Bethesda softworks - Сборник книг вселенной The Elder Scrolls

"Твои слова приятны, старик, — сказал Эммег, не скрывая подозрений. — Но я не дурак. Ты однажды уже выторговал этот клинок, и сегодня желаешь выторговать что-то за него. Чего ты хочешь?" Плечи незнакомца опустились, и Эммег был доволен, что раскрыл истинную цель странного визита. Они посидели еще, в итоге Эммег отдал ворох мехов, горячую еду и полную пригоршню монет за необычный меч. К утру странника и след простыл.

В неделю, последовавшую за памятной встречей, так и не нашлось повода вытащить Хищный Клюв из ножен. Эммег не встретил никого в лесах, а рацион его составили дичь и маленький олень, подстреленные из лука. Он не искал битв, покой вполне устраивал его, но на седьмое утро, когда туман еще держался под нависшими ветвями, слух Эммега уловил в лесных дебрях предательский скрип снега и треск ветвей под тяжестью чьих-то шагов.

Ноздри Эммега расширились, но он находился с наветренной стороны. Не имея возможности увидеть или учуять визитера и зная, что ветер уже отнес его запах и предупредил о его присутствии, орк напрягся и осторожно извлек Клюв из ножен. Эммег сам так никогда и не осознал того, что произошло впоследствии.

Первый проблеск памяти Эммега гро-Кайры с момента извлечения Хищного Клюва из ножен запечатлел изогнутый клинок, рассекающий воздух перед ним и разбрызгивающий кровь по нетронутому снегу, пологом укрывшему землю. Вторым воспоминанием стало ощущение неистовой жажды крови, овладевшее им, но тут же он увидел свою жертву, девушку-орка на несколько лет младше его самого, ее тело в рубцах отвратительных ран, способных десятикратно убить сильного мужчину.

Отвращение Эммега пересилило овладевшее им безумие: собрав всю свою волю, он разжал пальцы, сжимавшие рукоять меча, и позволил клинку отлететь прочь. С диссонирующим звоном тот прорезал воздух и утонул в сугробе. Эммег бежал прочь, сгорая от стыда и ужаса, накинув капюшон плаща, чтобы скрыть лицо от осуждающего взгляда рассветного солнца.

Всякий ужаснулся бы, придя на то место, где Эммег гро-Кайра учинил расправу над одной из себе подобных. Ниже шеи тело девушки было ободрано и изуродовано почти до неузнаваемости, а нетронутое лицо застыло в выражении непреодолимого ужаса.

Именно на этом месте Шеогорат провел нужные ритуалы и призвал Малаката, и два лорда даэдра встретились над обезображенным телом.

Преодолев гнев, сковавший поначалу его язык, Малакат прогрохотал гортанным голосом: "Зачем ты показываешь мне это, Безумец? Тебе радостно видеть мое горе, вызванное смертью моих детей?" С этими словами покровитель орсимеров бросил на собеседника обвиняющий взгляд.

"По рождению она была твоей, брат отверженный, — начал Шеогорат, сохраняя полную серьезность. — Но в душе она была моей дочерью. Моя печаль не меньше твоей, и мой гнев не меньше твоего".

"Я в этом не уверен, — проворчал Малакат. — Но право возмездия за это преступление принадлежит мне, точно. Я не желаю спора. Отступись". Когда устрашающий принц начал надвигаться на него, Шеогорат заговорил вновь.

"Я не встану между тобой и твоей местью. Я даже помогу тебе. У меня есть слуги в этой глуши, и я могу подсказать, где найти нашего общего врага. Я прошу лишь использовать оружие, которое выберу я. Убей преступника моим клинком и низвергни его в мое царство, где я взыщу с него свое. Здесь же право благородной мести воистину твое".

Малакат согласился на это, принял от Шеогората широкий меч и ушел.

Малакат возник на пути убийцы — закутанной в плащ фигуры, смутно видимой сквозь буран. Проревев проклятье столь страшное, что скрючились окружающие деревья, принц выхватил лезвие из ножен и настиг беглеца быстрее, чем дикий лис. Кипя гневом, он описал мечом дугу, отделившую голову его врага от плеч, и вонзил клинок в его грудь, выбив струи крови, оросившие красными брызгами чешуйчатую броню и тяжелый плащ.

Задыхаясь от неожиданной ярости и стремительности собственных действий, Малакат опустился на колено, в то время как тело перед ним тяжело повалилось назад, а голова откатилась на широкий плоский камень. Следующий звук разорвал тишину подобно молнии.

"П-прости…" — просипел голос Эммега гро-Кайры. Глаза Малаката расширились, когда он взглянул на отсеченную голову с текущей изо рта кровью, но все еще почему-то живую. Ее глаза дико вращались, пытаясь сфокусироваться на воплощении Малаката. Когда-то гордые, глаза воителя истекали слезами печали, боли, смущения и узнавания.

К своему ужасу, Малакат только теперь осознал, что убитый им был не только одним из его детей-орсимеров, но и в буквальном смысле сыном, которым он одарил девушку-орка годы назад. Невыносимо долгие мгновения двое смотрели друг на друга, подавленные и потрясенные.

Потом, бесшумный, как смазанная сталь, Шеогорат выступил на поляну. Он поднял голову Эммега гро-Кайры и положил ее в маленькую серую сумку. Шеогорат извлек Хищный Клюв из трупа и повернулся, чтобы уйти прочь. Малакат начал вставать, но вновь опустился на колени, зная, что он необратимо низверг своего собственного отпрыска в домен Шеогората, и оплакивал свою ошибку, пока хриплые мольбы его сына не затихли за замерзшим горизонтом.

Бретонцы с равнин Марквастена и высокогорий Шорнхельма имеют длинную и насыщенную историю, в которой есть чем гордиться: противостояние гигантам во времена легенд; уничтожение ковенов ведьм в год Смерти солнца (когда в небе Мундуса восстановился Магнус); атака монклерских рыцарей (часто ошибочно называемая атакой шорнхельмских рыцарей) в битве при Гленумбрийских вересках.

В столь бурные времена триумфов и террора народу Ривенспайра посчастливилось находиться под мудрым руководством благородных лордов из Дома Монклер.

Это правда, что баронов дома Монклер судьба не всегда избирала королями Шорнхельма. Но Монклеры, помимо прочих своих достоинств, славились скромностью и часто в интересах мира уступали претендентам с меньшими правами на трон. Иногда такое смирение влекло трагические последствия, как было печально показано в случае с моим отцом — Филджионом, 38-м бароном Монклер.

Как всем, кто изучал историю бретонов, известно, величайшим после Ремана монархом Шорнхельма был король Херлберт, который повел нашу армию в битву при Гранден Торе и правил всем Севером с 2Э 522 до самой своей смерти в 546 году. Херлберт был из Дома Бранкет, 21-й граф. Он выбрал своей королевой графиню Ифилию из Монклеров. Когда король Херлберт скончался, его законнорожденному сыну, принцу Филджиону, было всего четырнадцать, и хотя его право на наследство отстаивал Дом Монклер, Дома Бранкет и Тамрит поддерживали его старшего сводного брата, принца Рансера, родившегося внебрачно от бедной кузины из Тамрита. (Дом Дорел, как обычно, воздержался от выбора, отказавшись поддержать какого-либо кандидата.)