настоящему страшно. Указанные лаборатории ни в коей мере не являлись стратегически важными; однако там по-прежнему оставалось ценное оборудование; а про существование двух последних Пятому вообще не полагалось ничего знать.

Поскольку именно там Первый готовился начать серию экспериментов — с намерением лишить Пятого монополии на искусственные формы жизни. Шедевров там, конечно, не создать, но массово производить самые необходимые экземпляры (наподобие этой вот летучей мыши) вполне возможно.

Как Пятый узнал обо всём этом?

Глазки отлитых из золота драконов (на сплетение которых опирался сейчас хрустальный шар) налились ярко-пурпурным свечением.

Знак того, что этот разговор, возможно, стал известен ещё кому-то.

Первый не медлил. Многолетние тренировки и привычка жить в состоянии войны взяли своё. Он хлопнул ладонью по шару, и связь немедленно прервалась.

Мышь тут же ожила и, издав слабое шипение сквозь плотно сомкнутую пасть, вылетела вон, чтобы осыпаться глиняным облачком на расстоянии нескольких метров от окна опочивальни Первого.

Пятый тоже умел реагировать на тревогу.

Пользоваться в таких условиях магической связью было небезопасно. Спустя десять минут Первый уже входил в свою подземную штаб-квартиру; а ещё через полчаса во все окрестные лаборатории были посланы курьеры. Немедленная эвакуация.

Всё остальное подождёт.

Гость быстро пересёк последние несколько сотен футов, которые отделяли его от холма.

За холмом, судя по тому, что он видел вблизи места высадки, должен быть город — или что там ещё может быть. Люди, одним словом.

Где-то на половине пути на вершину до него донеслись знакомые звуки — цокот копыт.

Множества лошадей. А также крики — на совершенно незнакомом языке; свист бича и смех, от звуков которого захотелось повернуться к городу спиной и бежать изо всех сил.

Науэр стряхнул оцепенение и быстро взобрался, притаившись за тремя крупными валунами вблизи самой вершины.

Город был повержен в руины давным-давно. Вблизи стало совершенно очевидно, что надеяться на какую-либо помощь здесь бессмысленно. Прямо за холмом, начинаясь от обращённой в прах крепостной стены, шла прямая и широкая дорога. Спустя полмили она выходила на площадь — несомненно, некогда одну из главных площадей города. Странными были здешние здания; более всего они походили на кубики, из которых гигантский ребёнок сооружал игрушечные строения. Создавалось ощущение, что большинство зданий — на самом деле цельные куски камня. Или собраны из цельных кусков. Что за место?

Множество всадников двигались по площади; на ней самой дымился огромный костёр; дым уходил вертикально вверх: ни малейшего ветерка не проносилось над руинами.

Гость пригляделся и поразился ещё больше. Рядом с костром было возведено хитроумное сооружение, похожее на осадную башню. К нему был накрепко привязан человек. Судя по виду, весело ему там не было.

Превосходно, подумал Науэр, оценивая свои возможности. Один-единственный нож против трёх-четырёх десятков закованных в латы всадников. Кстати, как это им удаётся так легко и изящно двигаться? Топот копыт возник из ниоткуда, и тень легла на Науэра.

Он медленно повернул голову.

Одна из закованных в металл фигур, верхом на коне, возникла совсем рядом. Отлично, подумал Гость, вскакивая на ноги. Вот тебе и люди. Он поднял глаза на всадника и обомлел.

Некогда, возможно, существо под всадником было конём. Теперь же оно походило на чучело, оживлённое таинственным образом; на иссохшее и полуразложившееся тело. Местами из-под висящих лоскутками кусков кожи выглядывали ослепительно-белые кости. В глазницах «коня» светились ярко-красные огоньки. Существо оскалилось и издало хриплый, отвратительный скрежет.

Всадник поднял руки к груди, и Гость увидел в них арбалет.

Он не успел ничего подумать.

Стрела попала прямо в грудь — в обширную тёмно-красную кляксу, оставшуюся от сока мёртвых кустов. Клякса вспыхнула ярко-голубым свечением, и стрела отскочила от тонкой ткани, словно от панциря. Не оставив даже синяка.

Всё это случилось в один бесконечно короткий миг. Гость некоторое время смотрел на валяющуюся у его ног стрелу, на неподвижно замершего всадника… и ярость нахлынула на него. Стоило столько путешествовать, чтобы лечь от руки безвестного рыцаря, разъезжающего верхом на падали!

Нож в его руке вырос в огромный, отливающий тусклым фиолетовым свечением меч.

Клинок прошёл сквозь попятившегося «коня», не встречая сопротивления. Останки его, масса выбеленных временем костей и несколько лохмотьев кожи, с треском рассыпались вокруг.

Всадник с гулким звоном упал наземь и более не шевелился. Гость некоторое время смотрел на него, после чего подошёл и кончиком меча приподнял забрало.

Доспехи были пусты. Он пнул их ногой, и только что сверкавшая на солнце броня обратилась в кучу ржавых обломков.